Сергей Скрипаль - Жизнь и приключения Федюни и Борисыча Страница 25

Уже с десяток дней Федюня с Борисычем работали с новенькими модулями, две недели назад поступившими в часть. Позади разгрузка, монтаж, укрепление в проёмах тяжёлых оконных рам со стёклами. Осталась приятная лёгкая работа – клеить обои, красить полы. И, конечно, эту работу хотелось растянуть на возможно большее время, чтобы передохнуть и отвлечься от бесконечной рутинной службы, чтобы не бегать очумелой тенью по всей части, выполняя очередное поручение скучающего офицера.

В отличном настроении Федюня плюхал в жестяной тазик с разведённым обойным клеем валик, насаженный на длинный деревянный черенок и, распевая весёлую похабную песню про плывущие по реке две дощечки, промазывал, прокатывал первый слой клея на стены, подготавливая их под наклейку обоев.

Борисыч подготавливал обои – аккуратно отрезал бумажную кромочку у раскатанных рулонов, нарезал полотно обоев на нужную длину, подгонял рисунок, отмечая что-то простым карандашом, который, чтобы не потерять, как заправский плотник, после разметки отправлял себе за ухо.

Федюня в очередной раз плюхнул валик в таз с клеем так лихо, что Борисыч отвлёкся от своей работы и, недовольно качая головой, попытался утихомирить разгулявшегося друга:

– Федюня! Поаккуратнее! Чего ты так размахался?

Беспечный Федюня в ответ спел куплет о том, как из Чугуева по волне плыл утюг.

– Не к добру ты чего-то развеселился, – проворчал Борисыч.

– Тю! – лихо сплюнул в таз с клеем окурок с губы Федюня. – Ты чё запуганный такой? Обои клеить – не стёкла вставлять.

Про стёкла Федюня сказал не просто так. На колонну, которая подвозила модули в часть, было нападение. Обошлось без потерь, но душманские пули перебили много стеклянных полотен, которые и без того были в жутком дефиците. Федюне с Борисычем пришлось явить чудеса фантазии и мастерства для того, чтобы из остатков стекла, из запасов, которые ещё оставались в полку, из выпрошенных в других частях обрезков, вырезать нужные стеклянные размеры и повставлять в пострадавшие от нападения рамы.

Поэтому Борисыч, припоминая ломоту в спине от напряжённой работы, предупредил Федюню:

– Ты поосторожней всё-таки!

– Ветер мне фигачит в харю, а я весело ... – Федюня начал было весёлую поговорку, о том, что, несмотря на ветер прямо в лицо, он всё равно упорно идёт к цели, но, поворачиваясь всем корпусом к Борисычу, закончить её не смог. Последние слова поговорки заглушил звон стекла, высаженного концом длинного черенка.

В наступившей тишине на замершую в нелепой позе, съёжившуюся фигурку Федюни обрушился матерный рёв Борисыча.

Легче в Афганской пустыне найти плавательный бассейн, чем кусочек оконного стекла.

Вдобавок ещё накануне над головой у Федюни и Борисыча целый день висел рыжий майор Ерёменко. Он нудил о дефиците, призывал резать стекло осторожно и заклинал, чтобы вставляли в рамы вырезанные полотна без потерь. И вот...

Откричавшись, Борисыч пожалел сникшего Федюню:

– Ладно, весельчак... Что делать будем?..

Вопрос не праздный. Чесали затылки, курили, думали. Федюня искоса с надеждой тихонько поглядывал на Борисыча, понимая, что сам что-то путное предложит навряд ли.

Борисыч хмыкал, качал головой, хмурился. Федюня совсем уж было собрался отнести повинную голову на растерзание огненному гневу майора Ерёменко, как Борисыч толкнул его локтем в бок.

– Эй, стеклобой? Ты слышал, как майор говорил, что следующие модули придут к вертолётчикам?

– Ну?

– Не нукай, не запряг! Когда они ожидают их?

Оживившийся было Федюня сник. Он понял идею друга – выпросить, выклянчить, обменять, украсть в конце концов стекло у соседей, когда они получат свои модули. Получат они их только послезавтра. А Ерёменко домики принимать будет завтра. Завтра-то чего делать? Пока соседи получат стекло, от Федюни с Борисычем майор и пыли не оставит! Федюня аж заскулил:

– Хоть бы в рейд, что ли ночью сорвали!

Борисыч плечом подтолкнул друга:

– Не кисни, матросик! У меня идея есть! – неторополиво прикурив, продолжил, – Ну-ка, скажи мне, модули у нас все стандартные, все одного размера?

– Да. Да ты это лучше, чем я знаешь, – удивлённо подтвердил Федюня.

– Ага! Значит, и оконные рамы во всех модулях одинаковые? – хитро блестел глазами нашедший выход Борисыч.

– Ну конечно, – зашевелилась надежда в сердце Федюни.

– Так вот, слухай сюды!

И друзья горячо зашептались голова к голове, решая, как выкручиваться из ситуации и спасаться от гнева рыжего майора.

Наутро Федюня с Борисычем докладывали о законченной работе. В новеньком модуле были поклеены обои, выкрашены полы и праздничным блеском сияли целые стёкла в оконных рамах.

Даже придирчивый майор Ерёменко, принимавший работу, не смог сдержать довольной улыбки:

– Вот. Можете ведь, когда захотите! Поменяйте перегоревшие лампочки в штабном модуле и в кубрике у замполита Губарева, и можете отдыхать.

– А ключи? – уточнил задачу Борисыч.

– Ключи – вот они. Замполит сейчас улетает в Кабул, будет только завтра.

– Бог есть и он велик и милостив, в том числе к баранам – стеклобоям, – перекрестился Борисыч, когда они вышли из модуля.

– Федька, быстро!

Замена лампочки сопровождалась ещё и тихоньким постукиванием, потрескиванием штапиков и характерным поскрипыванием вынимаемого из рамы стекла.

– А теперь – бегом! – шепнул Борисыч, и две тени неуклюже, стесняемые стеклянным полотном, заковыляли к штабу. Борисыч подмигнул дневальному:

– Видал? Я своему слову хозяин. Вот, возвращаю в целости и сохранности.

У дневального явно с души свалился камень, когда на вечернее совещание начали собираться офицеры, и у него отпала необходимость выкручиваться с правильным ответом на вопрос "а куда же подевалось стекло?".

Вытягивая шеи, Федюня и Борисыч опасливо выглядывали из-за угла, наблюдая, как собираются офицеры на совещание и прислушиваясь, не раздастся ли матерный крик комбата. Да нет, всё было тихо. Значит, никто не заметил следов того, что стекло вынимали и вставляли заново. Уж было совсем набрал воздуха в лёгкие Борисыч, чтобы облегчённо выдохнуть, но, поглядев прямо, обмер и чуть не задохнулся. Прямо на него шёл, торопясь на совещание неизвестно как и откуда взявшийся тот самый замполит Губарев, который должен был быть из Кабула только завтра, и в чьём кубрике они с Федюней только что стащили стекло. Борисыч двинул Федюню в бок так, что у того что-то гукнуло внутри.

– Ё! – только и смог выдавить Федюня.

– Пропали, – прохрипел Борисыч. – Федька, сукин сын! Веселился, падла! Из-за тебя башку нам сорвут сегодня. Думай быстро, где взять до утра стекло. Да так, чтобы через час оно уже у замполита в кубрике стояло!

От испуга и неожиданности Федюня начал заикаться, причитать и метаться из стороны в сторону. Замполит увидит, что нет стекла, поднимет шум, будет нудить о том, что это идеологическая диверсия... Угроза расправы была такой реальной, что Федюня сообразил, как спастись.

– Знаю! – внезапно остановившись, прошептал он. – Знаю! Жалко, правда, денежек, да потерять можно больше.

Пробравшись через небольшой плац, прокравшись за огромной палаткой, в которой располагалась столовая, за большим деревянным сортиром на двадцать очков, они вышли к небольшому пустырю.

– А теперь бегом!

Пробежав по прямой сто метров, с большим трудом объяснив, что нужно, отдав все свои запасы афошек, с подкрадыванием и прочими приключениями, в афганской крепости у сорбозов купили кусок стекла. Стекло было неровное и меньше по размеру, чем нужно, но это было хоть что-то...

Федюня вздыхал и сокрушался о своём банкротстве, Борисычу было досадно – что из-за Федюниной беспечности они мучаются, и вопрос ещё не закрыт. Не дай Бог сейчас их ещё прищучит кто-нибудь с этим стеклом, шастающих в неположенное время в неположенных местах! Борисыч чуть рукой не махнул от отчаяния, да руки стеклом были заняты.

Втихаря, обливаясь холодным потом от скрипа стеклореза, от звонкого щелканья при постукивании по линии разделения, замирая при резком "отламывании" отрезанных кусочков, наконец-то, с грехом пополам получили из "афганского" куска более – менее подходящий "прямоугольник". Борисыч посмотрел на полотно, кривобокое оттого, что у стекла была маленькая площадь, и по краям параллелепипеда остались неровные пустоты, сплюнул от отвращения и приказал:

– Поползли.

Никуда они, конечно, не поползли, а, удерживая некрасивый отрезок, поковыляли в кубрик к Губареву.

Дело мастера боится, и через время кривобокое стекло было установлено на место краденого.

– Дальше чо? – спросил "стеклобой", не смея взглянуть на друга, нахлебавшегося от Федюниной бестолковости незаслуженных хлопот.

Борисыч пожал усталыми плечами и мотнул головой в сторону палаток – "отдыхать".

– А! Чуть не забыл. Ключи отдай майору, видел, этот-то – замполит приехал. Надо ж ему где-то спать?