Александр. Омильянович - Смысл жизни Страница 25

— Я пойду первым, — заявил Куберский и засунул мины за пазуху. — Я знаю подходы и проникну на станцию с западной стороны. Там как раз и стоит этот эшелон с танками и артиллерией. А потом уже ударите вы.

— А не лучше ли всем вместе?.. — предложил Василий.

— Если уж кого-то и схватят, то одного, а так попадем в их лапы все. Леон, если меня долго не будет… то есть, я хочу сказать, если мне не удастся… пробирайтесь сами к Красному болоту… Дорогу, я думаю, найдете… Ну, пока! Я пошел…

Он поднялся, углубился в лес и вскоре исчез среди деревьев. Шел быстро, несмотря на темноту, потому что хорошо знал дорогу.

Когда впереди замаячили телефонные столбы и послышались отдаленные гудки паровозов, он сбавил ход и насторожился. Затем вынул из-под куртки простыню, завернулся в нее и подошел поближе к путям. Некоторое время прислушивался, однако, кроме какого-то неопределенного шума и сопения паровозов, не услышал ничего подозрительного. Людей он тоже не заметил.

Крадучись, пересек первое полотно железнодорожных путей, затем второе, третье, четвертое. За ними располагался небольшой пустырь и тянулись железнодорожные пути, параллельно которым шел забор, отгораживающий лежащий на станции под открытым небом уголь. Он перелез через забор и направился в сторону стоявшего невдалеке воинского эшелона — цели его вылазки.

Через щель в заборе увидел ряды вагонов. Рассмотрел одинокую фигуру часового. Не спуская глаз с солдата, он отыскивал взглядом вагон, под который можно было бы подложить мину.

Наконец заметил большую платформу, на которой темнели очертания какого-то огромного предмета, накрытого брезентом. Рядом виднелись другие платформы с грузом. Подкрался поближе, отвел предохранитель на пистолете и проверил, хорошо ли лежат мины за пазухой.

Часовой повернул назад и пошел вдоль эшелона. Куберский ловко перепрыгнул через забор и проскользнул по путям. Нырнул под платформу и прижался к шпалам, прислушиваясь к шагам часового. «Если тот увидит какой-то темный силуэт под вагоном, то все пропало, операция сорвется», — подумал он. До боли стиснул рукоятку пистолета. Следя краем глаза за часовым, вынул мину и установил ее.

«Одна есть!» — облегченно вздохнул он и снова прижался к шпалам. Дождавшись, когда часовой повернул в обратном направлении, прополз еще на два вагона вперед и там прикрепил вторую мину. Это был вагон с боеприпасами.

Вытер рукавом потный лоб — несмотря на холод, лицо его горело — и стал ждать удобного момента, чтобы выбраться из опасной зоны. Солдат, охранявший эшелон, остановился на минуту, вынул сигарету и, пряча ее в рукаве, прикурил. Для Куберского эти несколько минут тянулись бесконечно долго. Ему казалось, что часовой не сдвинется с места. Но вот немец бросил в снег окурок и медленно зашагал вдоль эшелона.

Куберский выбрался из-под платформы, перескочил через железнодорожный путь и перелез через забор. Теперь он уже не боялся возвращения часового. Опасность миновала.

Когда он вернулся к одинокой ели у озера, была уже почти полночь. Товарищи не стали его ни о чем расспрашивать. Они знали, что он скуп на слова и если уж вернулся, то задание выполнил. Теперь наступила очередь Леона идти в лес.

Куберский с Василием молча ждали его. Он возвратился через три часа. Долго ничего не говорил, наконец обратился к Василию:

— Слушай, Вася, я заминировал предпоследний эшелон с той стороны. Ты возьми на себя какой-нибудь другой. Учти, немцев полно, поэтому будь осторожен.

Прошло, наверное, около двух часов после ухода Василия, как вдруг сидевшие под елью Куберский и Леон вскочили и схватились за оружие. Вначале они услышали одиночный выстрел, затем еще несколько и, наконец, автоматную очередь. Небо озарил тусклый блеск ракет. Стрельба то усиливалась, то утихала. Потом раздался взрыв гранаты, еще один. Спустя некоторое время прозвучало еще несколько выстрелов, а потом все стихло.

Куберский и Леон поняли, что в той стороне, куда пошел Василий, произошло что-то трагическое. Прежде чем Леон успел крикнуть, Куберский сорвал с шеи автомат и скрылся среди деревьев. Леон остался под елью.

Куберский вернулся на рассвете один. Обменявшись ничего не значащими фразами, они направились с Леоном на юг, к Красному болоту, поскольку до утра было уже недалеко…

Теперь они остались в землянке втроем — Куберский, Леон и Яшка. Хотя зима была морозной и снежной, они по-прежнему ходили в разведку.

Оставшееся от разведывательных и диверсионных операций время Куберский посвящал конспиративной работе в окрестных деревнях и селах. Он привлек к ней новых людей.

Посещал Тайно-Подъезёрне, Ожехувку, Барглув, Бжозувку. Приносил не только вести о том, как бьют немцев на востоке, но и советские листовки и газеты, которые получала иногда их разведывательная группа. Гестапо и жандармерия считали его, по-видимому, без вести пропавшим и прекратили поиски.

Наступил февраль 1944 года.

Командир отряда Народовых сил збройных [8] со своими бандитами чаще всего навещал тогдашнюю гмину Дренство. Его отряд состоял в большинстве своем из бывших диверсантов и сотрудников шпионского центра Дица в Сувалках и вот уже довольно длительное время специализировался на выслеживании коммунистов, людей, им сочувствовавших, скрывавшихся от немцев, а также бежавших из плена советских солдат. Немцев они, как правило, не трогали, а те в свою очередь закрывали глаза на деятельность этих «партизан».

В январе 1944 года на явку бандитов в деревне Барглувка, где после ночной попойки спал командир отряда НСЗ, прибыл связной с пакетом от «высшего командования».

«Приказываю усилить в вашем районе борьбу с коммунистами.

Следить за их действиями и в случае обнаружения немедленно их ликвидировать.

По имеющимся в нашем распоряжении проверенным данным, в районе гмины Пруска, Красного болота и на прилегающей к ним территории развернул активную деятельность известный коммунист Вацлав Куберский из Тайно-Подъезёрного. Он связан с советской разведывательной группой.

Приказываю установить и сообщить нам список лиц, с которыми Куберский поддерживает связь.

Приказываю поймать Куберского живым и добиться от него сведений о скрывающихся в нашем районе коммунистах, о советской разведывательной группе и прочих, связанных с этим делах.

Действовать осторожно, поскольку он является опытным конспиратором и имеет оружие…»

Командир собрал совещание…

В определенные дни к командиру отряда НСЗ являлись командиры дозоров, чтобы отчитаться о выполнении заданий. Только что прибыл один из них и доложил:

— Пан командир, в течение десяти дней я вел разведку в Ожехувке, Карчеве и Возьней Веси. В Карчеве и Возьней Веси Куберский не появляется. Иногда проходит мимо них, но очень редко, и никогда не ходит одной и той же дорогой. В то же время бывает в Ожехувке. Одного из тех, кто ему помогает, зовут Францишек Сикора, а другого — Бобрун. Куберский иногда даже ночует у них.

— А эти люди помогут нам?

— В отношении его — нет.

— А что слышно в Кулигах?

— Там иногда появляются советские партизаны или разведчики. Кстати, Куберский тоже. Там можно устроить в одном месте засаду.

Главарь банды НСЗ достал карту, некоторое время рассматривал расположение деревни Кулиги и хотел что-то еще спросить, но в это время ему доложили о прибытии командира еще одного дозора.

— Ну что, выполнил задание? — спросил он вошедшего бандита.

— Так точно, пан командир! Я разузнал все, что касается Тайно-Подъезёрного и других окрестных деревень. Он появляется там и сразу же исчезает. Навещает дочь, но дома не ночует. Бывает там у двоих наших людей — Бронислава Гнатовича и Вацлава Мушиньского…

— Как? — вскочил со скамейки главарь. — И они это подтверждают?

— Так точно! Я разговаривал и с тем и с другим. Они мне многое рассказали о нем…

Яшка с наушниками на голове, склонившись над передатчиком, быстро записывал на листке бумаги передаваемую по радио шифровку. Каждая такая радиограмма заставляла их волноваться, поскольку в ней ставились задания, выполнение которых было связано с большим риском, таило в себе новые приключения…

Леон быстро расшифровал радиограмму, переданную из центра, и вполголоса прочитал ее:

— «Изучить обстановку в районе укреплений Августовского канала — от озера Студзеничне до устья Бебжи и района Нарева. Необходимо собрать сведения о полосе укреплений, а особенно о стационарных укреплениях…»

— Дня за четыре-пять я изучу этот участок канала, — заявил, подумав немного, Куберский.

— Один? — перебил его Леон.

— Это легкое задание. Мне помогут мои люди. А участок у Бебжи разведаем вместе. А может, ты хочешь идти один? — обратился Куберский к Леону. — Только, видишь ли, я там лучше, чем ты, знаю местность и людей, которые снабдят нас дополнительной информацией.