Иван Дедюля - Партизанский фронт Страница 26

В доме за тяжелыми ставнями все делалось тихо и не спеша. Гитлеровцы в эсэсовских мундирах занимались здесь теми таинственными делами, которые не допускают шума и огласки. Шеф этого тайного заведения полковник абвера Нивеллингер любил повторять своим подопечным, что их тщательно скрываемая деятельность требует самых глубоких раздумий, сосредоточенности, тщательного психологического анализа, адской изобретательности и, конечно, конспирации.

— Мне, — поучал он своих подчиненных на одном из совещаний, — нужны не храбрые служаки-фронтовики, щелкающие каблуками, а думающие, способные офицеры. На основе глубокого знания психологии людей различных национальностей, специфических местных условий и современных достижений в области нашей службы они должны уметь разрабатывать самые невероятные, но вполне реальные варианты нанесения по врагу, в данном случае по здешним партизанам, тайных смертельных ударов. Наше оружие — максимальная хитрость и коварство, внезапность и неотвратимость удара, наносимого в самое уязвимое место противника, полнейшая скрытность и минимальная численность привлекаемых сил. Нужна не грубая сила, а буквально ювелирная работа, в которой важны все звенья: оригинальный замысел, отличные исполнители и совершенные средства. В этом заложены наши огромные возможности. В заключение, чтобы не задерживать ваше внимание, приведу отвлеченный пример. Практика показывает, что крупный партизанский отряд, маневрирующий в лесных массивах и приносящий нам немалый урон, порой неспособна быстро уничтожить даже целая дивизия. А вот наш агент или небольшая группа при идеальной подготовке способны одним бесшумным ударом сделать это. Об этом говорят не только наши исследования, но и некоторый опыт на западе. Все. Прошу принять сказанное к исполнению, а майора Шварца зайти ко мне.

Через несколько минут сухопарый майор в пенсне докладывал развалившемуся в кожаном кресле полковнику:

— Герр оберст, в основу операции, разработанной с целью уничтожения отряда, который на вашей карте обозначен номером два, мною заложены все ваши идеи. Вот ее кратко изложенный план.

— Ну что же, тут неплохо задумано. Действуйте, но помните: провал должен быть исключен… Ваш успех — мой успех, а я сумею достойно вознаградить… Кто исполнитель?

— Агент «Фиалка». Вот его досье. А после можете познакомиться с ним лично.

Шеф отпустил майора.

Раскрыв дело «Фиалки», эсэсовец внимательно всмотрелся в небольшую фотографию. На него смотрел самодовольный, ухмыляющийся человек с широким ртом. Угодливо прищуренные глаза еле выглядывали из-под лохматых бровей. Светлые волосы были тщательно расчесаны на пробор. Отложив снимок, гитлеровец еще раз пробежал по анкете: Дуроф Михель, тридцать пять лет; отец — царский офицер, дворянин; в Германии с 1918 года, член нацистской партии с 1935 года. В кратких характеристиках значилось, что агент оправдал себя как провокатор на радиозаводе в Дрездене. Жадный, за деньги продаст кого угодно, хоть мать родную. Хитрый, ловкий и выносливый. «Фиалка», засланный в небольшой партизанский отряд в Дзержинском районе, убил там двух командиров, незамеченным скрылся и навел на партизан карательный батальон. Далее значилось, что на эту операцию он пойдет под кличкой «Лесной волк» с новой для него «легендой».

Окончив чтение, полковник нажал кнопку, и вскоре в его кабинете появился плоскоголовый истощенный мужчина среднего роста, лицо которого скривилось в заискивающей гримасе.

— Хайль Гитлер! — выпучив серые бесцветные глаза, простуженным голосом поприветствовал вошедший.

— Хайль, — слегка махнул рукой абверовец. — Садитесь, мой друг, — предложил офицер. Обойдя вокруг и тщательно осмотрев весьма костлявого «друга» в грязном истрепанном советском обмундировании, он довольно воскликнул: — Все в порядке, Теперь ты выглядишь настоящим военнопленным. — И, важно усевшись в кресло, продолжил: — Сегодня тебя отвезут в лагерь. Там ты должен еще лучше изучить нравы советских военнопленных, войти к ним в доверие, подобрать по своему усмотрению группу из 4—5 человек и с нею по сигналу бежать в то время и тем способом, о которых мы сообщим позже. Срок подготовки — 10 дней. Да, не удивляйся, если при побеге кто-либо из новых «друзей» ради правдоподобия будет ранен или убит.

— Меня могут опознать. Партизаны из Дзержинского района часто бывают и в Смолевичском районе. Увидев меня, они, безусловно, расскажут, что я скрылся из их отряда.

Полковник, как можно мягче и растягивая слова, вполголоса сказал:

— Должен сообщить, что семья Дуроф по-прежнему неплохо живет в Пруссии, и уверен, что благодаря вашему усердию ее положение в будущем еще улучшится…

Несколько помедлив, он уже более жестким тоном продолжил свои инструкции:

— У тебя два пути. Первый — отлично выполнить задание, проникнув в партизанский отряд… — тут он, поморщившись, еле выдавил: — «Смерть фашизму», как они его именуют, а потом… с деньгами домой. Второй путь — провал и смерть, гибель семьи. Третьего не дано, — закончил абверовец, окинув агента испытующим взглядом.

— Ясно, господин полковник, — без энтузиазма ответил тот, сжав узкие плечи.

Офицер провел его в соседнюю комнату, отдернул на стене шелковую занавеску и показал на карте примерный район действий партизанского отряда. Местом возможной встречи с партизанами были названы деревни Остров, Бабий Лес и Шпаковщина. Сообщив пароль, он сказал диверсанту, что через некоторое время в отряд придет «Дракон» с указаниями о дальнейших действиях.

Гитлеровец сурово посмотрел в глаза лазутчику и сказал:

— Все детали с тобой уже отработали, и надеюсь, вопросов нет.

Так к отряду начали тянуться тайные щупальца абвера, а потом и гестапо.

Позже, слушая доклад начальника разведки Чуянова, я невольно вспомнил дошедшую до меня весть об акции, учиненной оккупантами в моей родной деревне на Любанщине. Когда Чуянов закончил доклад, я рассказал ему об этом поучительном случае.

Поздней осенью появился в деревне Осовец неизвестный. Его изможденное тело прикрывали жалкие лохмотья. Из распухших пальцев ног сочилась кровь. Пришелец дрожал всем телом. Жители деревни ахнули при виде «горемычного», шептавшего посиневшими губами о побеге из лагеря военнопленных. Ему посочувствовали, завели в дом, обогрели и накормили. Появившиеся позже деревенские активисты доверчиво похлопали «военнопленного» по плечу и определили в семью Стефаниды Кунцевич. Шли дни — он набирался сил и втирался в доверие к патриотам. Скоро активисты уже считали его своим человеком, и он знал об их тайниках со спрятанным оружием. Однажды безлунной ночью в деревню нагрянули каратели. Их встретил пригретый в деревне предатель. По его доносу деревенские активисты были схвачены, а оружие изъято. Раздавая зуботычины, негодяй приговаривал:

— Вот тебе, дураку, в благодарность за гостеприимство. Я говорил, что в долгу не останусь…

Из деревни увели семь скрученных и окровавленных патриотов. И в следующую ночь недалеко от Любани на окраине Костюковского леса их повесили. А предатель снова напялил на себя фашистский мундир…

…После разгрома фашистской Германии я посетил родную деревню Осовец. Примерно в километре от нее зеленым островком выделяется в поле кладбище. На нем под вековыми березами в братской могиле покоятся патриоты. На нехитром памятнике высечены имена и фамилии моих друзей юности:

Кураш Василий Данилович,

Кураш Емельян Данилович,

Лобатый Николай Иванович,

Журавский Николай Иванович,

Мицкевич Михаил Иванович.

Не подозревая об опасности, мы продолжали заниматься своими делами. Одной из своих постоянных и важных задач мы считали систематическое нарушение телеграфной и телефонной связи гитлеровцев в районе действий отряда. С этой целью почти все группы, выходившие на боевые задания, по мере возможности обрывали провода, спиливали столбы, уничтожали тройные куски полевого кабеля между гарнизонами. То же самое делали и другие отряды. В конце концов гитлеровцам пришлось отказаться от использования воздушной линии связи, проходившей вдоль магистрали Минск — Москва. Вскоре партизанская разведка установила, что для обеспечения постоянной и устойчивой связи между гитлеровской ставкой и группой армии «Центр», действовавшей на Восточном фронте, немецкие связисты еще в 1941 году тайно проложили подземный многожильный кабель.

Центральный Комитет Коммунистической партии Белоруссии потребовал от Штаба партизанского движения, чтобы такая важная линия была скорее найдена и выведена из строя. Эта на первый взгляд простая задача оказалась очень крепким орешком, потребовавшим немало усилий и времени.