Владимир Кашин - С нами были девушки Страница 26

Доложив Лаврику о нападении «юнкерса» и пожаре и получив приказ о дальнейшем движении, Ляхов, опираясь на плечо Андрея, медленно, превозмогая боль, поднялся.

— Что смотрите? Не видели меня? — пробурчал офицер в ответ на сочувственные взгляды бойцов. Он протянул левую руку в сторону:

— В две шеренги становись!

В минутной неразберихе строя Люба Малявина успела ехидно шепнуть Зине:

— Не выдержало сердечко?..

Та гневно взглянула на подругу.

— Направо равня-яйсь!

Головы всех ставших в строй повернулись направо.

Ляхов с трудом сделал шаг вперед и круто обернулся лицом к строю.

— Смирно!.. Товарищи! Мы перешли государственную границу, — необыкновенная торжественность прозвучала в голосе лейтенанта, — чтобы принять участие в освобождении народов Европы из-под гитлеровского ярма. Задание, которое поставил перед нами командир, должно быть выполнено при всех условиях и в срок.

— Как же… — не утерпела Малявина, кинув взгляд на догоравшие остатки грузовика.

— Разговоры!.. Весь кабель, аппараты и продукты — во вторую машину. Кузнецовой, Пасько и Федоровой сопровождать груз, остальным — под командой лейтенанта Земляченко двигаться пешком до города Бырлад. Там вас будет ждать транспорт.

Он отошел, уступая место Андрею.

— Начальники постов! Патроны и гранаты раздать бойцам! — приказал Земляченко. — Разойдись!

Уцелевшая машина подъехала ближе к месту, где было сложено спасенное имущество. Двое девушек забрались в кузов, другие начали подавать им катушки с кабелем, телефоны, продукты.

Ляхов спрятал карту и привычным движением сдвинул вздутый планшет на бок. Прикусив нижнюю губу, захромал к машине, опираясь на Андрея. Ухватившись руками за кабину, влез в нее и, стыдясь своей беспомощности, с силой захлопнул дверцу.

Полуторка тронулась с места, покатилась по широкой дороге, оставляя за собой длинный хвост пыли. В кузове, на мешках, сидели девушки, держа в руках винтовки и всматриваясь в небо…

Проводив взглядом машину, Андрей выстроил на дороге всех, кто остались с ним. На солдатах была полная боевая выкладка: противогазы, скатки, вещевые мешки, саперные лопатки; на поясе — подсумки и по две гранаты.

— Смирно! — скомандовал лейтенант. Он прошелся вдоль строя, опытным взглядом осматривая подгонку снаряжения. Может быть, на какую-то долю секунды задержал свой взгляд на раскрасневшемся лице Зины.

— На ре-е-мень!.. Нале-во! — Весь строй, как один человек, выполнил команду. — Шагом… марш!

Колонна качнулась и двинулась по дороге. Теперь здесь не было имен, не было девушек — только подразделение действующей армии.

Казалось, стало не так жарко, как было на машине. Пережитое так взволновало всех, что возбуждение еще не улеглось.

— Голов не вешать! Чайка — песню!

Какую-то минуту Зина молчала, а затем безлюдная румынская долина впервые услышала нашу песню:

До свиданья, города и хаты!Нас дорога дальняя зовет.Молодые смелые девчата,На заре уходим мы в поход…

Девушки подхватили дружно, во весь голос:

Мы развеем вражеские тучи,Разметем преграды на пути!

Пели с подъемом, словно хотели излить в песне свою растревоженную душу. Особенно лихо выкрикивали слово «девчата», которым девушки упрямо заменяли «ребята» в тексте песни.

Чистый голос запевалы звенел над всеми голосами:

Наступил великий час расплаты,Нам вручил оружие народ.До свиданья, города и хаты!На заре уходим мы в поход.

Глава восьмая

1

Солнце начинало клониться к закату, когда Зина взяла свою винтовку, противогаз и вышла сменить Раю Лубенскую. Остановившись на наблюдательной площадке, возле котлована, Чайка приставила винтовку к ноге и доложила:

— Смена прибыла!

Лубенская — чернявая, молчаливая и замкнутая девушка — отдала Зине бинокль и, довольно потягиваясь, снимая с себя противогаз, направилась к землянке.

Зина привычным движением приложила бинокль к глазам и начала осматривать горизонт. По голубому шелку неба тонким кружевом расплылись белые облачка.

«Перистые», — подумала девушка. На юге, под дыханием легкого ветра, облака как будто таяли, а на западе, где багровел большой диск солнца, они сплетались в сплошной полог и кое-где громоздились друг на друга… «Нет, пожалуй, кучевые, — решила Зина. — Не к дождю ли?»

Воздушный океан дышал спокойствием. Парило. Над долиной, у подножия горного кряжа, поднималось вверх трепетное марево. Чайка отняла бинокль от глаз. Тихо и пусто. Тихо на земле и пусто в небе. Сегодня даже заявок на пролеты нашей авиации не было. Только издалека, с юга, от нефтяных промыслов, вместе с удушливыми испарениями долетал еле слышный гул.

Где-то на холмах запела дуда: румынский чабан собирал свою отару.

И опять тихо-тихо, спокойно. Словно и нет на белом свете войны…

Шло время. Прощаясь с землей, заходящее солнце будто решило еще раз залить все вокруг своими золотыми лучами. Запламенели медные стволы далеких сосен, матовым серебром вспыхнули вершины Южных Карпат.

Зина опять поднесла к глазам бинокль. Сосны и горы приблизились.

Девушка подняла голову выше. Теперь и облачное кружево казалось не очень далеким. Постепенно поворачиваясь, Зина обводила внимательным взглядом небо. Солнечные лучи вынудили ее на какое-то мгновение зажмуриться. И в этот миг до нее долетел тонкий звук, похожий на комариный звон. Правой рукой Зина крепче прижала к глазам бинокль, а левой, будто козырьком, прикрыла его сверху.

Купаясь в солнечных лучах, с северо-запада, из-за гор, шел самолет. Собственно, самолета Зина не видела. Даже в окуляре мощного полевого бинокля ее глаз фиксировал только тоненькую темную полоску, которая почти незаметно передвигалась в красноватом потоке лучей.

Девушка смахнула набежавшие слезы и опять припала к биноклю. Шум мотора приближался, густел. Далекий самолетик постепенно увеличивался. В воображении Зины мгновенно промчались силуэты, какие она знала. Нет, это не «мессер» — размах крыльев больше. Непохож и на Ю-87, у которого издали видно неубирающееся шасси, ни на «хейнкель», ни на Ю-88.

И вдруг мозг обожгла догадка. Зина схватила трубку телефона, связанного напрямик с зенитной батареей. Теперь судьбу промыслов, которые охранялись воинами ПВО, решали доли секунды. Первым долгом предупредить зенитчиков!

— Воздух! «Фокке-вульф курьер»! Курс сто двадцать. Высота восемь тысяч…

Самолет нырнул в большое облако и скрылся с глаз.

Но сигнал Зины уже был принят.

Из землянки на голос наблюдателя выбежала Давыдова.

— Где самолет?

— Ушел в облака. «Фокке-вульф курьер».

— Как ты определила, что «фокке-вульф»? — забеспокоилась Давыдова.

— Очень большие крылья, посредине будто пять кругов: кабина и четыре мотора.

Самолет больше не выходил из-за облаков. Прошло еще несколько минут. На посту слышали, что шум моторов отдалился правее, в направлении промыслов. «Как раз на батарею выйдет», — подумала Зина и вызвала ротный пост.

На ротном посту сам Лаврик принял донесение. Через минуту он допрашивал по телефону Давыдову.

— Где самолет? Вы его видите? Нет? А слышите? Это одна Чайка определила, что «фокке-вульф»? А вы сами не видели? Дайте Чайке трубку!..

И будто в ответ на закравшееся сомнение справа, за холмами, захлопали зенитки.

— «Фокке-вульф курьер», товарищ седьмой, — взяв трубку, сказала Зина. — Так точно. Нет, не ошиблась.

Воздушная тревога, объявленная Чайкой, мгновенно подняла зенитчиков на ноги.

Подступы к нефтяному промыслу с той стороны, откуда вторгся в воздушный простор чужой самолет, прикрывала одна батарея. Ее огневая позиция, замаскированная между холмами, считалась наиболее ответственной. На предыдущей дислокации этим пушкарям не очень везло. В течение двух месяцев противник почти не появлялся над мостом через Южный Буг, где стояла батарея, и солдаты тренировались на условных самолетах. Тип этих «самолетов», их курс, высота полностью зависели от фантазии командира. И хотя в небе было пусто, батарейцы днем и ночью «стреляли», будто над ними тучей висела вражеская авиация.

Мечтой командира было достичь дружной, слаженной работы орудийных расчетов, чтобы одним-единым залпом сбивать вражеский самолет. К сожалению, пока это была только мечта, и многие солдаты с горькой иронией говорили: «Эх, служба наша ПВО — верно сказано: «Пока война, отдохнем». Да и как не переживать, если у некоторых «девчачьих» батарей на счету больше сбитых самолетов, чем у них! Однако, выполняя приказ командира, они хоть и ворчали, но быстро вычисляли данные для стрельбы и старательно прицеливались в чистое небо.