Анатолий Кузьмичев - Год рождения - СОРОК ПЕРВЫЙ Страница 26

И вдруг на дороге рвануло — похоже, в головном немецком бронетранспортере взорвался бак с горючим, полыхнул вверх, к небу, столбом огня и едкого дыма. Остальные машины противника, шедшие колонной, стали обходить охваченный пламенем бронетранспортер, скрылись за густыми деревьями сада, потом на мгновение появились в просвете между избами. Беляев успел дать по одному из бронетранспортеров очередь и, когда увидел, что машина остановилась, сразу довернул башню влево — там поднялась вражеская пехота. Огнем он снова прижал ее к земле.

Неожиданно из-за ближней избы прямо на его броневик вылетел немецкий бронетранспортер и, словно оторопев, остановился. Беляев нажал гашетку, пытаясь опередить выстрел орудия и уничтожить его расчет. Пули хлестко, со звоном защелкали по лобовой броне вражеской машины. Но пушка все-таки выстрелила. Потом еще раз и еще… Снаряд разворотил тонкий борт броневичка. От жестокой боли в правой ноге Беляев потерял сознание, а когда минуту спустя очнулся, понял, что его славная «бронюшка» горит — внутри машины было полно дыма.

— Выходи! — крикнул он вниз водителю. — Быстро!..

— Яша…

— Выходи! Приказываю — выходи!..

Стиснув зубы, Беляев нащупал рукоятки пулемета, кое-как разглядел на дороге впереди немцев и дал очередь. И стрелял, стрелял, стрелял — пока не кончились патроны.

В тлеющем комбинезоне, почти теряя от невыносимой боли сознание, он выбрался из машины, упал рядом и тут же увидел: к броневичку во весь рост бегут фашистские автоматчики.

Медленно, не сводя с них глаз, Беляев поднялся. Стоя на одной ноге, прислонился спиной к горячей броне машины, расстегнул кобуру, достал пистолет.

— Рус! Сдавайсь! — закричали немцы.

— Сейчас… Айн момент…

Он сумел сделать восемь точных выстрелов — именно столько патронов было в обойме его ТТ. Но уже не слышал, как ударил по врагу срочно переброшенный на этот участок артиллерийский дивизион капитана Помельникова, не услышал яростного «ура!», с которым поднялись на врага врукопашную бойцы батальона капитана Алексеева…

Восемь дней спустя, в недолгий час передышки, в штабе 69-го отдельного разведывательного батальона 100-й ордена Ленина стрелковой дивизии был составлен наградной лист. В нем говорилось:

«Тов. Беляев Я. Д. за период боев, т. е. с 25.6. 41 г. и до последних дней, проявил героизм, мужество и отвагу в борьбе с немецкими фашистами:

а) в районе Острошицкий Городок 25.6. 41 г. своими смелыми действиями уничтожил немецкий танк, 3 мотоцикла и несколько человек пехоты противника, выведя из боя свою машину целой и исправной;

б) в районе Гибайловичи — Сомры 6.7. 41 г. вступил в бой с неравными силами противника и уничтожил своим экипажем 4 машины с пехотой противника. Несмотря на то, что бронемашина тов. Беляева горела, он со своим экипажем вел губительный огонь по противнику.

После того, как машину всю охватило пламенем, он вывел экипаж машины и бросился в рукопашную схватку с врагом. В этой схватке с превосходящими силами противника погиб геройски.

Достоин присвоения звания «Герой Советского Союза» {19}.

Подписали документ исполняющий обязанности командира разведбата старший политрук Горянский и исполняющий обязанности заместителя командира батальона по политчасти политрук Мищук. С выводами командования разведбата согласились генерал-майор Руссиянов и старший батальонный комиссар Филяшкин, утвердив их своими подписями.

2

В ночь на 9 июля 85-й стрелковый полк вышел в район Заозерья. Марш был долгим и трудным, надо было дать людям хоть немного отдохнуть, но подполковник Якимович, собрав на своем КП командиров батальонов и спецподразделений, указал каждому его участок обороны.

— Окапываться с расчетом на атаку танками. Отдыха дать не могу — надо полностью использовать темное время. Все, товарищи. Выполняйте.

Он редко бывал таким непререкаемо суровым и немногословным. Но сейчас обстановка складывалась так, что дело и время стоили дороже всяких слов.

Уставшие батальоны, артиллерийская батарея, пулеметные роты, минометчики, связисты, саперы всю ночь зарывались в землю на западных, северных и южных окраинах Заозерья. В той стороне, где был противник, далеко и тяжело погромыхивало, в небе иногда гнусаво гудели немецкие ночные бомбардировщики, а зарева… зарева, то сникая, то разгораясь, полыхали почти по всему горизонту.

Командир полка не ошибся в своих предположениях. Незадолго до рассвета он прилег было вздремнуть, но уже через полчаса его разбудил дежурный по штабу — капитан Григорьев докладывал: на участке его батальона появились немецкие танки, видимо — разведывательный дозор.

— Держись, Петр Евгеньевич, — негромко сказал в трубку Якимович. — Держись. Помогу всем, чем будет возможно.

Час спустя, когда уже совсем рассвело, на позиции всех трех батальонов полка обрушился настоящий шквал артиллерийского и минометного огня. В небе над Заозерьем появились пикирующие бомбардировщики. Грохот разрывов смешался с воем самолетов и свистом летящих к полыхающей земле бомб. Рота ПВО полка открыла огонь по врагу из всех своих установок и сбила четыре бомбардировщика. Особенно результативной была боевая работа отделения, которым командовал сержант А. Хивренко. А когда грохот стих, когда противнику показалось, что на позициях советских войск уже никого не осталось в живых, поднялись и, стреляя на ходу длинными бестолковыми очередями, рысцой пошли вперед фашистские автоматчики. Вражескую пехоту сопровождали танки, развернувшиеся в линию. Их орудия и пулеметы стреляли почти беспрерывно.

Полк встретил автоматчиков противника пулеметным и залповым винтовочным огнем с предельно близкой дистанции. Выдержка обороняющихся и точность их огня на какое-то время как бы ошарашили вражеских солдат. Они залегли, пропуская вперед свои танки. Тогда в дело вступили «бутылочники»…

Почти весь день немцы атаковали 85-й стрелковый полк Сотой. Атаковали, не считаясь ни с какими потерями. Перед позициями полка, густо дымя, горели их танки и вездеходы, тлеющее белым горьким дымом поле по обеим сторонам от дороги было завалено трупами фашистских солдат. Атаки врага следовали одна за другой, накатывались волнами и, словно разбиваясь о гранитный утес, сникая, откатывались назад…

Враг не прошел. 85-й полк почти сутки удерживал свои позиции, перемалывая живую силу и боевую технику противника. Но и сам понес серьезные потери. Во всех трех батальонах погибли десятки бойцов. Пал в бою, как герой, коммунист командир второго батальона капитан Петр Евгеньевич Григорьев. Поднимая бойцов в рукопашную, погиб помощник начальника штаба полка по разведке старший лейтенант Матвей Иванович Пилипенко. Выбыли из боевого строя многие другие командиры подразделений и штаба полка. Полковая санчасть, развернутая в лесу за восточной окраиной деревни (ею руководил военврач А. С. Вайнштейн), с большим трудом успевала принимать и обрабатывать раненых. Но никто из них не остался без своевременной помощи…

Лишь в сумерках затихла наконец передовая. А около двадцати трех часов радист при штабе полка принял шифровку от командира дивизии — полку было приказано (чтобы избежать полного окружения) под покровом ночи оторваться от противника и, оставив прикрытие, двигаться в район Костюковичей, куда должен будет передислоцироваться и штаб дивизии.

Прежде чем принять решение на марш, подполковник Якимович выслал разведгруппы по всем возможным направлениям движения полка и, пока ждали их возвращения, с командирами штаба прикинул возможные варианты ночного марша в предвидении встречного боя.

Вернувшись, разведчики доложили: полк уже окружен. Немцам удалось обойти его с открытых флангов, и теперь все дороги на северо-восток, на восток и юго-восток под их контролем. Самые незначительные силы противника — с юга, в направлении Костюковичей.

— Естественно, — сказал командир полка. — Там, считай, сплошные болота. Немцы уверены, что мы этим маршрутом не пойдем, и выставили заслон для успокоения совести, на всякий случай. А мы пойдем именно здесь.

Было принято решение прорываться. Якимович и его заместитель по политчасти батальонный комиссар Зыков пошли в батальоны — поставить их командирам задачи на месте, указать маршруты движения, организовать взаимодействие. Самое трудное — прикрывать прорыв — выпало на долю третьего батальона.

— Усиливаю тебя, Федор Филиппович, минометной ротой Сердюкова, — сказал капитану Коврижко командир полка. — Это все, что я могу дать. Продержись тут сколько сможешь, очень хорошо бы до рассвета. А потом, как только появится возможность, отрывайся от немцев и двигайся по маршруту полка.

— Уверен, что все будет в полном порядке, Михаил Викторович, — заметил Зыков. — Народ в батальоне обстрелянный, не подведут. — Потом повернулся к капитану Коврижко: — Я останусь у вас, не возражаете?