Лев Разумовский - Дети блокады Страница 27

Ребята это моментально почувствовали:

— Ольга Александровна! Спойте нам! — кто-то из девочек.

— Поздно уже. Вам спать надо.

Спокойная интонация заставляет подняться с подушек несколько голов.

— Спойте! Мы скорее заснем! Пожалуйста, спойте!

— Ну, хорошо. Я спою вам колыбельную.

«В комнате, уютно, тихо и тепло», — запевает Ольга Александровна. Голос у нее высокий, чистый, поет она с чувством… В церкви хорошая акустика. Огоньки керосиновых ламп чуть высвечивают стены и своды. Дети притихли и внимательно вслушиваются в мелодию и добрые слова:

Месяц серебристый глянул нам в окно.Расскажу я сказку. Песенку спою.Баю-баю-баю — баюшки баю…

Я слушаю с интересом, испытывая противоречивые чувства. Эта женщина — сплошные контрасты! Ведро с хлебом за борт — и эта ласковая песня!

Я знаю, что дети боятся ее резкого крика, яростных вспышек; я знаю, что многие взрослые с трудом переносят ее командный тон и недопустимую форму обращения; но я также знаю, что теми же методами она выбивает все лучшее для детдома от местных и горьковских властей: питание и одежду.

Хорошо, что ты забот не знаешь,Пусть они проходят в жизни стороной.Я отдам тебе ночи бессонные,Спи спокойно, мой сын дорогой…

Ольга Александровна желает всем спокойной ночи и уходит. С нескольких коек слышны сморкания и всхлипывания.

Я пригашаю свет керосиновых ламп.

Однажды мама вернулась из детдома совсем расстроенной и сказала, что ее ночное дежурство в отряде малышей окончилось плачевно.

— Что произошло?

— Вечером после ужина я обычно рассказываю им сказки. Потом высаживаю на горшки и затем укладываю. Многие засыпают не сразу, мечутся, зовут маму, плачут. Я придумала, как их успокоить. Брала свои два куска пиленого сахара, делила их на маленькие кусочки и каждому давала такую вот конфетку. Пососав ее, они сразу засыпали. За этим делом и застала меня Ольга Александровна, накричала на меня, назвала дерьмовым воспитателем и сказала, что завтра уволит…

В середине октября к нам приехала сестра Ольги Александровны Антонина Лаврентьевна Каверкина с сыном Игорем и трехлетней Машей. Мы сразу подружились. Антонина Лаврентьевна — обаятельная, душевная женщина, как-то органично и спокойно вошла в коллектив, став одной из воспитательниц дошколят. Игорь тоже быстро сошелся с ребятами.

После того, как мой отряд был переведен в новое здание, мы зажили своей, несколько обособленной жизнью. Нашим мучением были полы. Кто бы из администрации не приходил, все говорили, что пол грязный. А мы эти полы мыли ежедневно и по дежурству, и по нарядам. Система нарядов за провинности сразу по приезде была введена администрацией и существовала параллельно с системой очередных дежурств.

Второй моей заботой стала посуда, которую били немилосердно, особенно стаканы. Приходилось проводить постоянные беседы на «стаканную тему», запрещая разводить в них чернила, использовать как пепельницы и т. д.

В «сельсовете» всегда было шумно и людно. Из школы мы возвращались вместе, толпой, вместе хлюпали по грязи, которая потом оказывалась на свежевымытом полу. И мытье начиналось снова.

Очень скоро по приезде, в октябре 42 года меня пригласили работать в Угорскую среднюю школу — семилетку. Приглашение приняла с радостью. Я снова стала заниматься своим прямым делом, в котором чувствовала себя, как рыба в воде. Здесь я чувствую себя уверенно, у меня много разработок и новых идей. Обучать детей русскому языку и литературе, знакомить их с шедеврами мировой литературы намного интереснее и привычнее, чем подсчитывать разбитые стаканы или украденные простыни, хотя я и понимала суровую необходимость этой стороны жизни.

В школе свой коллектив. Директор — Анна Григорьевна Панова грамотный работник. Начитана. К ленинградским коллегам относится уважительно. Ее муж, Кронид Васильевич, инвалид войны, могучий и веселый мужик, стал завхозом детдома и с первых дней зарекомендовал себя как деятельный и инициативный человек.

Завуч Софья Исааковна Ламанен — преподаватель алгебры, геометрии, физики и истории. Очень сердечная женщина, ленинградка. Во время блокады потеряла мужа и сына.

Я присутствовала на уроке географии. Учительница давала материал точно по учебнику. Тема «Хозяйственные и политические связи Германии». Меня поразило, что она ни словом не обмолвилась о том, что Германия находится в состоянии войны с нами… Когда я спросила ее об этом, она покраснела и сказала:

— Но ведь этого нет в программе…

Елизавета Михайловна Смирнова — агроном. Преподает немецкий, черчение и рисование. На уроке рисования она повесила на доске смятую бумажку, на которой ею было нарисовано дистрофичное яблоко, и предложила детям его срисовать. В классе было полутемно, ребята шумели, бросались карандашами, с третьей парты «учебное пособие» было вообще не видно.

Остальной коллектив как-то бесцветен. Большинство не дружит с книгой, на уроках не выходят за рамки программы. Ссорятся, мирятся, сплетничают. На вечеринках пьют водку, поют частушки.

Особенно удивляет их отношение к войне. К сводкам Информбюро они абсолютно равнодушны, как к событиям на Марсе. Какой контраст с ленинградцами!

Все поглощает у них быт. Все заботы о пропитании. Война не задела их, как нас. Только мужики ушли, и жить стало голоднее. Учителям, как и колхозникам иногда платят натурой — зерном, мукой. У каждой учительницы свой огород, иногда коза, изредка корова. Забот хватает. Образ жизни не изменился, место проживания осталось прежним. Может быть отсюда это равнодушие?

Учительская работа — одна из немногих, требующая отдачи максимума душевных сил. И в этом ее трудность и привлекательность.

За месяц освоилась. Веду пятый и шестой классы. Уровень развития ребят удручающий. Предстоит много и упорно работать. Вспоминаю мой дебют в десятом классе сестрорецкой школы. Там ребята писали мне рефераты студенческого объема и качества… Где они сейчас? На каких фронтах?

Здесь же сплошные перлы. Объясняю согласование определений и причастий. Говорю, что они характеризуются различными суффиксами, что «вш» — суффикс причастия, привожу примеры: уставший, пропавший.

— Поняли?

— Да!

— Напишите предложения, в котором есть причастие с суффиксом «вш». И Олег с посветлевшим лицом пишет на доске: «Вша — это насекомая»…

Местный диалект. Это очень интересно. Не «Он лицом на меня не похож», а «У него маска не та». Не «навоз», а «назем», не «похлебка», а «делегатка» или «пятилетка».

В Угорах не говорят «Это было в позапрошлом году», а «Это было в третьем годе». Вместо «когда» — «коли», вместо «тогда» — «толи», вместо «даже» — «нали», вместо «если так» — «будя так». В Угорах ты не «курильщик», а «табакур». Выразительно! «Перемогает» — «перебарывает». «Мост» — крыльцо. «Хинькает» — по-угорски «плачет». Может быть, это искаженное «хныкает».

Чем дальше, тем интереснее вникать в угорский диалект. «Сбитень» — это место, где собираются парни и девушки для гулянки. «Бараба» — темная комната, в которой уединяются пара. «Бараба» — обязательный элемент «беседок» — традиционных вечеринок, в основном зимой, с прялками, песнями, частушками и плясом. «Галушливая» — веселая, радостная. «Аландась» — недавно. «Лишо» — сейчас. «Погоучим намедни» — поговорим после. «Нагансник» — брючный ремень. «Она напетлит вам» — наговорит лишнего.

15 ноября 1942 года. Продолжаю совмещать детдом со школой. С трудом преодолеваю сложности с дисциплиной. Это в равной степени относится как к сельским детям, так и детдомовцам. Из детдомовцев самый трудный Сашка Корнилов. Он воюет с учителями. Отказывается выполнять их требования. Иногда изгоняется из класса, иногда присутствует, но сидит в шкафу и мяукает. Когда я ругаю его за эти дела, он молча слушает, обязательно улыбается, извиняется. А на другой день творит то же самое.

Сашка, может быть, самый интересный и разносторонний мальчишка в детдоме. Эмоционален, вспыльчив, приблатнен. Искренен, романтичен, начитан, раним. Свой индивидуальный юмор. Безусловный лидер. Сохранил свои детдомовские привычки уличной шпаны. Еще в Ленинграде выиграл у Кольки Леонтьева по прозвищу «Плаха» в карты «на раба». Однажды я заметила эту рабскую зависимость «Плахи» от Сашки. Сашка мог разбудить его ночью и приказать принести себе воды или залезть под кровать и мяукать. «Плаха» беспрекословно выполнял все требования. Я решительно вмешалась. Очень серьезно поговорила с Сашкой, и он меня понял. Унижение, рабство Коли Леонтьева закончилось.