Дмитрий Гусаров - За чертой милосердия Страница 28

Но к пулеметам присоединилась автоматная трескотня, забухали одиночные винтовочные выстрелы. Редкие шальные пули долетали до поселка и верещали над крышами.

Выскочивший из барака Григорьев крикнул:

— Колесник, командуй в ружье! Занять оборону!

Сам вместе со связными побежал в сторону протоки, в сектор отряда «Мстители».

Взвод Бузулуцкова был выставлен боевой заставой в полукилометре от поселка, на дороге, ведущей в деревню Юккогуба. Теперь это была уже не дорога, а заросшая травой широкая тропа, петлявшая по обочинам болот, по берегам озер и пригодная летом лишь для проезда на волокушах. Другого пути отсюда не было. Разве что на лодке по озеру до маленькой речушки, а по ней потом можно выбраться на озеро Селецкое, на берегу которого стоят на проселке две деревни — Сельга и Пряккила.

Андрей Бузулуцков был нездешний. Он родился на Дону. В Карелию его забросила кадровая служба в армии, после которой он и остался здесь. Военный опыт его был невелик, командиром он стал лишь в партизанском отряде. Среднего роста, поджарый, белокурый, Бузулуцков был характером горяч и даже вспыльчив. Зная этот свой недостаток, он старался держаться во взводе несуетливо и рассудительно, был точен в исполнении приказов, и пока все у него получалось хорошо и ладно.

Вот и теперь он сделал все, как надо.

Линию обороны выбрал на взгорье, перед неширокой, протянувшейся к северу лощиной. Каждому определил позицию. Оба ручных пулемета поставил на флангах с таким расчетом, чтоб и дорогу держать под кинжальным огнем, и в случае обхода — отсекать противника от занятой взводом высотки.

Начальник штаба бригады, пришедший с проверкой, остался доволен позицией, только велел выдвинуть чуть вперед спаренный наблюдательный пост. Он предупредил, что в случае чего сюда же подойдут два других взвода отряда «Мстители» и эту позицию придется держать до отхода бригады из поселка.

— В затяжной бой здесь вступать бригаде нельзя, — сказал он. — Чуть что, надо поскорей вырываться из этой ловушки между озерами.

— Долго тут стоять будем? — спросил Бузулуцков.

— К вечеру должны сбросить продукты. Сразу же и тронемся. Здесь костров не разводи. Если есть что варить, отправь кашеваров, человека два-три, в поселок.

Посидели, выкурили одну на двоих цигарку остатнего комсоставского табаку, и Колесник со своим связным ушел.

День выдался не солнечным, но жарким. Земля парила, и все вокруг дрожало в голубоватом зыбком мареве. В лесу зверствовали комары — было их здесь так много, что казалось, именно от этого нескончаемого, изматывающего слух гудения и дрожит тихий утренний лес.

Морило в сон. Бузулуцков, чтоб не заснуть, спустился по склону и принялся медленно прохаживаться из конца в конец вдоль линии обороны, то и дело тихо повторяя:

— Не спать, ребята, не спать…

Не спать было трудно. Это он чувствовал по себе и никого из уснувших не будил — знал, что стоит раздаться первому выстрелу, и все сразу очухаются. Его предостережение относилось в первую очередь к самому себе и к тем нескольким наблюдателям, которые были назначены в каждом отделении.

Так проходил час за часом. Напряжение, которое всегда бывает, когда взвод займет боевую позицию, уже начало постепенно спадать. Ничто не сулило ни беды, ни тревоги. Бузулуцков уже решил было разбудить Живякова, назначить его дежурить, чтоб самому подремать пару часиков, как с наблюдательного поста вполголоса донеслось:

— Финны!

Бузулуцков быстро, на четвереньках, поднялся к гребню, выглянул из-за укрытия и ничего вначале не понял. Три минуты назад он из конца в конец оглядывал лощину, всматривался в заросли на другой стороне, и там ничего настораживающего не было.

А теперь — три финских солдата с рюкзаками и автоматами гуськом переходили по валежине ручеек уже на середине лощины. Это был головной дозор. Так и есть: там, на противоположной высотке, спускалась по тропе целая цепочка. Судя по тому, что дозорные не хотели зря мочить ног, они не видели впереди ничего для себя подозрительного.

— Приготовиться! — сдавленным шепотом произнес Бузулуцков, оглядываясь вправо и влево и замечая, что там уже тоже видят противника, двигаются, расталкивают спящих, выползают к огневому рубежу.

В несколько мгновений Бузулуцкову предстояло решить нелегкую задачу: ждать ли, пока основная масса финнов втянется в лощину, и потом открывать огонь? А если им удастся зацепиться за этот берег? Готовы ли пулеметчики? Все теперь будет зависеть от них.

И вдруг Бузулуцков увидел, что финнов немного, не больше взвода, и он твердо решил ждать, опасаясь лишь, что у кого-либо из партизан не выдержат нервы и он откроет огонь раньше времени.

Если бы Бузулуцков знал, что то, что он принял за основные финские силы, была лишь головная походная застава, а основные силы — усиленная рота егерей, прибывшая ночью на машинах в Юккогубу, — находятся в километре от его позиций, он, вероятно, не чувствовал бы себя так спокойно.

Но иногда и незнание приносит удачу.

Шквальным огнем двух пулеметов, пяти автоматов и двадцати партизанских винтовок финский взвод был положен в лощине. Вначале трудно было понять — кто убит, кто ранен, кто попросту сам укрылся в высокой траве и затих. Ответного огня не было, и казалось, что взвод выбит вчистую. Но вот зашевелилась осока, уцелевшие, кто ползком, кто перебежками, начали выбираться на противоположную сторону, и сразу же оттуда застрекотали короткие автоматные очереди.

К высотке подтянулся весь отряд. Вместе с ними прибежал и комбриг Григорьев.

— Ну что тут у тебя? — спросил он у Бузулуцкова.

— Бригада может спокойно мыться в бане. — Бузулуцков, довольный и собой, и делом, которое его взвод только что сделал, показал на лощину, где в порыжелой высокой траве можно было разглядеть около десятка серо-голубых бугорков. Шла охота: если бугорок начинал шевелиться и ползти, то тут же с разных точек раздавалось несколько очередей.

Взвод торжествовал. Первая встреча с врагом и первая победа — такая легкая и совсем безнаказанная, ни у кого ни одной царапины. Партизаны настолько считали дело сделанным, что не торопились забирать у убитых рюкзаки. Каждый держал это в голове, но никто не спешил, ждали, пока укрывшиеся на той стороне автоматчики совсем прекратят огонь.

В результате рюкзаки так и остались там. Огонь с той стороны постепенно усиливался, становился гуще и дружнее. Короткими лающими очередями ударили оттуда пулеметы. Партизаны поняли, что финнам подошло подкрепление, и ждали с минуты на минуту атаки.

— Прекратить пальбу, беречь патроны, — передал по цепи Григорьев.

Однако происходило что-то непонятное. Несколько раз разгоралась яростная перестрелка, но никакого продвижения финны не делали. Они явно чего-то выжидали. Но чего? Новой подмоги или просто вызывали партизан на бессмысленную трату боеприпасов?

Григорьев, естественно, еще не знал о том, что другая финская рота в эти минуты уже спешила к Тумбе с юга, со стороны деревни Сельга, чтобы закрыть бригаде выход с узкой междуозерной полосы. Комбриг мог лишь предполагать о возможности такого маневра. Он ясно понимал одно: время работает на противника и надо как можно скорее уходить.

— Попов, через пять минут начинай отход! Взводы пусть по очереди прикрывают друг друга. Курс из поселка прямо на юг…

Отряды один за другим снимались и поспешно отходили на юг. Финны с северо-востока просочились на берег неширокой губы и держали под беспрерывным огнем дома поселка.

Взвод Бузулуцкова, отступивший за поселок, отвечал сдерживающим огнем и ждал момента, когда можно будет начать отрыв. Бригада уже втянулась в лес, но одиночные растяпы неизвестно почему все еще продолжали выскакивать из-за домов и мелкими перебежками от укрытия к укрытию пробирались к лесу.

— Скорей, скорей, идиоты! — во всю глотку кричал Бузулуцков, готовый огнем своего автомата подогнать ротозеев.

Наконец в поселке никого не осталось. Бузулуцков подал команду на отход, а сам, опасаясь, как бы финны не обтекли взвод по берегу и не отрезали бы его от бригады, вместе с пулеметчиком ползком выдвинулся на пригорок и залег за камнями. Оглянувшись, он с радостью убедился, что и его ребята начали отход и отходят грамотно, перебегая и отстреливаясь. В последний раз он внимательно оглядел поселок, больше всего боясь увидеть не столько даже убитого, сколько раненого, которому практически в этих условиях помочь было уже невозможно. Финны уже перешли протоку и рассредоточились по перешейку. К счастью, ни убитых, ни раненых он не заметил, облегченно вздохнул и приказал пулеметному расчету:

— Отход перебежками. Будем прикрывать друг друга.

— Комвзвод, смотри! — воскликнул пулеметчик, указывая на ближний к лесу дом.