Григорий Покровский - Развал Страница 28

— Этого они уже не смогут, — возразил Черняк. — Армии нет, полки потеряли боеготовность. Мы уже два года не выезжаем на учения. Так это здесь в Германии, на самом передке, а что же там творится. Запад не позволит назад. Они же, сколько «бабок» вбухали.

— А, самое главное, денег нет, — сказал Бурцев — в полку зарплату платить

нечем. Если бы немцы марки не давали — всё, труба. А, представь, завтра не дадут. Чем кормить, чем заправлять технику. Офицеры все ударились в бизнес. Торговля идёт полным ходом: машины, сигареты, водка, шмотки. Жёны челноками сюда туда. Никто не захочет из-за этих перепуганных мужичков голову подставлять. Вот он и пришёл конец, той мощной, некогда пугающей весь Запад, группировке. А мне когда-то комдив говорил, а я не верил.

В кабинет к Бурцеву зашел замполит полка, вернее не замполит, а помощник по воспитанию. С отстранением от власти «руководящей и направляющей», должность заместителя командира по политической части была упразднена, и они стали называться помощниками по воспитательной работе.

— Василий Петрович, — начал он с порога, — звонили из политотдела, требуют провести митинг в поддержку ГКЧП.

— Ну, предположим, на сегодняшний день, требовать они не могут. Предложить, да. Телеграмму они дали?

— Нет, не дали.

— А что, товарищ подполковник, этот звонок будем к заднице пришивать. Ребята, наверное, хотят чужими руками угли грести, а сами потом в стороне, если эта авантюра провалится. Случись что, головы начнут снимать до самого низу. И, боюсь — такие как мы, окажутся стрелочниками. Не будет митинга, так им и передай. Главком пришлет письменный приказ, вот тогда построим людей и поболтаем. А сейчас будем ждать, товарищ помощник. Эти хлопцы не сегодня, так завтра власть отдадут. Они неспособные на великие дела. Поджилки трясутся. Я таких в Афганистане видел. Если коленки трясутся, так и погиб. — Потом задумался, помолчал, почесал темечко. — Что это я? Шибко смелые, что на рожон лезут, пожалуй, чаще погибают, — затем махнул рукой. — Золотая середина, это самое то. В природе всё должно быть в меру. Героизмом можно взять только одну амбразуру дзота, а берлины берут середняки.

Далее события развивались стремительно. Некоторые республики заявили о не поддержке ГКЧП и выходе из Союза. Верховный Совет Российской федерации вместе с Сосниным тоже не поддержал ГКЧП. Чтобы Соснин стал сговорчивым, ГКЧП направили на штурм Белого дома, где заседал Верховный Совет республики, роту танков во главе с командиром батальона. Наивные люди собирали вокруг Белого дома кучи мусора, и назвали это баррикадами. Взрослые — это те же дети. Насмотревшись фильмов про революцию, они себя представляли в той игре. Только вот глупенькие, они забыли, что они живут не в начале века, а в конце и за эти девяносто лет техника так шагнула вперёд, что для современного танка эти кучи мусора что-то из области юмора.

Прибывший к Белому дому с колонной танков комбат, перешёл на сторону Соснина. И, вместо того, чтобы штурмовать Верховный Совет, он взял его под охрану. Этот весь спектакль показывали немецкие каналы. Бурцев понимал, что этот сценарий хорошо разыгран и хорошо оплачен. А ГКЧП — это ребята в коротких штанишках в большой игре Запада, Соснина и Горбунова. Потом выяснилось, что Горбунов не был болен. Путчисты его просто блокировали на даче. ГКЧП арестовали, их подержат в «Матросской тишине» и отпустят по домам. Во время этого спектакля пролилась кровь, погибли молодые ребята. Но никто за это не понесёт ответственности. Их сделают посмертно Героями России, и власть по торжественным дням будет возлагать к их могилам цветы, делая при этом очень скорбные лица. Своим цинизмом, доказывая, что они достойные последователи бывших вождей. Утром Соснин забрался на танк, и многотысячная толпа ликовала. Он произнёс свою речь.

— Ну вот, ещё один на броневик залез, — подумал Бурцев, — куда этот покажет рукой. Горбунова привезли из Фороса в Москву, но власть его теперь была минимальной. Прибалтийские республики отделились сразу. Среднеазиатские и закавказские колебались, но тоже были на грани отделения. Горбунов пытался заключить Союз девяти республик. Но по сценарию ему уже не было роли в этом спектакле. В Белоруссии в Беловежской пуще собрались три правителя славянских республик. Собрались как бы так, невзначай: поохотиться, да водки попить. Инициатором этой сходки был Соснин. Попарились в баньке, хорошо выпили. И в этом полу трезвом состоянии решили выйти из Союза. Тут же состряпали от руки документ о развале Союза и создании нового объединения — Содружества Независимых государств — СНГ. Ночью, с постели подняли перепуганную сельскую машинистку, привезли её в резиденцию в Васкули. Она им отпечатала документ. Правители с бодуна поставили подписи. Союз прекратил существовать. Горбунову ничего не оставалось делать, как уйти в отставку. СНГ, острый на язык народ, окрестил по-своему: «Способ нагавнить Горбунову».

Жившие в одном большом государстве СССР — республики стали выживать в одиночку. И без того зыбкие экономические связи рвались по живому. Руководители, начиная от республик и кончая фабрикой или заводом, кинулись обогащаться — занялись банальным разграблением некогда мощной державы. А что же досталось народу? Народ, как всегда, оказался не у дел. Ему досталась «кравчучка». Это так окрестил народ маленькую двухколёсную тележку, на которой «челноки» перевозили ручную кладь. Она названа в честь украинского руководителя, одного из участников Беловежских соглашений. Такова жизнь: избранным — нефтяные вышки, а остальным «кравчучка». Эра Горбунова закончилась. Кто же был Горбунов? Для одних он может быть гений, для других бездарь. А мне кажется, он просто не знал, что делать. Он хотел реформ, но не понимал, что их надо было делать палкой. Чиновник просто так не уступит своё место.

Я не стану оппонентом ни тем, ни другим. Да и стоит ли этим заниматься. Но, я знаю одно, он был нужен в это время для огромной страны. Это, примерно, как жившим в одном бараке людям. Барак ветхий, прохудилась крыша, течёт канализация, на голову сыпется штукатурка и жизнь в этом доме кромешный ад. Но у всех есть хоть какой-то кров над головой. И никто не осмелится его сломать, а если кто придёт извне, чтобы его снести, люди выйдут с колами защищать свои халупы. И тут находится один Данко, убеждая жильцов, сломать и построить новое, хотя сам он был в этом неуверен. И люди стали ломать. Конечно, потеряли жильё, некоторые потеряли и имущество. А кто-то, нечистый на руку, украл у соседей. Но они сломали его и стали строить новое. Так вот, таким Данко и был Горбунов. Да, да не удивляйтесь некой поэтичности, но он был именно таким человеком, востребованный временем. Горьковский Данко тоже не знал куда идти, поэтому и сжёг своё сердце. Знающие проводники много раз выводят людей на дорогу даже в полной темноте, но при этом не делают самосожжение. А может, не зная того, Горбунов послан этому измученному народу самим Богом для того, чтобы развенчать эту несостоявшуюся марксистскую идеологию. И не верьте тем, кто говорит, что мы будем делать по-другому, сохраняя принципы марксизма-ленинизма: и по второму, и по третьему и по четвертому будет тоже. Революции делают одни и как только сделают, к ним подмазываются другие. Это воры, мздоимцы-убийцы, ибо эта идеология для них самая живительная почва: собственность то народная, а стало быть, ничья. Тут есть, где разгуляться. И ещё одно. Как только в борьбе за власть прольётся кровь, туда сразу придёт дьявол — и власть будет дьявольской. А на Руси много невинной кровушки пролили, начиная нигилистами времён Александра II, большевиками в революцию, да и в гражданскую войну, коммунистами в застенках Гулага и далее, далее, далее. Так вот, если кто поманит вас отречься от Бога, заняться убиением во имя светлых целей, не верьте им. За кровью обязательно пойдёт кровь. Таков закон крови. И все равно, проливающий невинную кровь, в итоге будет сражён. Прав был Достоевский: «Крепко не у того, кто льёт кровь, а у того, чья льётся».

Не знаю, гением ли или бездарностью, кипучей энергией или бездельем, гениальным умом или безумием Горбунов сделал одно — он развенчал эту идеологию, доказав её несостоятельность и привёл её к гибели.

И, пожалуй, не надо, Соснину и Горбунову смотреть врагами друг на друга. Они оба люди одного поля, и разницы в их политической деятельности не было. Просто один начал разваливать эту империю, а другой её завершил, вбив гвоздь в крышку гроба.

Семидесятилетний эксперимент на людях прекратился. И ещё одно. Низкий поклон реформатору, за то, что он прекратил эту безумную бойню в Афганистане.

Глава 18

После подписания беловежских соглашений наступил и полный развал армии. Вооружённые силы Советского Союза растаскивались по национальным квартирам. В полках Западной группы войск появились эмиссары вооружённых сил республик. Они приезжали якобы для беседы с офицерами своих национальностей. Беседы эти, как правило, ничего не значили, потому, как эмиссары ехали с одной целью — прикупить себе в Германии шмоток. Им не нужны были эти офицеры. Те, кто клюнул на эту удочку и добился перевода в национальную армию, оказался на улице. Все должности там были заняты и люди месяцами простаивали у дверей начальников управлений кадрами вооружённых сил республик. Получить должность можно было только с помощью солидной взятки. Чиновник, он и остался чиновник, и не зависит от того, на каком правовом поле он работает, на союзном или на республиканском. Да, и не могли чиновники быть другими. Они же были скелетом той порочной системы. И никакие революции не принесут перемен, и никакие реформы невозможно будет осуществить, если они остаются на своих местах. Шакал он и есть шакал, и никогда не станет благородным псом.