Александр Скоков - На всех была одна судьба Страница 28

Едва ли оценен по достоинству послевоенный подвиг ленинградцев. Только в 1943 году из стволов вражеских орудий ушли в сторону непокоренной крепости 68 тысяч тяжелых снарядов, и каждый нес разрушение. В первые послевоенные годы усилиями всех жителей, выходивших после рабочего дня на восстановительные работы, Ленинград был поднят из руин. Затем началось восстановление, развитие экономического, промышленного потенциала. Строились новые заводы, фабрики, на старых обновлялось оборудование, велась модернизация. С учетом новейших достижений отрасли начались преобразования и на Первом молочном, который в разные годы возглавляли талантливые руководители, опытные специалисты В.В. Локтюков, А.А. Пивовар, С.Д. Суетов, В.Н. Зарембо, В.Ф. Поляков, прошедший путь от слесаря-электрика до генерального директора ОАО «Петмол». Продукцию молочного комбината «Петмол», входящего ныне в состав ОАО «ЮНИМИЛК», ценят не только в нашем городе, но и во многих регионах России.

По воспоминаниям медсестры блокадного госпиталя Л.С. Разумовской, ложка сливочного масла, разогретого на огоньке вырванных из книги страниц, спасла жизнь умиравшего брата-подростка. Несколько глотков блокадного молока поддержали биение сердца не одного раненого бойца, изнуренного голодом ребенка, старика… Молока, с которого начинается жизнь на земле каждого из нас.

ВЕСНА ПОБЕДЫ

Не все достижения человеческой деятельности отмечаются дипломами, медалями, орденами – куда важней чувство удовлетворения за отлично выполненное дело. Сумел преодолеть все преграды, сделал невозможное… Военное поколение – от бойцов и командиров на фронте, конструкторов, создателей грозного оружия Победы, до рядовых великой армии тыла – обладало этим решающим качеством. Дается оно нелегко – каждодневным трудом, упорством, требовательностью к себе закаляется стойкий характер.

В довоенной «Порховской правде» однажды появилась заметка сельского корреспондента о таком факте. Проходя по аллее парка, он услышал разговор двух детей, беседующих… по-немецки. Оказалось, что это Аня и Коля Никитины, отличники Волышевской образцовой школы, дети колхозницы Александры Власовны Никитиной, вдовы, недавно потерявшей мужа. (На руках Александры Власовны осталось восемь детей, и все они со временем окончили школу, получили образование – в семье Никитиных были инженеры, учителя, а Николай, вернувшийся с фронта после тяжелейшего ранения, стал впоследствии секретарем Краснодарского крайкома партии.)

В 1934 году Аня Никитина поступает в Ленинградский строительный техникум (ныне это архитектурно-строительный колледж на Большой Морской) и в числе 84 выпускников-отличников направляется для продолжения учебы в институт. Из этой группы отличников четверка наиболее одаренных получает право стать студентами ЛИСИ без экзаменов. Никитина – в их числе. В те довоенные годы тяга к знаниям у молодежи была огромной, требовательность к студентам на самом высоком уровне, и все же – 84 отличника из одного выпуска!

Лето 1941 года выпускница ЛИСИ Никитина встретила в должности инженера НИИ «Гипробум», в июне была командировка на Камский бумажный комбинат. 22 июня на обратном пути вышла из вагона в Любани, чтобы купить цветов. Перрон пуст, ни пассажиров, ни женщин с букетами – все толпятся на площади, у черной тарелки репродуктора…

Война вторглась в ее жизнь с первых дней. Сотрудники института получили распоряжение срочно выезжать на окопные работы. Ленинград готовился к обороне… При себе надо было иметь суточный запас продуктов и лопату. Продукты нашлись, а вот лопаты в городской квартире, конечно, не оказалось.

Отряд из сотни человек на автобусах двинулся в южном направлении. Остановились в километрах пятидесяти, разбили лагерь для ночевки – подобие шалашей. Задымился костер. Рытье траншей – дело нелегкое, на хлебе и чае долго не протянешь. Кашеварить назначили Аню. Первая каша из чечевицы пригорела (котел-то на пять ведер, определила на глаз, сколько надо воды), зато потом нареканий не было. В детстве ей, как старшей, не раз приходилось заменять маму у печи…

Через несколько дней в мирном летнем небе над головой землекопов блеснули первые снаряды. Враг бил из дальнобойных орудий по целям, находившимся где-то в тылу. Фронт стремительно приближался; население, мобилизованное на земляные работы, поспешно возвращалось в город. Здесь все уже говорило о близкой осаде. На стенах – указатели к бомбоубежищам, повсюду земляные щели, в том числе и на Петроградской стороне, где в коммунальной квартире Аня жила с двумя сестрами. На окнах крест-накрест полоски бумаги. Такие же полосы, вырезанные из ватмана, Аня наклеила на стекла и в своей комнате. (Несмотря на бомбежки, артобстрелы, уцелел не только их дом на Каменностровском, но и стекла в окнах – так и белели полоски бумаги до конца блокады.)

В худшее не верилось, надеялись, что война будет быстрой, победной. Аня ничего не запасла сама и сестре Машеньке запретила «паниковать». А в магазинах еще были и хлеб, и керосин…

Кондитерскую, где работала Машенька, вскоре закрыли. Девушку направили на завод им. Ленина бригадиром женщин-ремонтниц. Были они такими же «ремонтниками», как и Машенька, а чинить приходилось крыши цехов, развороченные снарядами. Вчерашние домохозяйки, портнихи, кондитеры своими женскими, не привычными к мужской работе руками делали на высоте обрешетку, резали жесть, поднимали ее наверх. В цехах ни на час не останавливалась работа – военные заказы выполнялись по графику. Аня, как строитель, учила сестренку размечать, резать металл, гнуть уголки…

Голод уже вымел все скудные остатки от былой мирной жизни. Только блокадный брусочек хлеба, который день ото дня становился все меньше. Соседка-буфетчица, подселенная в их квартиру, приносила иногда горстьдве абрикосовых косточек. (Анна Ивановна и сейчас удивляется, как они, истощенные девчушки, не отравились от этого угощения.) От стужи грелись, как и все ленинградцы, возле «буржуйки», отправляли в печурку обломки мебели, странички книг, щепки добытой по случаю доски. А ведь была Никитина специалистом по отоплению, вентиляции и спустя много лет станет автором шести книг, учебников по этой важной для промышленных предприятий теме.

Производство современного вооружения, от стрелкового оружия до танков и самолетов, невозможно без наращивания промышленного потенциала. На востоке страны в невиданно сжатые сроки разворачивалось строительство гигантских объектов. Требовались молодые, талантливые, энергичные специалисты. И в один из декабрьских дней 1941 года в их насквозь промороженную квартиру на Каменноостровском, 18 постучал рассыльный из «Гипробума». В Москву отправляется самолет, вызов оформлен, можно взять еще одного члена семьи. Аня взяла младшую сестренку Фенечку, угасавшую на глазах.

В Наркомате бумажной и целлюлозной промышленности вспомнили молодого высококвалифицированного инженера – ее сразу назначили руководителем группы по проектированию новых производств. Проектирование теплотехнической части будущего гиганта, Камской ТЭЦ, легло на ее плечи. День и ночь, в прямом смысле, не зная выходных, велась эта работа – ватманские листы без кальки сразу отправлялись на строительные объекты. Питание почти блокадное, 400 граммов хлеба.

Сестра Машенька оставалась в Ленинграде, от нее не было вестей, и когда заместитель министра Наркомата Б.З. Смоляницкий собирался туда в командировку, Аня решилась попросить его навестить сестру. Что она могла передать, кроме небольшого пакетика сухарей? Смоляницкий дал указание получить в спецбуфете килограмм сливочного масла и килограмм рафинада – сказочное богатство по тем временам.

Вернувшись в Москву, замминистра рассказал о том посещении. Четверть часа дергал за проволочное кольцо – колокольчик глухо брякал в глубине коридора. Ни звука. А время идет, дорога каждая минута. И вдруг за дверью шепот: «Кто?». Машенька сбросила крюк и вместе с распахнувшейся дверью рухнула навстречу гостю. Он отнес ее в комнату, уложил, дал немного масла, сахара, твердо приказав: сегодня больше не прикасаться к продуктам – умрешь. Завтра можно столько же. Этот суровый приказ и спас девушку. Таких случаев в то время было немало, когда, оставшись один на один с едой, оголодавший человек не мог остановиться… Потом Мария Ивановна рассказывала сестре, как, услышав звонок, долго не поднималась – кто мог вспомнить о ней? Да и сил не было пошевелить рукой. И только настойчивость звонившего заставила ее начать мучительный путь к двери. (Мария Ивановна прожила 80 лет, нередко вспоминая тот день, звонок в холодной мертвой квартире и страшную «дрожанку» у двери, когда услышала, что ей посылка из Москвы.)

Так, в конструкторских бюро, на стройках, между Москвой и Уралом, где возводились новые объекты, проходили недели, месяцы. Вместе с Аней в долгие командировки отправлялась и младшая сестренка – с ней жила, занималась в школе.