Крымское зарево - Александр Александрович Тамоников Страница 28

на спине был защитой от снайперов: даже если и сообщат о нападении, переведут стрелков на эту сторону холмов, они не решатся стрелять по офицеру. Не должны, все-таки в немецкой армии очень строгая дисциплина. Шубин понимал, что движется уже из последних сил. Ему нужно хотя бы полчаса передышки, чтобы восстановить силы. Слишком уж тяжел груз на спине.

И тут вдруг заговорило оружие на советской территории, бойцы по приказу Краснова ответили на привычный огонь фашистов. Те тут же усилили плотность выстрелов: завизжали минометы, началась вакханалия из грохота, треска, визга снарядов. Это придало силы — его ждут, командир и его бойцы взяли огонь на себя, чтобы разведчик мог добраться до нейтральной полосы и конца заминированной территории, не попав под выстрелы снайперов. Сцепив зубы, Глеб полз и полз, он уже не чувствовал своего тела, лишь отсчитывал про себя: «Руки-ноги, руки-ноги». В глазах было так темно от усилий, что он не сразу понял, что заминированная территория закончилась. Он долго шарил вокруг в поисках очередной метки, потом чертыхнулся и попытался оттереть грязь с век и ресниц, чтобы увидеть остроконечный холмик, слепленный Зинчуком. Но вместо этого увидел ползущую к нему фигуру в советской форме:

— Товарищ капитан, товарищ разведчик! Нас отправил майор Краснов на помощь! Это свои!

Шубин с облегчением застонал. Ползущий впереди солдат воскликнул:

— Ранены, товарищ разведчик?

— Нет, нет. — Глеб наконец обмяк на несколько секунд, испытывая облегчение. Получилось вернуться назад! Да не просто вернуться, а притащить пленного офицера — «языка»!

Он приказал подмоге:

— Развязывайте ремень, снимайте с меня этого кабана. Всю спину мне отдавил. Давай его к командиру в окоп, я за вами. Сейчас поговорим с ним.

Бойцы долго возились с тугими узлами, пленный в ужасе мычал и изворачивался, пока не получил крепкий тумак по плечу. Потом его мешком оттащили к спуску в окопы. Едва живой от усталости, Шубин двигался как в тумане, черная пелена перед глазами становилась все гуще, а внутри все горело от жажды, хрипело в горле, забитом комками грязи. Его форма опять была мокрой и пропитанной ледяной жижей насквозь, волосы, лицо облепила маска из грязи. И все же он был доволен тем, что смог выполнить боевую задачу. Теперь Краснов и его батальон смогут пойти в наступление, смогут выйти из окопов и ударить по немцам, считающим себя хозяевами положения.

Когда он последним без сил рухнул на дно траншеи, то его подхватили крепкие руки. На ухо гаркнул хриплый, простуженный бас командира батальона:

— Молодец, Шубин! Герой! Притащил все-таки!

— На горбу своем припер, — просипел разведчик. — Воды дайте и тряпицу. Весь в земле. Ототрусь, и на допрос. — Он сделал несколько больших жадных глотков из протянутой фляжки. — Зовите разведку, пускай начинают допрос. Мне бы часок. Отдышаться.

Крепкая рука хлопнула по плечу:

— Отдыхай, капитан. Сейчас воду, ветошь — все принесут. Как раз к ужину вернулся. Поешь, оботрешь грязь, там форму твою ребята прополоскали от глины. Жду тебя, мурыжить будем офицерика.

Откуда только взялись силы, на родной территории ему даже дышалось легче, пускай и в сыром окопе, под звуки непрекращающейся пальбы. Глеб смог стянуть отяжелевшую от глины одежду, обтереться ледяной мутью из ведра и надеть свою еще сырую, но посвежевшую форму. На ходу он проглотил сухую галету и запил ее густым сладким чаем. Тело ожило, налилось теплом и силой. И в окоп, служивший штабом Краснову, капитан Шубин уже явился совсем другим. Он больше не был серой фигурой без лица, с трудом ползущей по земле, а стал самим собой: молодой мужчина с влажными, зачесанными назад темными кудрями, высокий, с широкими плечами спортсмена и уверенными движениями крепкого тела.

Допрос к тому времени начался, молодые разведчики засыпали перепуганного офицера вопросами, переводили его ответы майору Краснову. А тот корпел с карандашом над картой местности, делая метки на карте.

Допрос длился почти всю ночь, пока офицер не обмяк и в истерике не разрыдался. Тогда командир батальона хлопнул ладонью по карте, испещренной кучей значков и пометок:

— Ну все, бойцы, пускай передохнет. Все самое важное мы у него узнали. И вы тоже передохните. — Он ткнул вверх на кусочек черного неба, где впервые за несколько суток сияли звезды. — Слышите? Фрицы угомонились, тарахтели без перерыва двое суток. Наверное, кончились боеприпасы. Ну пускай бегут за пополнением, им оно скоро понадобится. — Он поднес карту поближе к мягкому свету, падающему от звезд, и хохотнул, довольный своей задумкой. — Я знаю теперь, как хвост накрутить фрицам. Через правый фланг зайдем и в тыл им ударим. Тут оставим с десяток бойцов для ведения стрельбы, пускай думают, что мы в лобовую атаку собрались.

Радостный командир принялся рассказывать свой план разведчику. Шубин слушал внимательно, соглашаясь, кивал. Стратегия и ему показалась выигрышной: не провоцировать противника, у которого полно оружия и боеприпасов, а отвлечь ложной атакой. Пока немцы будут палить по мишеням в окопах, основные силы батальона зайдут с тыла и неожиданно ударят по противнику. Занятая высота станет преимуществом, с нее можно будет отразить любую немецкую атаку.

Довольный майор Краснов повернулся к разведчику:

— В штаб уже отправили молнию. Два дня подготовки — и будем атаковать. Благодарность тебе выражаю, Глеб, не только от командования, а от самого себя. По-человечески, от души. Тарасов после такого не посмеет больше про дезертирство кричать.

При упоминании о Тарасове Шубин сразу помрачнел:

— Товарищ командир… Павел Зинчук не объявлялся? Ничего о нем не слышно?

Краснов отрицательно покрутил головой. Глеб помолчал, ему было неловко просить, но все же решился сказать вслух:

— Товарищ майор, разрешите… вместо отдыха я выдвинусь на поиски Зинчука. Уверен, он никакой не дезертир и не предатель. Вскипел парень, не сдержался. Он надеялся в диверсии участвовать на немецкой территории, думал, сможет найти информацию, куда его сестру увезли. А вышло все по-другому. Я понимаю, армия, дисциплина, но ведь он совсем еще молодой, не справился с характером. Разрешите отправиться на его поиски? Думаю, его ранили немецкие снайперы и он сейчас ждет помощи.

На лице Краснова отразилось сомнение: рискованно отпускать опытного разведчика одного на поиски сбежавшего бойца. И все же капитан Шубин сделал для его батальона такое важное дело, что Краснов неохотно, но все же согласился:

— Даю тебе сутки. До завтрашнего утра, если не найдется, то объявим пропавшим без вести. — Опытный военный пожал плечами. — Где ты его искать будешь, кругом болота да мины. Эх, разведка, рискуешь головой своей ради этого парня. Своей! А она у тебя особенная. Не просто так