Арон Шнеер. - Из НКВД в СС и обратно. (Из рассказов штурмбаннфюрера) Страница 29

Ну, он вернулся во Францию. Кому нужен такой сукин сын, который скомпрометирован сверху до низу, которого из-за жалости выпустили. Пришлось ему из Франции, по-моему, в Южную Америку убраться. Хорошая сказка? Фильм об этом можно снять. А ведь это жизнь человечья. Причем, человек благородный, которого запугать не смогли, а раз не смогли, то сломали. Вот вам красота разведки.

А.Ш. Страшная история. Теперь вам за нее стыдно?

А.П. Что говорить, это была моя работа. Я вам говорил, что разведка и совесть несовместимы.

А.Ш. А было, что-нибудь такое, в послевоенные годы, чем вы можете, как вам кажется, гордиться?

А.П. Не гордиться, вы неправильно сформулировали. Была неплохо, например, сделана работа в Бельгии. Работа, не принесшая вреда ни одному человеку лично. Вы, знаете, что в послевоенные годы американцы разыскали и вывезли большую часть сотрудников Фон Брауна. К нам попала лишь незначительная часть и то второстепенных ученых. Мне же поручили разыскать всех, кто имел хоть малейшее отношение к созданию ФАУ. Мы понимали, что по крупинкам можно слепить кирпич. На побережье у них были установки для запуска ракет. Мне надо было найти техников, слесарей, словом, тех, кто принимал участие в строительстве пусковых установок. Тысячи работали на этих площадках. Надо было установить ценность человека, стоит он того или нет. Это могли быть бельгийцы, голландцы. С ними заключали договора и они за большие деньги работали у нас в России.

А.Ш. Эти страны разрешали выезд своим гражданам на работу в СССР в период «холодной войны»?

А.П. Не забудьте, что это демократические страны.

А.Ш. Вы с ними вступали в контакт?

А.П. Ни с кем я в контакт не вступал. У меня было дипломатическое прикрытие. Я был советник по торговле. Правда, особенно в первое время, я всех отправлял к своим помощникам. Быстро поняли, что ко мне лучше по торговым проблемам не стоит обращаться. Были люди, которые с ними встречались. Всего мы отправили человек 40, за время моей работы человек 15.

А.Ш. Чем было вызвано ваше возвращение во Францию?

А.П. Во Франции изменилась политическая обстановка. Ушел Де Голль. Необходимо было продвигать наши интересы в Национальном Собрании. А у меня были кой-какие связи, что было важно, не с коммунистами. Коммунисты нам были не нужны, они и так получали деньги от нас.

А.Ш. А с кем из политиков были личные контакты?

А.П. Давайте это оставим. Мне порекомендовали, что неплохо было бы, если бы некоторые члены Национального Собрания, хотя бы 10–15 оказались друзьями Советского Союза.

Был я там с 53-го до 56-го года. За это время мы заключили торговый договор, в этом есть и мое участие. Энное количество депутатов прониклось симпатиями к СССР, за что, не знаю. Злые языки говорят, что за доллары, некоторые — за золотые пластины…

В эти годы произошло сближение интересов Франции и СССР. В то же время стала подниматься Германия, а французы считали, что немцы еще не научились понимать, что воевать не надо.

Занимался я, как теперь говорят, и промышленным шпионажем. Разведчик каждый день не меняет задание. Он может 4-5-10 лет выполнять одно и то же. Так и у меня осталось прежнее: новинки техники. Я ведь уже не нелегал был. Поэтому я, а чаще мои товарищи, посещали различные технические выставки, которые эти товарищи буржуи имеют привычку устраивать, с целью продажи своих изделий. Там можно вполне официально выловить пару военных секретов, направление исследований и другие вещи. Вся информация стекалась ко мне, а я уже передавал ее дальше.

А.Ш. Ну, а какое-нибудь специфическое задание в этот период у вас было? А то вы все в общих словах, вокруг да около…

А.П. Изучение, наблюдение за атомными разработками Франции, ну, что побочно попадалось.

«Во Франции агентов КГБ было раскрыто меньше, чем в Англии, но советская разведка действовала там, пожалуй, не менее успешно. Подробную историю деятельности советской агентуры во Франции еще предстоит написать».

Мы раздобыли у французов новый прибор, который они создали, для получения кислорода из воды. Впервые эти разработки начали немцы еще во время войны. Этот прибор применялся и в дизельных подводных лодках. Для своего времени это было колоссальное достижение. Даже, когда появились атомные подлодки, этот прибор использовался как вспомогательный, чтобы генерировать воздух.

Я мысленно поздравляю того героя, который сумел во французском конструкторском бюро найти человека, выяснив перед этим, что у него мамаша русская, что он член русского клуба и очень гордиться этим. Мы сыграли на его патриотических чувствах, сумели убедить помочь: «Ты же русский, должен понимать…» Он еще не разобрался, что такое новая Россия. Но существенно, что не за деньги работал. Злые языки говорят, что два года некоторые товарищи с ним контакт поддерживали.

А вообще у меня работа стала более кабинетная. Приходилось десятки газет просматривать и выискивать всякие веселые вещи. Прежде всего то, от чего человек отказывается и что ругает. Если он пишет, что землетрясения не было, то именно это должно заинтересовать. Если он пишет, что трамвай с рельс не сходил — пойди проверь, есть ли в этом месте рельсы.

А.Ш. Проблем со спецслужбами Франции не было? Или эту должность во всем мире принято считать официально шпионской?

А.П. Конечно, это все знают. Но у нас там было достаточно людей по-настоящему любивших Советский Союз. Причем в разных слоях. Вроде маркиза Героя Советского Союза де ля Пуап из «Нормандии и Неман». Он входил в число симпатизирующих. Нет, он шпионом не был, но был искренним другом СССР.

А.Ш. А о ком, кто ушел в небытие, можно уже сказать?

А.П. Я могу назвать несколько членов парламента, пару генералов, если порыться в памяти, но это ничего не даст. Мои немецкие родственники говорили, что только ландскнехты меняют свои убеждения, а люди — нет.

А.Ш. Это были платные агенты или идейные?

А.П. Платных — у нас мало было. В эти 50-60-е годы оставалось слишком много искренних друзей. В 70-е — уже черта с два. А в то время были.

А.Ш. После небольшого перерыва вам вновь пришлось вернуться во Францию. В связи с чем?

А.П. Вам известно, что самонаводящаяся торпеда последнего образца, ну по меркам 50-х, которая ныряла, прыгала, меняла курс, была запатентована во Франции. Они передали ее американцам, и когда те начали ее испытывать, они обратили внимание, что СССР интереса к ней не проявляет. Любая разведка знает, что раз появился новый тип оружия, важно знать, проявляет к нему потенциальный противник внимание или нет. Если нет — у него это уже есть. За полгода до того, как французы запатентовали торпеду, советские подлодки были уже оснащены ею. Американцы все это узнали. И советская сеть была засвечена. Несколько сотрудников секретных лабораторий фирмы «Рено», которые помогли нам с некоторыми реактивными моторчиками, тоже попались.

Мне пришлось 4 года начинать с начала, и кое-что я сделал. А главное, нам удалось помочь Франции выйти из НАТО.

А.Ш. Вы и к этому приложили руку?

А.П. Понимаете, мы занялись контрразведкой в пользу Франции. Американцы, мягко говоря, в это время не очень культурно работали. Во Франции было много ученых людей, которые создавали новые виды вооружений. Мы умели о некоторых вещах узнавать раньше самих французов. Пример я вам уже один привел. Мы решили разыграть ту же карту против США. Мы узнали, что кроме союзнической деятельности они занимаются шпионажем. И мы подставили их.

А.Ш. Подставили или они этим занимались?

А.П. Они этим занимались. Но мы сумели сделать так, что они засветились. Были сверхмощные котлы высокого давления, которые применялись до появления и даже после появления атомного двигателя на многих кораблях. Это французское изобретение. Пока их внедрили — это была секретная информация. Мы знали, что этим интересуются американцы, и мы сделали так, что об этом узнали французы. Это был большой клин между Францией и США.

Но главное, мы собирали все, что можно, чтобы добиться одного — испортить отношения французов с американцами. И мы блестяще этого добились.

Вот вам еще один пример. Американцам удалось завербовать нескольких французов, имевших прямое отношение к генеральному штабу. Опять-таки, они их не за деньги завербовали, а просто эти люди были умные и понимали, что дружить с Россией нельзя, а с американцами можно.

А.Ш. Как вам удалось об этом узнать?

А.П. Понимаете, западные люди своих мыслей не скрывают. В двух-трех местах эти люди выразили свою точку зрения. Мы же понимали, что американская разведка не глупее нас и, значит, за этим человеком будет следить. И раз ему не нравятся отношения с Россией и он твердо об этом говорит, если он сам не найдет эти каналы, то сами каналы, которые против связей с Россией, найдут его. Ну, мы их тоже выследили. Французская контрразведка — 2-е бюро, получила неопровержимые доказательства того, что генерал такой-то, полковник такой-то, некоторые вещи, которые не положено знать другим государствам, передали американцам. Причем, это было сделано так, чтобы французы могли предполагать, кто им помог. Этим самым мы поддержали сторонников сближения с Советским Союзом. Вот вы ругали русских, а большевики оказались хорошими, они беспокоятся о секретах Франции.