Вячеслав Артемьев - Первая дивизия РОА Страница 29

Полки были распущены… Из Шлюссельбурга стали отходить американские войска, а вслед за ними в город входили советские танки. Шедшие на Запад были уже вне досягаемости советских войск…

Так прекратила свое существование Первая дивизия Русской Освободительной Армии. Ее трагическим концом можно считать тот момент, когда в двенадцать часов дня, двенадцатого мая генерал Буняченко сорвал со своих плеч генеральские погоны.

ЭПИЛОГ

Власовцев, пробиравшихся в Западную Германию, вылавливали чешские партизаны. Теперь они уже открыто и безбоязненно действовали по всей своей стране. Захваченных, под вооружённой охраной, сосредотачивали на сборных пунктах. Затем их партиями отправляли на территорию, занятую советскими войсками. Никакие просьбы и увещевания отпустить пойманных власовцев не действовали на чехов. Они были неумолимы и безжалостны. Люди метались, как затравленные звери, ища укрытий в лесах, где отсиживались в ожидании ночи, чтобы под покровом темноты продвигаться дальше. Все стремились как можно скорее уйти вон из братской Чехословакии, в ненавистную Германию, дававшую убежище и спасение своим врагам. Шли, избегая населённых пунктов. Многочисленные группы вооружённых чехов в штатском с красными звёздочками и красными ленточками на груди, с собаками рыскали по лесам и разыскивали прятавшихся. На дорогах и в населённых пунктах устанавливались круглосуточные пикеты для выслеживания и захвата, ищущих спасения власовцев. Даже детей опасно было встретить на своём пути…

Пусть не поймут меня, что здесь я огульно бросаю упрёк всему чешскому народу. Это было бы с моей стороны несправедливо…

В ожидании советских войск, повсюду вывешивались портреты Сталина и транспаранты с надписями на русском и чешском языках, льстиво восхвалявшие советскую армию — освободительницу. Национальные чешские и красные советские флаги украшали здания. Флаги же западных союзников уже исчезли. В эту часть страны ещё не вошла советская армия, она была ещё занята американцами, но они со дня на день должны были уступить эту территорию советским войскам. Чешские коммунисты готовились к встрече. Москва делала свое дело…

Страшные дела рассказывали власовцы, побывавшие в то время на советской стороне, которым каким-то чудом удалось бежать и пробраться в Западную Германию. Расправа, которая была учинена над многими солдатами и офицерами Первой дивизии была поистине чудовищной.

Все, независимо от того, добровольно ли они перешли или были силой захвачены, разделили одинаковую участь. Вот что рассказывают очевидцы:

— В последнюю ночь, накануне роспуска Первой дивизии, на сторону советских войск перешёл офицер с группой своих солдат. Их водворили вместе со всеми ранее захваченными, кроме офицера, которого оставили в штабе. На другой день рано утром всем власовцам приказали построиться. Их было более тысячи человек. Перешедший накануне офицер был приведён к построившимся, в сопровождении группы советских офицеров. Он был одет в советскую форму с погонами капитана. Лицо его было бледным. Он с трудом сдерживал свое волнение и должен был произнести речь. После некоторого колебания, он громким, надрывным голосом объявил: — «Меня сейчас застрелят! Спасайтесь!» Больше ничего сказать он не успел. Раздались несколько выстрелов. Офицер повалился на землю.

Стоявшие в строю власовцы шарахнулись в разные стороны. Несколько столпившихся групп, боясь пошевельнуться, с ужасом глядели на происходившее. По убегающим был открыт пулемётный огонь из скрыто стоявших вокруг лужайки, в кустах, танков. Несколько очередей было дано и по стоящей без движения обезумевшей толпе. Люди падали на землю, молили о пощаде.

По ним продолжали стрелять…

В тот же день, но уже после того, как дивизия перешла на американскую территорию, и была распущена и разошлась, недалеко от Шлюссельбурга, было собрано несколько тысяч перешедших на советскую сторону и захваченных власовцев. В течение дня поступали всё новые и новые группы, которых привозили чехи с американской территории. Офицеров отделяли от солдат, их выискивали, скрывавшихся в общей массе. Находились предатели, которые выдавали прятавшихся офицеров, в надежде на снисхождение в отношении своей участи. К вечеру всем приказали построиться, открыто окружили танками с направленными на пленных стволами пулемётов. Предупредили о полном спокойствии и повиновении. Привели несколько человек непокорных власовских офицеров, объявили постановление Военного трибунала и тут же расстреляли их, на глазах у всех.

В этом же месте, к вечеру, к власовцам пришли три молодых советских офицера. Все они были сильно пьяны, громко разговаривали между собой, смеялись. Обращаясь к власовцам, один из них спросил: «А-ну, кто из вас здесь сталинградские? Подходи ко мне!» И когда к нему, с какой-то надеждой, робко, робко, заискивающе улыбаясь, подошло несколько человек, он, со словами: — «Земляки, значит, — сталинградские…» — вынул из кобуры пистолет и застрелил находившихся ближе к нему в упор. Остальные «земляки» бросились к толпе своих товарищей. Разъярённый, от водки, злобы и крови офицер продолжал стрелять вслед убегающим, поражая пулями и бежавших и стоящих в толпе. Удерживаемый своими же товарищами, он продолжал стрелять, пока не израсходовал весь магазин. Его друзья отобрали у него пистолет и силой увезли. Он упирался, стараясь вырваться, выкрикивал грязную ругань, истерически рыдал в припадке бешенства…

В течение двух суток власовцы под сильной охраной, содержались недалеко от Шлюссельбурга. Их почти не кормили, отобрали все более или менее ценные вещи, вплоть до нагрудных золотых крестов, часов, бумажников с деньгами, зажигалок. Даже обувь, если она была хорошей, снимали с ног. Люди оставались босыми. Больных и раненых, захваченных в санитарных автомобилях, лишали лечения и выбрасывали прямо на землю, вместе со всеми остальными… Попавшие с дивизионным лазаретом женщины — врачи, медицинские сёстры, обслуживающий персонал, жены офицеров, подвергались оскорблениям и насилованию…

Наконец, большую колонну власовцев пешком, под усиленным конвоем повели в армейский тыл. Навстречу колонны шёл советский грузовик. Пьяный советский офицер, высунувшись из окна кабины, что-то кричал, со смехом выпускал по колонне очереди из автомата…

Власовцы подвергались издевательствам, над ними чинился произвол опьянёнными победой, водкой и пропагандой советскими офицерами и солдатами. Людей, одетых в военную форму, натравляли против, так называемых, изменников Родины. Всеми средствами возбуждались и поощрялись самые резкие проявления ненависти, вплоть до кровавой расправы, оставляя всё это безнаказанным. В советских людях вызывалась непримиримая враждебность к власовцам. Внушалась необходимость жестокой расправы с изменниками, предателями, фашистскими наймитами, военными преступниками и продажными шкурами — как называла советская пропаганда власовцев. Этого было достаточно, чтобы в пьяном угаре безжалостно карать. Карать беспощадно, с наслаждением садиста…

Командир 162-й танковой бригады полковник И.П.Мищенко на деле показал цену своим лицемерным заверениям, призывая Первую дивизию к переходу на советскую сторону — «Вас ждёт Родина-мать и полное прощение»… С присущим ему двуличием и холодным равнодушием попрал он свою гарантию о гуманном отношении и о сохранении жизни солдатам и офицерам Первой дивизии… Помните ли вы все это, полковник Мищенко?…

После победы над Германией, в далёкой Сибири, в диком суровом крае, были созданы изолированные от внешнего мира концентрационные лагери особого назначения. В них были, сосредоточены уцелевшие власовцы. Их содержали в жутких условиях, принуждали к изнуряющим физическим работам. Кормили впроголодь. За малейшую провинность виновных предавали суду Военного трибунала и к ним применялись наивысшие нормы судебных наказаний. Специальные войска государственной безопасности несли охрану этих лагерей. Охране запрещалась разговаривать с особо-опасными преступниками.

Сейчас, когда всё стало ясным, легко судить о чём угодно. Нет ничего проще возвращаться к событиям и давать оценки, когда последствия этих сложно переплетённых событий стали уже известны. Но и нет ничего сложнее, чем разбираться в совокупности вопросов при противоборстве сил, противопоставлении множества мнений в тот или иной исторический момент. Однако, никому не позволено порочить людей, самоотверженно шедших на борьбу, во имя светлой бессмертной идеи — свободы и счастья своего народа.

Вожди Русского Освободительного Движения, во главе с Андреем Андреевичем Власовым, за свою борьбу для освобождения народов России от коммунистического порабощения, отдали свои жизни. Это должно наложить венец на их усилия и деятельность, даже если они и допускали ошибки. Вечная им память и слава!