Василий Ажаев - Далеко от Москвы Страница 3

Батманов с явным удовольствием, почти сердечно приветствовал инженеров. Видимо, привычная сдержанность помешала ему запросто расцеловаться с ними. Он подробно расспрашивал о поездке и впечатлениях. Сам Батманов прилетел на самолете.

Беридзе рассказал о происшествиях в пути. У Данилова поезд подвергся нападению с воздуха. Они стояли на маленькой станции, и неожиданно налетевшему бандиту удалось хорошо прицелиться. Бомба угодила в один из вагонов. Соседние покорежило, в вагоне, где находились Беридзе и Ковшов, вырвало рамы и разнесло стекла.

События тех минут навсегда врезались в память. Алексей содрогнулся, так отчетливо возникли они опять при рассказе Беридзе. Упав при взрыве, Ковшов подмял под себя главного инженера и загородил его своим телом. Потом они поднялись на ноги, не веря, что целы. Беридзе испугался, увидев кровь на лице и волосах товарища. Но, кроме мельчайших порезов, никаких ранений у Алексея не было.

Немец прилетел опять — уже не бомбить, только посмотреть на содеянное. Ковшов и Беридзе перенесли в кювет женщину с раздробленными ногами. Женщине показалось, что ее бросили, и она запричитала: «Родные... хорошие... не бросайте... я погибну!.. Я погибну!»

Алексей выбежал к полотну дороги и закричал Беридзе:

— Это постыдно, слышишь? Постыдно прятаться в канавах. К черту!

Из Данилова подошел санитарный поезд. Уцелевшие пассажиры принялись носить раненых. Беридзе вытащил из-под вагонной обшивки мальчика, лицо у него было размозжено, но в груди еще трепетала жизнь. Врач рассердился:

— Раненых надо носить, мертвые пусть лежат, им теперь не поможешь.

— Он был живой.

— Именно был. Идите за следующим.

Санитарный поезд ушел. Алексей и Георгий Давыдович пошли в лесок — уговаривать прятавшихся в нем пассажиров вернуться в вагоны. Наконец изувеченный поезд потащился дальше. В Данилове задержались. Начальник станции не мог предоставить пассажирам другого поезда для дальнейшего следования. Пассажиры написали телеграмму наркому с жалобой на начальника станции и просьбой о помощи. Измученный заботами, обрушившимися на него вместе с немецкими фугасными бомбами, железнодорожник прочитал телеграмму и удивился ее наивности.

— Можно подумать, вас одних во всем мире бомбил сегодня немец. Наркому только и заботы — читать вашу телеграмму. Не показывайте ее никому, порвите. Я отправлю вас вашим же поездом до Кирова, там глубокий тыл, там вас устроят.

И снова пришлось прятаться: на станцию в шестой раз за день налетели немцы. Завыли паровозы. С двух стоявших на станции воинских эшелонов ударили зенитки и пулеметы, земля заколебалась, воздух пришел в движение.

До Кирова мчались без единой остановки. Пассажиры столпились в тамбурах, поближе к выходу. Железнодорожники Кирова хотели задержать измученных людей и потом отправить их дальше, по мере возможности, маленькими группками. Пострадавшие упросили пропустить их поезд. Так они доехали до Свердловска — в вагонах без окон и дверей. На станциях к поезду выходили толпы людей и плачем провожали его: из вагонов не вышли те, кого они здесь встречали.

Рассказывая об этом, Беридзе не упомянул о своем столкновении с Алексеем в Данилове. Там, у разгромленного поезда, Ковшов решительно заявил, что вернется в Москву. В ответ на все увещания Беридзе, он повторял упрямо:

— Я должен быть в строю. Мое место на фронте, я солдат.

Батманов, словно по смутной догадке, перевел взгляд на Алексея.

— Здесь поставим точку. Сейчас самое важное для путешественников — завтрак, баня, парикмахер и затем жилье.

Ковшов ничего не сказал, хотя начальник строительства обращался к нему. Ответил Беридзе:

— Вы застали нас как раз в ту минуту, когда мы пытались наладить отношения с начальником снабжения. И первый блин комом: он нас не признает.

— Налаживать отношения со снабженцем предоставьте мне, — сказал Батманов. Лицо его стало жестким. — Условимся с вами на первое время: вы занимаетесь инженерными делами, вникаете в технику, в обстановку строительства, разбираетесь в проекте. Организационная сторона пусть вас до времени не интересует — это моя монополия, пока не стану здесь полным хозяином.

Он вышел из кабинета.

— На что рассердился наш милый начальник? — спросил Алексей. — Мы еще ни в чем не успели провиниться.

— Ты не понял. Батманов рассердился за нас.

Они посидели, выжидая.

— Видно, не скоро ему удастся стать полным хозяином и наладить отношения, — со вздохом сказал Алексей — Мы рискуем умереть с голоду.

Как бы в ответ затрещал телефон — их приглашали в столовую.

— Отношения налаживаются, — сказал Беридзе повеселев.

Через два часа они вернулись, более или менее сытые, чистые, выбритые. Беридзе достал местную газету. Алексей вслух прочитал оперативную сводку и передовую «Правды». Немецкие дивизии продолжали теснить наши войска. Передовая призывала армию и народ отстаивать каждый метр земли и уничтожать все в оставляемых городах и селах.

Весь день инженеры разбирались в материалах проекта. Им помогал Грубский — бывший главный инженер и один из авторов проекта. Маленький человек с птичьим лицом и голым коричневым черепом, он держался важно, с чрезмерным, как бы раздутым достоинством.

— Чем могу? — спросил он, явившись только после четвертого вызова. — Я весьма занят сейчас и пришел потому, что почтенная дама в пенсне силой заставила меня оторваться от срочного дела. Очень настойчивая особа.

— Самое срочное дело для вас в настоящее время — ввести нас побыстрее в курс дела, — возразил Беридзе.

— Сие мне неизвестно. — Тонкие губы Грубского иронически скривились. — Если позволите, я буду придерживаться своей точки зрения на обязанности, которые я вам еще не передал.

— Имеет ли это значение? Сдавать дела начнете не через год ведь, а завтра.

— Начну сдавать, когда прикажет мой начальник строительства. Если он прикажет, могу начать завтра. Даже сегодня. Даже через час. Я рад переложить на вас эту нелегкую ношу.

Алексей смотрел на узкое лицо инженера, его тонкую шею с большим кадыком, слушал неналаживающийся разговор — и в нем глухо поднималось раздражение. Он отошел к окну — на реке нескончаемо сновали лодки и катера, посредине степенно плыл большой пароход.

— Для начала прошу у вас немного: помочь нам уяснить техническую концепцию строительства, — продолжал Беридзе.

— Помочь согласен, пожалуйста. Через час буду здесь, после того как покончу с делом, которое все-таки считаю неотложным.

Он пришел ровно через час. Рассказывал Грубский гладко, прибегал то к популярным, то к специальным и сложным формулировкам. Десятитомный проект он знал наизусть и быстро находил нужные листы с чертежами или таблицами. Строительство, по его объяснениям, было непререкаемо расписано на три года.

Нефть с острова Тайсин должна поступать на материк к нефтеперегонному заводу города Новинска кратчайшим путем по трубопроводу — в этом смысл строительства. Надо избежать трудных перевозок по морским и речным путям, с переливом черного золота из морских судов в речные. Зимой пути замерзали, подача нефти с острова прекращалась. За долгую зиму нефть скапливалась на Тайсине в громадных количествах. Зависимость от зимы, от транспорта давно уже сковывала развитие добычи. Тайсин мог давать горючего значительно больше, чем удавалось вывезти по протяжным водным путям. Нефтепровод был жизненно необходим: он удешевлял- горючее, избавлял от огромных потерь на перевозках и, главное, позволял бесперебойно, круглый год, доставлять нефть к заводам.

Грубский настойчиво подчеркивал трудности строительства. Многокилометровая трасса проходила по диким таежным местам с грядами высоких сопок, водными преградами и маревыми участками. Впервые предстояло строить нефтепровод в условиях короткого летнего сезона и длительной зимы с буранами, снежными заносами и пятидесятиградусными морозами; никакого опыта не было. Зимние месяцы, по мнению Грубского, следовало совсем сбросить со счетов, так как авторитетнейшие иностранные специалисты в своих пухлых трудах категорически запрещали сварку и укладку трубопровода в зимнее время. Некоторые сложные технические вопросы оставались пока еще нерешенными. Война принесла новые трудности, усложнила положение. Необходимо развозить трубы и материалы по трассе, а дорог нет, и постройка их потребует много времени и сил. Предстоят трудоемкие земляные работы, а рабочих рук нехватает — где их теперь брать? Как рассчитывать на полную укладку нефтепровода, если трубы и оборудование поступили не полностью и неизвестно, можно ли рассчитывать на их поступление? Кадры плохие, с ними немыслимо вести дело, а на пополнение надеяться нечего.

Жалобам Грубского, казалось, не будет конца. Когда он все-таки умолк, Беридзе сказал с иронией: