Йозеф Глюкселиг - Сейф дьявола (роман и повести) Страница 3

— Во всем виновата вчерашняя гроза. Милош ехал на машине от родителей со стороны Страгова, где-то на повороте не справился с управлением и угодил в кювет.

— Квота, может, вам требуется помощь?

— Нет, спасибо, пока мне ничего не надо. Все зависит от того, что мне сообщат сегодня в госпитале.

— Будем надеяться, что ничего серьезного не случилось…

— Я тоже на это надеюсь.

— Я попытаюсь проникнуть к Милошу в госпиталь, а потом вам позвоню.

— Большое спасибо, Любош, вы очень любезны. До свидания.

— До свидания.

Майор положил трубку и минуту сидел не двигаясь. Сейчас он больше думал не о пострадавшем коллеге, а о том, какие трудности встанут перед отделом в связи с этим.

«Как это все некстати! — думал он. — Надо же было такому случиться именно сейчас, когда мы с Дандой остались одни в отделе! Грубер отдыхает на Балатоне, Коржинек с семьей — в Татрах. У секретарши есть их адреса, но главный ни за что не разрешит вызвать кого-нибудь из них из отпуска. Теперь вся работа ляжет на меня». К тому же подходил срок сдачи материалов в сентябрьский номер, а это не шутка. Последний срок представления материалов художниками — в понедельник утром, а у него еще ничего нет. Данда получил задание в пятницу представить материал ко Дню авиации, а он, Валек, должен был подготовить репортаж с тактических учений, которые начнутся в ночь на четверг на Доброводицком полигоне. Черт возьми! Если бы хоть был готов один из запланированных материалов, от другого он бы как-нибудь отговорился, но в том-то беда, что в номере должны быть оба материала. Обложка с фотографиями ко Дню авиации уже печаталась, а репортаж о боевой учебе главный редактор ни за что не отменил бы.

Валек закурил сигарету — надо все спокойно обдумать. Это будет одна из пяти сигарет, которые он выкуривал ежедневно. Такую норму он сам себе установил три года назад и точно ее выдерживал.

Самое печальное, что сейчас в редакции Данду некем заменить, даже если бы и захотели. Фотограф и художник не в счет, Балкова, как говорил секретарь редакции Брандл, могла писать только о культуре, спортивный комментатор Котик — только о спорте. Весьма странно, но последнего так опекало начальство, как будто от трех страниц, которые выделяли Котику, зависело существование журнала. Так, кто там еще? Ах да, Рубаш, отличный репортер, но в военной тематике разбирался так же, как Валек в биржевых операциях. Крейзлова… Черт возьми, Крейзлова вполне могла бы написать репортаж с аэродрома! Она отвечала за освещение деятельности Союза содействия армии и уже выдала несколько вполне сносных материалов о пилотах этого союза. Остался еще… Черник! Вот кто мог написать лучше всех, но… для этого требовалось указание главного редактора Крауса. Это была его идея — иметь в редакции специального журналиста для освещения необычных проблем. Еще глупость. Ни в одной редакции штатным расписанием не предусматривалась такая должность, но шеф сумел, что называется, выбить эту единицу.

Валек перевел взгляд с довольно унылого интерьера кабинета за окно, где ветер раскачивал верхушки деревьев в недалеком Франтишканском парке. Петр Черник… Не в первый раз думал о нем Валек, причем мысли его были далеко не объективными.

Любош Валек был знаком с Петром без малого десять лет, а точнее, с того времени, когда студент факультета журналистики Петр Черник был направлен в редакцию «АБЦ вояка» на стажировку. Уже тогда он сумел показать себя талантливым журналистом. Поэтому главный редактор сделал все возможное, чтобы по окончании учебы Черника направили для прохождения срочной службы к ним, в армейский журнал.

Так Петр попал в отдел к Валеку. Отношения у них были в общем-то хорошие, хотя друзьями они не стали, может, потому, что в их отношениях не хватало взаимного доверия, а может, потому, что по характеру они были абсолютно разными людьми.

Тридцатипятилетний Валек был сдержанным, педантичным, честолюбивым, требовательным к подчиненным и болезненно осторожным как в редакционной работе, так и в личной жизни.

Петр Черник оказался полной противоположностью своему начальнику: будучи на шесть лет моложе, он с оптимизмом смотрел на мир, совсем не заботясь о том, что в жизни можно споткнуться и набить изрядное количество шишек. Легкость характера проявлялась у него не только в работе, но и в личной жизни. В свои двадцать девять лет Петр все еще оставался холостым, хотя ему грех было жаловаться на отсутствие внимания к своей персоне со стороны слабого пола. В отличие от аскетичного Валека Черник любил посидеть в компании последователей лозунга «Истина — в вине».

Все это Валеку не нравилось, и он этого не скрывал. Но существовали такие вещи, о которых никто в редакции не говорил, но все о них знали. Имелись в виду рабочие взаимоотношения Валека и Черника: майор не всегда, что называется, по-джентльменски относился к Петру.

А началось это в то время, когда Черник стал сотрудником военного отдела. Однажды Валек предложил ему написать статью о летчике-испытателе Ондре Вавржике, которого, не жалея красок, расписал как одного из лучших чехословацких асов: «Он был фронтовым летчиком-истребителем, летал на легендарных самолетах Лавочкина. После войны одним из первых среди наших пилотов освоил реактивный самолет и теперь у него впечатлении — на целый роман. Можно сделать грандиозный репортаж».

Правда, Валек «забыл» сказать начинающему журналисту, что Вавржик упрямо отказывается беседовать с газетчиками, многих он буквально выставлял за дверь. Одним из неудачников был в свое время и сам Любош. Может, именно поэтому он с такой радостью и передал задание Петру.

Только события стали развиваться не совсем так, как планировал начальник отдела. Неизвестно от кого, но Петр узнал об отношении Вавржика к журналистам и нашел оригинальный, нестандартный ход. Прежде всего он доложил майору Валеку, что взять интервью у летчика лучше не в Праге, а в Крконоше, куда тот через неделю отправляется с семьей на отдых. Любош в душе посмеялся, но согласие на командировку дал. В городке Пец-под-Снежкоу Петр снял номер в той же гостинице, что и семья летчика-испытателя, и приступил к работе. В первый же день он сумел подружиться с десятилетним сыном героя своего будущего репортажа, а потом и со всей семьей. Они вместе ходили на прогулки в горы, играли в настольный теннис и в карты, и постепенно журналист узнавал у знаменитого летчика множество интересных фактов и деталей. На четвертый день они уже были закадычными друзьями и по предложению Вавржика перешли на «ты». И только в субботу, когда молодой человек прощался с новыми друзьями, он открыл им тайну своего недельного пребывания в горах, тут же попросив у Вавржика разрешения написать кое о чем из того, что от него услышал. Летчик-испытатель в первый момент не знал, как ему поступить: то ли рассмеяться, то ли взять Черника за грудки. Наконец остановился на первом варианте. Они договорились, что перед тем, как публиковать материал, Петр покажет его своему герою. На том и расстались.

Черник написал удачный репортаж, который понравился не только Вавржику. В редакцию широким потоком пошли письма от благодарных читателей, выражавших желание, чтобы в журнале такие материалы печатались как можно чаще.

Майор Валек аккуратно собирал отклики читателей на репортаж, чтобы потом с соответствующими комментариями преподнести руководству как успех своего отдела.

Петр Черник на это махнул рукой. Однако в редакции нашлись сотрудники, правильно понявшие расстановку сил в игре. И, что немаловажно, это понял главный редактор Краус. Кто знает, может, этот случай послужил толчком для осуществления его давней мечты: иметь в редакции специального журналиста, который бы не состоял в штате ни одного из редакционных отделов, а подчинялся лично ему. И эту должность он предложил Петру Чернику.

Руководство редакции согласилось с главным. Только Валек был против:

— Черник слишком молод и неопытен, чтобы работать самостоятельно. Я считаю, что ему необходим постоянный жесткий контроль. Он уже сейчас начинает зазнаваться, и, если бы я не держал его…

— Так ты, Любош, считаешь, что я с Черникой не справлюсь? — спросил главный редактор. Выслушав невнятный ответ майора, что тот имел в виду совсем другое, он продолжал: — Я согласен, что Петр немного зазнается, но он молод, это пройдет. Он талантливый журналист, у которого рождаются интересные идеи. И, что мне больше всего в нем нравится, он способен эти идеи претворять в жизнь.

Они еще долго спорили о судьбе Черника, причем оказалось, что Валек не хочет отпускать Петра из отдела, потому что на его место придет поручик Грубер, недавний выпускник училища, не имеющий никакого опыта журналистской работы.

В глубине души майор Валек считал, что главный, несомненно, сделал правильный выбор. У Черника прямо-таки журналистский нюх и счастливая рука. Вступление в новую должность он отметил серией репортажей о военно-научных учреждениях, затем последовали статьи об опасных профессиях, о неизвестных страницах отечественной истории. Это были интересные материалы, которые понравились всем: и работникам редакции, и читателям. Один Любош Валек постоянно находил в них какие-то недочеты.