Сергей Баруздин - Пожарная дружина Страница 3

А я и не знал, что Коля писал стихи.

Я отдал газету Ире.

Зима тянулась медленно, и, хотя на фронте дела шли удачно, у меня на душе из-за Иры было по-прежнему горько и неспокойно. С ней мы виделись ежедневно на дежурствах, но говорили мало и больше так, ни о чем. Какая-то ниточка уже давно оборвалась меж нами, а после гибели Коли это почувствовалось особенно. Но вот наступил март, а за ним и апрель. Налеты на Москву стали чаще, но пришла и первая радость. Меня, кажется, брали в Красную Армию. Я, конечно, похвалился перед всеми на работе и в дружине, прежде всего перед Ирой. И она сказала:

— Хорошо. — Немного вроде задумалась, а потом спросила: — А ты ничего не замечаешь?

— А что? — не понял я.

— У меня будет ребенок, — просто сказала Ира.

Я опешил:

— Как?

— А разве не заметно? — сказала она.

— Нет.

— А все замечают.

Наверно, это было глупо, но я долго молчал, не зная, что сказать, и панически боялся посмотреть на ее живот.

Потом спросил:

— А он кто?

— Кто он? — переспросила Ира.

— Ну, папа, что ли, как там? — промямлил я.

— Коля, — сказала Ира.

Когда я попал на фронт, мы переписывались с Ирой. Не часто, но довольно регулярно. В сорок четвертом и она ушла на фронт, так и не доучившись на зубного техника, но мы были далеко друг от друга и опять только переписывались.

А после войны мы поженились.

Наша старшая дочь ничего не знает о Коле.

И дома мы о нем не говорим.

Но часто, конечно, вспоминаем.

И каждый по-своему.