Борис Бурлак - Граненое время Страница 3

— До зимы остались считанные месяцы. Здесь холода наступают раненько, в октябре. А у нас ни кола ни двора. Построим жилье, хотя бы тысяч семь-восемь квадратных метров, тогда буран не страшен. Не построим, придется зимовать на старых квартирах. Одним словом, положение серьезное, товарищи. Или мы выиграем зиму, или проиграем...

— Выиграем! — крикнул Федор.

Его поддержали.

Стояла неимоверная жара, нечем было дышать (сурки и те прятались в норах), а со щитов, установленных над свежевырытыми котлованами, бросался в глаза один и тот же лозунг: «Выиграем наступающую зиму!»

Строился первый микрорайон: капитальные одно- и двухэтажные дома.

Братчиков решил обойтись без времянок и категорически отказался от предложенных ему каркасно-засыпных бараков.

— Сборные домики возьму, пригодятся для семейных. Но зачем мне, позволительно спросить, ваши бараки, давным-давно отжившие свой век? Продайте их с молотка, если найдутся покупатели.

— Напрасно отказываешься. Ты отвечаешь головой за жилищное строительство, — пригрозил ему начальник материально-технического снабжения совнархоза.

— Слишком дешево платите за чужие головы. Предложили бы что-нибудь стоящее, а не эти клоповники.

Потом он схватился с представителем института «Гипроникель», который прозрачно намекнул, что рабочие чертежи котельной вряд ли будут готовы к сроку.

— Уж не рассчитываете ли вы на печное отопление?

— Надо смотреть реально на вещи...

— Я реального училища не кончал, — перебил он проектировщика. И чтобы дать понять ему, что не отступит от законных требований, тут же, при нем, вызвал своего шеф-пилота, как окрестили в шутку молодого летчика, временно прикомандированного к строительству.

— Вот что, Юрий, отправляйся-ка сейчас в область, разыщи там «Сантехмонтаж» и доставь сюда знающего специалиста по внешним коммуникациям. Пакет получишь в производственном отделе. Погода летная?

— Сказка, а не погода, Алексей Викторович.

— Смотри только, не заигрывай с беркутами, как в прошлый раз!

Когда авиатор вышел из конторки, инженер «Гипроникеля» заметил, улыбаясь:

— Вы оказываете честь сантехникам, посылая за ними самолет.

— Была бы у меня баллистическая ракета, я бы и ее послал за чертежами в ваш институт!

На другой день примчался на «Волге» Зареченцев, начальник строительного управления совнархоза. Пришлось битых два часа водить его по стройке, как важного экскурсанта.

Братчиков с самых молодых лет знал почти всех знаменитостей строительного искусства. Он видел Завенягина, когда проходил практику в Магнитогорске. Был с группой техников в Горьком, когда там начинал строить автозавод Царевский. Много раз встречался в Орске с Франкфуртом, приехавшим со строительства Кузнецкого металлургического комбината. Братчиков с благоговением относился к начальникам крупных строек, которые умели удивительно просто разговаривать с людьми, чем подкупали даже иностранных специалистов. Человек по крупице в течение всей жизни добывает мудрость. А эти были какими-то редкими самородками: все им давалось, все они умели, хотя тот же Франкфурт вышел из мануфактурных приказчиков.

Вениамин Николаевич Зареченцев принадлежал ко второму поколению строителей. Оно уже не застало на площадках ни высокомерных инспецов, ни длинных верениц грабарок, ни закрытых распределителей для ИТР. Эти пришли на стройки с дипломами, на смену заграничным советникам, и сразу же заняли высокие посты, как наши кровные, доморощенные инженеры, обласканные народом.

Именно таким человеком представлялся Братчикову сейчас Зареченцев. И он уже не думал о том, что Вениамин Николаевич оторвал его от дела. Он с удовольствием показывал ему едва начатые объекты и все ждал каких-нибудь внезапных вопросов, готовясь ответить на каждый из них с достоинством. Но Зареченцев только слегка покачивал утвердительно головой и шел дальше. Высокий, сутуловатый, в отлично выглаженном костюме и легких туфлях-сандалиях, Зареченцев иногда останавливался у котлованов, тщательно вытирал пот с холеного лица и, прищурив зорко чуть задумчивые глаза, бросал короткий взгляд в полуденную оранжевую степь. Нет, это не знатный экскурсант, это все видящий, все знающий инженер-строитель первой величины. Когда Братчиков встречался с ним, он особенно остро чувствовал себя рядовым техником-прорабом. Зареченцев как бы гипнотизировал Братчикова.

— Надолго к нам, Вениамин Николаевич? — между прочим поинтересовался он.

— Видите ли, как пойдут дела...

Прислали все-таки чрезвычайного уполномоченного. Лишь бы не заставил строить бараки и класть печки в домах, ссылаясь на фактор времени.

Но Зареченцев целые дни пропадал на трассе железной дороги, и Братчиков успокоился, даже был доволен, что появился помощник — нештатный, так сказать.

Вечером к нему в палатку, зашел Федор.

— Читали, товарищ...

— Алексей Викторович.

— Читали, Алексей Викторович? Вот. Узнаете? — Федор развернул на столике газету.

Братчиков придвинулся к лампе.

— Узнаете? Назначен директором совхоза «Гвардейский».

Да, это был генерал Витковский: в полной парадной форме, со всеми орденами и медалями. Он смотрел с газетного листа строго, испытующе. Лицо моложавое: наверное, снимался вскоре после войны.

Братчиков бегло прочел, принялся читать сначала.

Федор с удовольствием отметил, что начальник строительства взволнован.

— Что ж, встретим, как полагается, — сказал он, отложив, наконец, газету. Потом добавил: — Выходит, будем работать по соседству. — И еще повременив, спросил: — От Василия Александровича ничего нет?

Федор развел руками.

Оставшись один, Братчиков курил сигарету за сигаретой, пока не начало поташнивать. Эту ночь он спал тревожно: до утра все воевал во сне. На фронте-то он пробыл только полтора года, но вот уже который год память услужливо проявляет все новые и новые негативы военного времени... Вряд ли заместитель командующего армией помнит командира противотанковой батареи; но ему, Братчикову, до конца жизни не забыть, как ранней весной сорок третьего переправлялись через Кубань его пушки на подручных средствах — связанных из бревен и жердей плотиках — «душегубках». Немцы били точно по переправе. И откуда ни возьмись — Витковский. А тут, как на грех, солдаты замешкались с одной пушкой. Генерал выхватил из кобуры пистолет, крепко выругался и пальнул в воздух. Он, Братчиков, сам бросился к орудию, почувствовав себя кругом виноватым перед этим генералом, которому ничего не стоило переправиться через Кубань вместе с передовой группой десанта.

Картина кубанской переправы была настолько ощутимой физически, что Алексей Викторович, очнувшись, быстро вскочил с постели, чутко прислушался. Чертовщина!.. Ну, ясно, проспал! Умылся прямо из бочки, надел чистую рубашку и, взяв соломенную шляпу, отправился на стройку. Завтракать было уже некогда.

На бровке теплотрассы погромыхивал экскаватор. Ровный отвал влажного грунта, прихваченный суховеем, поблек за ночь, и вороха глины, вынутой сегодня утром, отсвечивали на гребне чистой охрой. Поблизости вставали из котлованов первые дома: каменщики смахивали с простенков крошки зачерствевшего раствора, принимались выкладывать очередные рядки. Еще дальше виднелись сборные коттеджи: стропила были подняты, теперь дело за кровельщиками. А на самой окраине, где начиналась степь, изрытая сурками, автокран ловко подхватывал железобетонные брусы и, сделав полукруг, осторожно опускал их в основание будущей котельной. «Вот и зацепились за свой плацдарм, теперь бы только удержаться, перезимовать, а там сам черт не страшен», — бодро рассуждал на ходу Братчиков.

— Какие будут указания, Алексей Викторович? — встретил его у конторки «шеф-пилот».

— Отдыхай пока.

— Нет, пусть готовит машину! — сказал в раскрытое окно Зареченцев. — Скоро вылетаем в область.

— Как?!

— На бюро обкома вызывают. Кстати, там познакомитесь со своими помощниками — главным инженером и заместителем по общим вопросам.

— Кто такие?

— Главного инженера вы должны знать — Соловейчик, из «Жилстроя». Довольны?... А второго зама и я в глаза не видел. Какой-то отставник, говорят.

— Всегда сосватают, не показав.

— Что, был на примете кто-нибудь другой? Ничего, Алексей Викторович, стерпится-слюбится!..

В обеденный перерыв Федор получил телеграмму от Синева. Забежал в конторку — пусто. Без спроса влетел в палатку Братчикова и смущенно попятился от неожиданности: на чемодане сидела незнакомая молодая женщина. Первое, что он увидел, ее длинные темные волосы, текущие по голым плечам. Она была в одной юбке и едва успела прикрыть грудь не то кофточкой, не то полотенцем.

— А Алексея Викторовича нет? Виноват, извините...