Владимир Черносвитов - Священный союз Страница 3

Сидоренко осмотрел паперть, сдвинул доску, внимательно изучил следы и, снова прикрыв их доской, спросил:

– А почему вы обратили на них внимание, товарищ сержант?

Тот, продолжая смущаться, объяснил:

– Я ночью у комендатуры на посту стоял. Ночь была сухая. И утро тоже, – когда мы сюда приехали. А тут следы на ступенях, на камнях. Значит… Ну, и подумалось мне, что-тут кто-то в аккурат, когда роса выпала, приходил – иначе как же?

Сидоренко пристально посмотрел на сержанта.

– Вы в погранвойсках служили?

– Так точно – кадровую…

– Спасибо, товарищ сержант!

Войдя в церковь, Сидоренко не мог удержаться, чтобы не воскликнуть: «Молодцы, чёрт возьми!», что относилось, конечно, к действиям коменданта.

– Бойков, идите сюда! – позвал следователь. – Смотрите, запоминайте, анализируйте, только ни к чему не прикасайтесь, не сходите с этих досок и не мешайте мне.

Сидоренко составил план места преступления, нанёс на него всё, что счёл нужным, сделал несколько фотоснимков, записей. Бойков тоже чертил и записывал.

– А теперь, Ваня, помоги мне убрать эти доски, а потом посидишь вот тут.

Сидоренко стал осторожно передвигаться по залу, сосредоточенно, внимательно осматривая всё: пол, стены, предметы церковного «оснащения», рамы окон, двери, взломанные хранилища, кассу.

После этого показал Бойкову винтики, найденные около огромной иконы богородицы, окурок сигареты, подобранный у окна, кляп-пилотку. Сложив всё это на подоконник, следователь приказал не трогать до его возвращения.

– А теперь ты можешь здесь всё осмотреть, пока я съезжу в госпиталь и поговорю со сторожем, – разрешил Сидоренко и вышел из церкви.

Осмотрев церковь извне, а также всю прилегавшую к ней территорию, сарай и домик сторожа, Сидоренко направился к выходу за ограду и увидел священника.

Священник стоял, держась обеими руками за стальные прутья ограды. Он был без шляпы, утренний ветер играл его реденькими, изжелта-седыми волосами, а бледные старческие губы беззвучно шептали не то молитву, не то проклятия грабителям.

Когда Сидоренко проходил мимо, священник поднял на него глаза, полные скорби, и всё ещё продолжал шептать:

– Господи помилуй!.. Что же это… во грехах погрязши, на храм божий святотатственную длань подняли.

– Не волнуйтесь, – Сидоренко замялся, не зная, как назвать церковнослужителя: «гражданин» – как-то неуместно-казенно, а на «товарищ», «батюшка» или «отец» – язык не поворачивался. – Наши люди приложат все силы, и преступники не уйдут от кары, – утешил он священника.

– Да поможет вам матерь божья! А от кары злодеи не уйдут, это вы изрекли мудро, – священник воздел глаза к небу, – от господа никто не скроется, все предстанут на его суд.

Сидоренко сдержал улыбку.

– Насчёт этого ничего сказать не могу: не специалист. А вот перед нашим судом, полагаю, предстанут скорее. Кстати, вы не могли бы мне сказать: что из ценностей похищено негодяями?

Священник назвал много предметов. При этом он не забывал определить степень их достоинства: «златая», «с каменьями», «из серебра, позлащенная», но вдруг запнулся и, каясь богу за своё минутное падение до мирской оценки священных атрибутов, смутился и умолк. Но Сидоренко и не настаивал. Он записал перечисленное и уехал в госпиталь.

Сторож успел уже оправиться от пережитого потрясения и дал подробные показания. Сидоренко поговорил ещё с врачом и вернулся в церковь, где застал Серебрякова, беседующего с Ваней Бойковым.

– Ну что? – спросил полковник следователя.

– Картина ясная, товарищ полковник: «работали» они, «ряженые». И, повидимому, с предварительной информацией, а то и по сговору. Но сторож как будто бы не причастен. В общем пока, смело можно утверждать только то, что преступление совершили хорошо знакомые с местностью и объектом пять человек, одетых в нашу форму, но ничего общего с Советской Армией не имеющих. Из них лишь двое говорят по-русски. А вот, кто они, остаётся попрежнему загадкой.

– Никаких нитей не обнаружено?

– Почти что нет. Так, обрывочки, хвостики, предположения. А определённого пока ничего. Намечается одна версия, но прежде чем взять её за рабочую гипотезу, надо хорошенько подумать.

– Н-да… Я здесь тоже осмотрел всё. Сработали бандиты квалифицированно. Концы – выводу, и найти их, конечно, нелегко. Однако найти надо! И скидок не будет…

– Я, товарищ полковник…

– Да нет, это я вообще. А начали вы правильно, так и идите. Желаю успеха.

– Спасибо, товарищ полковник! Уже возле двери Серебряков оглянулся и кивнул на Бойкова:

– А наш «следопыт» ничего, кое в чём разбирается, – и одобрительно засмеялся.

На улице полковник подозвал к себе Кусакина, который сидел с Зинченко у ограды, и тихо приказал ему:

– На время я вывожу вас из подчинения капитану Сидоренко. Возлагаю на вас личную охрану следователя. Что бы он ни говорил, ни на шаг от него. Это мой приказ. Поняли? Самому следователю пока об этом не говорите.

– Ну что ж, «следопыт», нам здесь тоже делать больше нечего, собирайся, – в те же минуты говорил Сидоренко Бойкову.

В этом городке квартирьер отвёл для следователя чистенький одноэтажный особнячок с одним выходом на улицу и вторым – через веранду – в сад. Дома по соседству были заняты людьми полковника Серебрякова. Вернувшись к себе, Сидоренко снял фуражку, освежил под краном лицо и сел за стол. Он выложил перед собой привезённые из церкви пилотку, окурок, винтики, кое-что ещё и протокол допроса сторожа.

– Ого! – воскликнул капитан, взглянув на часы. – Бойков! Вызовите и проводите ко мне сначала священника, а затем господина Шабеца. И попутно отдайте фотолаборанту мои снимки. Скажите, чтобы срочно изготовил всё и в первую очередь – следы ног.

Когда Бойков ушёл, Сидоренко занялся осмотром пилотки, надеясь найти на ней фамилию бывшего владельца или хотя бы инициалы, но ничего подобного не обнаружил. Окурок дал больше: это была сигарета из дрянного ароматного табака, в белой «негаснущей» гильзе с золотым ободком. «Явно, не наша, – подумал капитан. – И не здешняя, и не немецкая… Но чья же?» – этого он определить не мог.

Тихонько заглянув в комнату, Зинченко застал следователя в тяжёлом раздумье.

– Товарищ капитан, а товарищ капитан, обед…

Сидоренко поднял голову, невидяще посмотрел на ординарца и молча опять уставился в прежнюю точку. Зинченко вздохнул и прикрыл дверь.

Но вскоре перед столом Сидоренко выросла фигура Кусакина.

– Посыльный! Из городской управы. Ответ ждёт, – сообщил он на вопросительный взгляд Сидоренко и положил перед ним конверт с лаконичным адресам: «Следователю».

Сидоренко повертел конверт так и этак, пожал плечами и открыл. Внутри былазаписка: «Бросьте. Всё равно никого не найдёте. Не послушаетесь – пожалеете». Капитан поднялся:

– Где посыльный?

Кусакин молча указал на улицу. Сидоренко прошёл через две комнаты в прихожую, открыл входную дверь: за ней никого уже не было. «Вот, сволочи, обнаглели – ещё и запугивают!» – мысленно выругался Сидоренко.

– Зинченко! Ладно, давай обедать, – вдруг надумал он, не заметив исчезновения Кусакина.

Молчаливый автоматчик вернулся, когда Сидоренко ещё курил послеобеденную папиросу.

– Там и управа-то ещё не налажена.

– А где вы были?

– В ратуше, – неохотно пояснил Кусакин.

– А кто вас туда посылал?

Кусакин с безразличным видом смотрел в угол комнаты.

– Кто вам разрешил туда идти, я вас спрашиваю? Что это за самовольство! – не на шутку рассердился Сидоренко и, отчитав автоматчика, уже мягче объяснил тому, что в дела следователя даже в этом случае нельзя вмешиваться. – Ясно?

– Так точно, товарищ капитан! – бойко ответил солдат, но таким тоном, будто говорил: «Всё равно я его поймаю».

Сидоренко подавил улыбку: Кусакин был хорошим солдатом, но отличался упрямством и главное – редкой, непреодолимой скупостью на слова.

Угрожающая записка была написана на хорошей бумаге нарочито корявым почерком, по-русски и пока что никаких нитей следователю не давала.

Допрос священника и господина Шабеца тоже ничего нового, не принёс: первый смог лишь обрисовать, как выглядела церковь до грабежа, а второй дублировал уже известное от коменданта.

Тем не менее Сидоренко не унывал и даже был весел.

– Ваня! – позвал он Бойкова. – Ну, что мы вынесли из осмотра места происшествия? Только – главное.

Бойков покраснел и начал:

– Первое. Грабёж показной, «с демонстрацией», – просто грабителям незачем было бы терять время на кощунство, издеваться над сторожем, оставлять открытой дверь. Наоборот: уходя, они обязательно закрыли бы вход, чтобы как можно дольше не обнаружилось преступление…

– Верно. Хорошо. Дальше!

– Второе. Похищены почти все ценности, взломаны хранилища со сложными замками – взломщики «технически грамотные». Ещё – сигарета: грабители были «ряженые»…