Александр Марков - В Багдаде неспокойно Страница 3

— Приходите завтра, — закончил чиновник.

Громов понял, что уговорить его на этот раз не получится и вышел на улицу. Возле «Таляляма» стояло много русских журналистов. Сергей стал выяснять у знакомых и не очень у знакомых — как ему поступить дальше. Был уже вечер, но это был не тот случай, когда надо решение проблем откладывать на утро. Оно не мудренее.

— Не знаю, как вас, но нас приглашал посол на беседу, — объясняли ему ситуацию. — Если вы желаете спокойно работать, если желаете чтобы о вас знали, надо в посольстве зарегистрироваться. Ну, сообщить — кто вы, откуда, сколько здесь пробыть собираетесь. Номер своего телефона оставите. Все вам спокойнее будет, когда здесь начнется заварушка и придется из города выбираться. Тут лучше держаться всем вместе.

— Точно, — кивнул Громов, вспомнив мушкетерский девиз. — Но ведь поздно уже. Есть там кто-нибудь сейчас?

— Попытка не пытка. Думаю, что есть. Ночью срок ультиматума истекает. Наверняка, сейчас посольство в полном составе на работе.

Потом и вовсе выяснилось, что посол этим вечером просил всех русских оставшихся в Багдаде, а это были исключительно журналисты, приехать к нему.

Сергей посмотрел на Игоря.

— Я понял, — сказал тот. — Едем в посольство?

— Конечно.

Багдад находился куда как ближе к экватору, чем Москва и солнце здесь тонуло за горизонтом очень быстро, а сумерки наступали буквально за несколько минут. Точно и вправду на небо забирался крокодил из сказки Корнея Чуковского, и солнышко проглатывал, а медведи, один из которых крокодила заломал и солнышко из его пасти освободил, здесь не водились.

Климат был таким же, как в Египте, а март — золотым временем для отдыха, когда еще не слишком жарко днем, но уже и не холодно, а лишь прохладно вечерами, да и то по местным меркам. Сергею было комфортно в майке с коротким рукавом. Температура воздуха перевалила за двадцать пять градусов.

Комплекс зданий российского посольства опоясывал трехметровый кирпичный забор, а поверх него вилась колючая проволока. Кирпич был желтым, шероховатым, точно его делали из песка, которого в пустыне хватило бы на то, чтобы возвести стену вокруг всей земли.

Вход на территорию посольства перегораживал опущенный шлагбаум, выкрашенный белыми и красными полосами, как на границе, а рядом с ним стояла жестяная будка, размером немногим больше телефонной. В ней коротал время не Чебурашка, полицейский.

Толпа журналистов подошла к посольству. Попасть на территорию было совсем просто, достаточно перемахнуть через шлагбаум, а высотой он был на уровне пояса — то есть пониже, чем ставили планку для прыжков в высоту на уроках физкультуры.

— Зачем идете? — спросил полицейский. Он так и не выбрался из будки.

— Сахафейн руси, — сказал ему кто-то, а Сергей постарался запомнить это словосочетание, означавшее «русские журналисты». Вдруг потом пригодиться? Полицейский этим ответом удовлетворился, поднял шлагбаум.

За забором было всего два здания — одно жилое пятиэтажное, второе трехэтажное — административное. Что там располагалось за ними: детская площадка, спортивная или место, где сотрудники посольства во время выходных могли пожарить спокойно шашлык, чтобы никто из местных их не видел, Сергей так и не разглядел. Они попали во внутренний двор, где на небольшой асфальтированной площадке стояло с десяток посольских машин — все «Тойоты» разных моделей, включая внедорожники.

Если уж их всех и приглашали к послу, то двери в административном здании все равно держали закрытыми. Кто-то из тех, кто шел в первых рядах толкнул дверь, но она не поддалась. Тогда один из журналистов воспользовался приспособлением, похожим на обычный домофон, которым не забыли снабдить дверь. Громов услышал, как запищал звонок, потом в дверь на всякий случай еще и постучали, а спустя секунду из домофона послышался чуть искаженный мужской голос:

— Вы кто?

Сказано это было по-русски и можно было ручаться, что отвечавший, с помощью установленной над дверью видеокамеры уже успел рассмотреть, кто пришел к посольству. Вопрос был задан для проформы.

— Журналисты, — раздалось недовольно в ответ.

После таких слов в ответ должно было прозвучать нечто вроде: «Ой, как мы рады вас видеть, мы вас ждали», — но такие фразы не входили в лексикон человека, обслуживающего домофон. Он ограничился лишь коротким: «Входите», — после чего замок пискнул, дверь слегка дернулась и отворилась.

— Вам немного придется подождать, посол сейчас очень занят, — говорил журналистам сотрудник посольства, сопровождая их в небольшую комнату, где стояли стулья вокруг стола, а у дальней стены — телевизор, как оказалось оснащенный спутниковой антенной.

Сергею очень хотелось спросить, сколько ждать, но он и так знал, что на этот вопрос никто ему точно не ответит.

Комната была завалена вещами, среди которых преобладали сумки с аппаратурой, штативы, убранные в матерчатые кофры, видеокамеры. Игорь снял с плеча видеокамеру, с которой традиционно не расставался ни на миг, таскал повсюду, проклиная свою незавидную судьбу. Изредка он в спорах с Сергеем вставлял фразу:

— А ты попробуй, потаскай эту железяку.

— Судьба у тебя значит такая, — отвечал ему Громов, тоже заготовленной фразой, в очередной раз думая, что все время носить с собой камеру, вес которой был почти таким же, как и у пудовой гири, он точно не смог бы.

Пока посол занимался неотложными делами, поговорить с журналистами вызвался заместитель главы дипломатической миссии. Он сообщил, что готовится эвакуация посольства и всех журналистов — они ведь единственные из граждан России, еще остающиеся в Багдаде.

«Русские на войне своих не бросают», — вспомнилась Сергею фраза из фильма «Брат-2». Всех остальных давно уже вывезли, в том числе и членов семей посольских работников. Многие уехали еще до того, как объявили двухнедельный ультиматум.

Немедленного ответа от журналистов не требовали.

Громов погрузился в мрачные размышления. С одной стороны ему надо было немедленно уезжать из Багдада. Здесь будет война, настоящая война, куда страшнее той, что он видел в Югославии, потому что одними бомбежками дело не ограничится. Они будут лишь первой фазой операции, а потом начнется наземная часть. Да и приехал он сюда лишь сегодня. Вот если пожить здесь хотя бы неделю, то тогда у руководства не возникнет никаких вопросов, не потребуется объяснять, почему он уехал. За неделю можно передать в Москву несколько сюжетов об обстановке в городе и окрестностях, а если он уедет сейчас, то поездка в Ирак окажется напрасной. Придется писать кучу объяснительных. Причем он допускал возможность, что вся эта история закончится его увольнением. С президентом канала, который был у руля вот уже года два, у него сложились очень плохие отношения. Сергей считал его недоумком, да еще и с комплексом Наполеона. Начальник мог очень быстро довести телекомпанию до полнейшего краха и оставалось только молиться, чтобы его побыстрее сняли с должности или ему на голову упал кирпич. Один человек пострадает, зато скольким от этого лучше станет? Но надеяться на скорую кончину ненавистного руководителя не стоило, потому что выглядел он бодрячком, лет на десять моложе, чем ему было на самом деле, а Громов даже стал подозревать, что начальник питается энергией своих подчиненных. Вот выпьет у них все жизненные соки и отправляется на новую должность — вампирствовать там. Сергей своих взглядов не скрывал. Его высказывания наверняка дошли и до ушей начальника, благо доброжелатели были, но на ковер он нелояльного сотрудника не вызывал, затаил только обиду и ждал — когда представится удобный случай от него избавиться.

Пошло все к черту, мысленно взвесив «за» и «против», решил Сергей, буду я еще бояться этого старого маразматика.

— Сваливаем? — спросил у него Игорь.

— А ты как думаешь?

— Если все сваливать будут, то и нам надо.

— Я тоже так думаю.

— Эта поездка сильно смахивает на экскурсию.

— Не каркай, — заметил Громов, — мы еще не уехали. Да и какая же это экскурсия, если мы тут ничего не видели?

— Можем сейчас погулять в окрестностях. Багдад — город древний. Когда еще тут окажемся? А машины к границе пойдут утром. До утра еще вся ночь впереди.

— Ох, что-то мне не хочется, — сказал Сергей.

— Шучу я. Мне тоже не хочется.

За время ожидания они, прыгая по каналам, успели отсмотреть чуть ли не все новостные передачи от российских и ВВС до местного канала «Аль Манар», выискивая рассказы о событиях связанных с Ираком. Этим вечером лишь одна группа из присутствующих в комнате отправляла свой сюжет в Москву. Им позволили смотреть свой канал до тех пор, пока не показали их сюжет. Он прошел почти в самом начале программы. Как только он закончился, телевизор тут же переключили на другой канал.