Мишени стрелять не могут - Александр Волошин Страница 3

— Да не будет дождя, не ссы, — говорил мне Серго, когда мы кушали тушенку с галетами.

— Охотно тебе верю, братское сердце, — отвечал я, доверяя своему товарищу и полагаясь на его опыт.

В итоге где-то часов в десять вечера, а по-военному — это в двадцать два часа — мы легли спать, предварительно распределив охранение среди бойцов.

Спал я очень крепко до тех пор, пока в три часа ночи не начался дождь, причем не самый слабый. После этого сон стал более беспокойным, я постоянно переворачивался с боку на бок и следил за тем, чтобы спальник не вылез за пределы тента и не намок.

Уже рассвело. Дождь не заканчивался, но стал слабее. В один из моментов Серго переворачивается в своем спальнике и вода, которая накопилась на тенте, выливается мне на лицо и затекает внутрь спальника.

— Бля, Серго, твою ж мать, — воскликнул я, взбодрившись от всего происходящего.

Серго приподнялся, посмотрел на мою мокрую голову и лицо и сказал:

— Ну, извини, я не специально, — и опять лег спать.

На часах было начало пятого. Стало очень прохладно и дискомфортно, поэтому я уже не спал и ждал, когда будет подъем.

В пять утра мы разбудили всех бойцов, быстро перекусили, убрали все бивуачное снаряжение в рюкзаки и ровно через час начали движение, и все это под дождем. С этого момента начиналась настоящая романтика.

Во-первых, дорогой читатель, стоит отметить, немного забегая вперед, что дождь шел с этого момента и до окончания учений, во-вторых, до самого места засады дорогами мы больше не шли, а все как учили в «автошколе»: лес, поле, болото, азимут.

Навигаторов на тот момент у нас еще не было, только карта, только компас и только хардкор, именно поэтому мы часто останавливались с Серго, чтобы посмотреть в карту (масштаб у нас был полтинник[16]), которая представляла из себя склейку из шести карт. Местность была сильно пересеченная: большое количество деревень, полевых дорог, болот, лесов, полей с высокой травой — в общем, хватало. Маршрут был не из простых.

Несмотря на дождь, мы с Серго шли весело, продолжали вспоминать веселые моменты из училища, местами очень громко ржали. Бойцы были в недоумении, все были мокрые насквозь уже через 10 минут после начала движения, на привалах появлялась легкая дрожь, температура воздуха опускалась, но мы с Серго продолжали улыбаться, а бойцов, наверное, немного бесил, наш бесконечный смех. Но они ничего не говорили, просто шли, как роботы, не говоря ни слова.

Кстати, если затронуть эту тему, то тогда я очень удивился от подготовки бойцов, как моральной, так и физической. Они реально были роботами. У них был рюкзак разведчика, с тонкими плечевыми лямками, которые, при долгой носке, очень сильно резали плечи, плюс у них снизу был приконтрован военный тяжелый спальник, без всяких водонепроницаемых чехлов, который также быстро промок, как и мы все. Но, промокая, он становился тяжелее в два раза и тем самым увеличивал нагрузку на плечи бойцов. Но им все было ни по чем. Они молча шли, периодически вытирая капли дождя с лица, в обычной флоре, в обычных уставных, выданных Родиной берцах. Мне этот момент врезался в память, я был очень удивлен их стойкости, хотя они были просто бойцы срочной службы.

Пройдя, наверное, километров пять-семь и остановившись под огромной ЛЭП на металлических опорах, Серго произнес:

— Так, привал десять минут, кто хочет в сортир — сейчас самое время, всем остальным занять круговую оборону и… разрешаю перекурить, — через пару секунд добавил — перекурить, а не передернуть, это разные моменты, не путайте товарищи разведчики — и заулыбался.

Бойцы засмеялись тоже. В итоге, так сказать, по-большому, сели только мы с Серго. Теперь, дорогой читатель, представь эту картину, (но, если хочешь, можешь не представлять, картина так себе, конечно), идет дождь стеной, насквозь промокшие, в летних маскхалатах бойцы, у которых, как говорится, уже капает и с лица, и с яйца, идет пар изо рта, пробивает дрожь от холода, наблюдают, как два уважаемых группника сидят под высоковольтной ЛЭП, по которой проносится неприятный треск заряда электричества, и делают свое грязное дело, периодически выдавая порцию заразительного смеха. Это отвратительно, дорогой читатель)))).

— Серго, а у тебя есть туалетная бумага, а то я с собой не взял, — как-то неуверенно задал я этот животрепещущий вопрос.

— Есть, — ответил Серго и начал доставать рулон из-за пазухи.

— Только у меня «причастный оборот», — с какой-то странной улыбкой смотрел он на меня, показывая, что бумаги там осталось очень мало.

— Я бы сказал, что на двоих это уже деепричастный оборот. Но не страшно, можно и картонку пустить вход, — поддержал я разговор, и мы снова заржали очень громким смехом.

— Так, все, рюкзаки на себя, — громко произнес я, накидывая свою уже потяжелевшую от дождя Атаку на плечи.

Бойцы зашевелились. Погода только ухудшалась, появился сильный ветер, превратив осадки в сильный косой дождь, от которого было не спрятаться. Мерзли руки, уши, ноги под прилипшими к ним мокрыми штанами, становилось уже действительно холодно. Потом, после учений, мы узнали, что погода была около шести градусов со знаком плюс, а одеты мы были по-летнему, я бы сказал, очень даже по-летнему. Но меня грело одно, это мои теплые вещи, которые я нес в рюкзаке. Я шел и видел, как надену шерстяные носки, теплую водолазку с горлом, пидорку[17], и лягу спать.

Время подходило к обеду, но ни у кого не было желания в такую погоду останавливаться и есть: оно того не стоило. Костры мы не разводили принципиально, у нас было табу такое в роте — никаких костров. Поэтому мы просто продолжали идти, преодолевая очередной лесной массив, болото, луга, перебегая какие-то полевые дороги.

Зайдя в очередной лес, мы вышли на какую-то заросшую дорогу, по которой уже давно никто не ездил, но она была на карте. Пройдя по ней ровно столько, сколько она шла в нашем направлении, взяли азимут и пошли опять по лесу, где было болото. Сначала мы шли по щиколотку в воде. На это уже никто не обращал внимания, мы просто шли по заданному азимуту. В один момент головной дозор дал нам понять, что впереди болото становится глубже.

— Да и похер, продолжаем движение. Как будто сухие, блядь, — недовольно и по-командирски сказал Серго, и головняк, старшим которого был контрактник Витас (да, тот самый Витас, который поедет со мной на Кавказ