Гельмут Липферт - Дневник гауптмана люфтваффе. 52-я истребительная эскадра на Восточном фронте. 1942—1945 Страница 30

Левый двигатель бомбардировщика теперь тоже был в огне, в то время как позади меня на землю упал горящий самолет, сбитый Брандекером. Для нас настало время спикировать, потому что истребители были уже на хвосте и дико стреляли. Мы исполняли настоящий вальс, борясь за свою жизнь., и к юго-западу от Ясс свернули в долину, ведшую в направлении Хуши. В ходе этого боя я получил три попадания в крылья, а Брандекер — восемь, но по возвращении я имел четыре победы, одержанные за один день.

Скоро группа была переброшена в Манцар, в юго-восточной части Румынии. В целом мы провели время там достаточно спокойно, удобно устроившись на частных квартирах.

После достаточно длинного периода затишья начались так называемые «звездные полеты». Это были вылеты против американских четырехмоторных бомбардировщиков. Но первоначально подобные «звездные полеты» проводились лишь в тренировочном режиме.

Ситуация стала серьезной 11 июня 1944 г. Большое количество американских самолетов направлялось в район Плоешти, чтобы атаковать находившиеся там нефтеперерабатывающие заводы. Мы на 16 машинах вылетели в Цилиштеа[104], дозаправились там и снова взлетели. Благодаря превосходной работе наземных операторов наведения мы вышли прямо на вражеское соединение и немедленно установили контакт с «жирными автомобилями»[105]. Это сильно отличалось от вылетов против русских. Число самолетов было ошеломляющим. За этими огромными группами тянулись длинные, толстые конденсационные следы, которые невозможно было не заметить. Выше бомбардировщиков, вероятно до 10 000 метров, в небе роились истребители. Их было так много, что я не отваживался смотреть вверх. Что мы могли сделать против такого подавляющего числа? Пока мы оставались далеко от бомбардировщиков, у них не было причин для беспокойства. Мы развернулись и начали подниматься, подбираясь поближе. На 5500 метрах «Либерейторы»[106] все еще были выше нас. Когда мы набирали высоту, то пролетели через стаю американских истребителей, которые полностью проигнорировали нас! Они приняли нас за своих? Достигнув 6500 метров, я заметил одиночную «Крепость»[107] в нескольких сотнях метров ниже. Захсенберг также увидел ее. Он присоединился ко мне. Я сосредоточился на четырехмоторном бомбардировщике. Это была лишь часть моей работы! Чем ближе я был, тем большим становился этот самолет. Но теперь настало время стрелять. Американский бомбардировщик не делал никаких попыток обороняться; возможно, как и истребители, его экипаж думал, что я был одним из своих. Эта «баржа» передо мной не помещалась в мой прицел; я открыл огонь и видел, что мои трассеры исчезают в ее фюзеляже. Я сконцентрировался на правом, внешнем двигателе. «Крепость» летела прямо и горизонтально, и мой прицел был хорошим. Скоро загорелся и второй двигатель. В то же мгновение, к своему ужасу, я увидел плотный поток трассеров, проносившийся над моей кабиной. Я ушел вверх. Но это были не американцы, а мой друг Захсенберг. Летя вверх ногами, я видел с близкого расстояния, как он поджег два других двигателя, а затем висел позади громадной машины, пока ее полностью не охватило пламя. Вскоре «Крепость» развалилась на части и в воздухе повисли пять парашютов. Но теперь на нас пикировали вражеские истребители, почти 50 машин. Можно было сделать только единственную вещь: дать полный газ, взять ручку управления на себя и до отказа нажать на левую педаль руля направления. Все остальное зависело от моего храброго «Мессершмита». Я по спирали опустился до уровня земли, выровнялся и помчался прочь. Я не собирался позволять сбить себя так легко. И ни один американец никогда не смог подбить меня, в то время как русские делали это пять раз. Наконец, я увидел под собой Дунай, и, таким образом, смог приблизительно определить свое местоположение и найти дорогу в Цилиштеа. Четыре «Мессершмита» уже приземлились там, один из них имел восемь пулевых пробоин. Всего же домой не вернулись три наших пилота.

Тем вечером мы собрались в столовой и отмечали наше первое столкновение с американцами и свое безопасное возвращение тоже. Мы многое извлекли из этого первого контакта с новым противником. Все понимали, что вступать в бой с таким превосходящим противником было чертовски опасно. К сожалению, ни один из нас не мог ничего сказать о боевых качествах «Мустанга», поскольку не было времени определить их. В любом случае этот тип был довольно опасен, трое из наших пилотов погибли. Мы не беспокоились о бомбардировщиках. В будущем необходимо пытаться избегать встречи с этой массой истребителей как можно дольше.

Следующий «звездный полет» оказался ложной тревогой, поскольку американцы не прилетели в зону наших боевых действий, и мы ни с чем вернулись обратно в Манцар. Следующий приказ на вылет поступил после тринадцатидневной паузы. Поскольку мы потеряли троих летчиков в ходе последнего вылета, то взлетели с довольно смешанными чувствами. В небе не было ни облачка, когда пришло сообщение о приблизительно 300 стратегических бомбардировщиках. Эта новость сделала нас еще более молчаливыми. Я распределил пилотов, и каждый из них делал перед другими вид, что все в порядке. Мы снова взлетели из Цилиштеа на наших оставшихся девяти самолетах, едва успев дозаправиться. Я разработал план действий. Ни в коем случае нельзя нападать на одиночный бомбардировщик, потому что такие машины зачастую оказывались так называемыми «зенитными крейсерами», которые вместо бомб несли усиленное оборонительное вооружение. Такие самолеты летели в одиночку, чтобы привлечь к себе немецкие истребители.

Наведение с земли было великолепным, и скоро мы заметили вражеское соединение. Когда мы набирали высоту, я увидел три большие группы, в каждой приблизительно по 40 самолетов, пролетавших высоко над нами. Истребители сопровождения летели еще выше. Самолетов было так много, что я смотрел на них словно зачарованный. Мы медленно приближались к сверкающим серебряным птицам. Первая из трех групп располагалась впереди и несколько выше, вторая — в центре и ниже, а третья — на той же высоте, что и первая. Очевидно, эти две группы на большей высоте прикрывали нижнюю своим оборонительным вооружением. Заградительный огонь 120 машин мог стать настоящим фейерверком! И не нужно было ничего говорить о множестве истребителей, которые скоро будут у нас за спиной. «Не падай духом, о, крошечная шайка!» Мы обогнали вторую группу американцев в сомкнутом боевом порядке. Я решил первую атаку начать спереди и вызвал своих пилотов: «Внимание, мы собираемся изменить курс на противоположный и выполнить лобовую атаку. Всем держаться рядом и не стрелять, пока я не начну!» Разворот и сбор в плотный боевой порядок были делом нескольких секунд. Фактически мои пилоты выполнили все так, как будто принимали участие в тренировке, и в других обстоятельствах это доставило бы только удовольствие. Я находился во главе группы, и теперь противник, казалось, заметил наше приближение. Возможно, он не предполагал, что несколько «сто девятых» посмеют напасть на него. Бомбардировщики попробовали уклониться от нашей атаки, изменяя курс, но было слишком поздно.

Мы сближались с потрясающей скоростью. Верхняя группа открыла по нас огонь. «Не стрелять, не стрелять», — повторял я своим пилотам. Затем пришло время, и мы открыли ответный огонь. Казалось, разверзся настоящий ад. Я не видел многого из того, что творилось вокруг меня, тщательно прицеливаясь в приближавшийся самолет. Вспышки попаданий были видны по всей длине бомбардировщика, и потом я ушел вверх, чтобы не врезаться во вражеский самолет. Я пролетел близко над группой, затем немедленно спикировал и начал осматриваться вокруг, ища американские истребители. Ни одного из них не было видно. Около меня летели шесть «Мессершмитов», несколько отсутствовало. Я повторно собрал свою маленькую «шайку» и немедленно начал разворачиваться, готовясь атаковать американцев сзади.

Пока мы поворачивали, в рации раздался голос: «Где контакт с противником?» Если наши наблюдатели просмотрели эту демонстрацию сил, им уже нельзя было ничем помочь. Я ничего не ответил и посвятил все свое внимание предстоящей атаке. Тем временем мы собрались в плотный боевой порядок и медленно приближались к стратегическим бомбардировщикам. Американцы открыли огонь намного раньше, чем мы. Мы пронеслись сквозь всю группу, стреляя непрерывно, и как только оказались на безопасном расстоянии впереди них, снова развернулись. На сей раз бомбардировщики сорвали нашу атаку, изменив направление полета. В результате мы смогли обстрелять спереди и сбоку лишь замыкающие машины группы. После этой атаки я увидел, что около меня остался только мой ведомый, молодой унтер-офицер Тамен. Но где же остальные?

Я утратил весь свой энтузиазм относительно нового захода на «жирные автомобили». Две машины против приблизительно ста — это уже слишком. Я не стал тратить время, вызывая других пилотов, вместо этого я приказал Тамену держаться ближе и вместе с ним напал на нескольких отставших, летевших позади основной группы. Их было по меньшей мере восемь, и все они были повреждены. Для своей атаки мы выбрали один самолет.