Степан Калинин - Размышляя о минувшем Страница 30

Сначала дело шло вяло. Московские товарищи давали массу советов, зачастую очень полезных, но как практически организовать работу, никто не знал. Лед, что называется, тронулся только после решительного вмешательства Московского городского комитета партии. Секретарь МГК позвонил на какой–то завод и дал задание — срочно изготовить 200 тысяч железных лопат и доставить их в Ржев, Сычевку, Вязьму. Потом связался по телефону с Наркоматом внутренних дел.

— Товарищ, с которым я только что говорил, — пояснил секретарь МГК, — имеет большой опыт в организации питания. Длительное время занимался этим делом на строительстве канала Волга — Москва. Он поможет вам.

Минут через двадцать в кабинет секретаря вошел высокий, статный командир войск НКВД с тремя ромбами в петлицах туго затянутой ремнем гимнастерки. Мы быстро обо всем договорились с ним. Он заверил, что на все участки работ организует доставку на машинах по два раза в день горячей каши, хлеба, сахара и чая. Пищу будут готовить в Москве, на фабриках–кухнях. В плотно закрытых деревянных кадках она не остынет и не потеряет своих вкусовых качеств за время перевозки. Самим строителям придется только кипятить воду для чая.

Договорившись обо всем, в ночь на 28 июня я выехал в Вязьму.

Оборонительный рубеж, который нам предстояло строить, находился от места боев еще километров за 200–300. Но мы уже получили боевую задачу: в случае прорыва немецко–фашистских танковых соединений прочно удерживать его. Войскам нашей 24‑й и соседней 28‑й резервных армий было приказано занять оборону на рубеже Нелидово — Белый — Дорогобуж — Ельня — Жуковка — Синезерки (30 километров южнее Брянска). Особое внимание при этом обращалось на организацию обороны в направлениях Смоленск — Вязьма, Рогачев — Медынь.

Во второй половине дня 28 июня возглавляемая мною группа в составе командующего артиллерией, начальников инженерных и химических войск выехала на рекогносцировку. Проехали на автомашинах до Ржева, затем возвратились в Сычевку, далее по левому берегу Днепра на Дорогобуж и южнее до населенного пункта Каськово. Много раз останавливались, отмечали на карте места отрывки траншей, окопов, сооружения дзотов. Навстречу нам всюду двигались большие отряды московской молодежи.

Поездка заняла более суток. В Ржеве, Сычевке и Дорогобуже руководство оборонительными работами до прибытия войск возложили на райвоенкомов, а в ряде населенных пунктов — на председателей сельсоветов и колхозов.

В штаб вернулись поздно вечером 29 июня. К этому времени начали прибывать головные эшелоны с войсками. В ночь на 30‑е в полном составе прибыл Красноярский корпус, части которого заняли оборону на рубеже Ржев — Сычевка. 53‑й стрелковый корпус выгрузился на станциях Семлево, Алферово, 33‑я стрелковая дивизия — на станции Издешково и 107‑я — на станции Дорогобуж.

Командиры прибывавших частей и подразделений сразу же брали на себя руководство строительством оборонительных сооружений. Работы продолжались днем и ночью. Участвовавшие в строительстве москвичи ни в чем не отставали от красноармейцев.

Мы вместе с исполнявшим тогда обязанности члена Военного совета армии бригадным комиссаром К. К. Абрамовым, молодым, энергичным политработником, большую часть времени проводили либо в войсках, либо у москвичей. Среди них люди были разные: учителя, домохозяйки, пенсионеры. Больше же всего было студентов, вернее, студенток московских вузов. Многим из них впервые в жизни пришлось выполнять тяжелые земляные работы. Руки у большинства наших молодых помощников кровоточили от мозолей и ссадин. Но никто не жаловался на трудности. Заканчивая одну работу, они разыскивали командира и просили дать им новое задание.

Отработав 15, а то и 20 часов подряд, уставшие до изнеможения, тут же в поле ложились отдыхать, а через 2–3 часа тревожного сна — снова за работу.

Когда мы с Абрамовым приезжали на тот или иной участок строительства, москвичи во время перерывов окружали нас и с тревогой спрашивали:

— Как дела на фронте?

Мы коротко рассказывали о событиях последних дней, о продолжавшемся отходе наших войск, о все возраставшем трудовом героизме в тылу, о зверствах немецко–фашистских захватчиков.

Девушки–студентки обычно интересовались, дадут ли и им оружие, чтобы наравне с мужчинами участвовать в боях.

— Зачем же сражаться вам? — не очень весело отшучивались мы. — Армия у нас большая. Пусть на фронте сражаются мужчины, а для вас другая работа найдется — в тылу, на фабриках и заводах.

— Но это несправедливо, — начинали вразнобой кричать девушки. — Мы можем воевать не хуже мужчин, только бы дали нам оружие.

Нередко возникали летучие митинги, на которых и молодежь, и рабочие клялись отдать все свои силы, а если потребуется, и жизнь, делу защиты Родины.

Хорошо запомнились мне слова юной москвички Наташи Громовой, которая сказала на одном из таких митингов:

— Мне девятнадцать лет. До сих пор я ни разу серьезно не задумывалась над тем, как жить дальше. Училась в школе, потом поступила в институт, мечтала стать инженером. Но вот здесь, на оборонительных работах, впервые подумала, как мало еще сделала я для Родины. Теперь настало время каждому из нас ответить на вопрос — все ли мы делаем для спасения Родины от нашествия фашистских варваров. Поклянемся, товарищи, не покладая рук трудиться для победы. Не пожалеем ни сил, ни жизни для разгрома врага. Если будет необходимо, то и мы, девушки, будем сражаться с врагом до последнего дыхания.

Так говорила, так думала не одна Наташа. Так думали все москвичи, занятые на строительстве оборонительного рубежа. И не только они.

Немало творческой инициативы проявили при создании долговременных земляных укреплений рабочие управления строительства Дворца Советов во главе со своим начальником инженером Прокофьевым.

Отличный организатор, Прокофьев настолько умело повел дело, что к нему приезжали учиться даже многие наши военные инженеры. Производство деревянных и железобетонных деталей для дотов и дзотов он наладил в Москве. На автомашинах готовые конструкции доставлялись к месту работ, где производилась их сборка в заранее отрытых котлованах. Это значительно ускоряло создание укрепленного рубежа.

Руководя строительством, штаб армии не забывал и о подготовке войск к предстоящим боям. Раза три или четыре я выезжал на командный пункт 16‑й армии к генералу Лукину и в сражавшийся под Смоленском 13‑й стрелковый корпус. По возвращении делился впечатлениями с командирами штаба 24‑й армии. То же самое делали и другие товарищи. В наших соединениях ни на один день не прекращались учебные занятия. Много времени отводилось обучению личного состава борьбе с вражескими танками.

Вечером 14 июля меня вызвал к телефону генерал армии Г. К. Жуков, бывший в то время начальником Генерального штаба. К нему поступили сведения, будто в районе города Белый немцы выбросили крупный авиадесант. Нам в штабе армии об этом ничего не было известно. Я так и сказал генералу Жукову, добавив при этом, что немедленно все выясню и через несколько минут доложу обстановку в районе города Белый.

— Какой же вы командующий, если не знаете, что у вас под носом делается? — услышал я в ответ.

— В районе города Белый находится дивизия генерал–майора А. Д. Березина. Он — опытный командир и сообщил бы о десанте, — попытался я дать объяснение, но меня уже никто не слушал.

Утром следующего дня в Семлево, где находился в это время наш штаб, приехал генерал–майор К. И. Ракутин с предписанием принять от меня командование 24‑й армией. Хотя еще накануне выяснилось, что слухи о десанте были ложными, последствия их обошлись мне дорого.

Спустя несколько дней я встретил генерала Я. Н. Федоренко, который как раз в тот момент, когда Жуков разговаривал со мной по телефону, находился вместе с генералом Н. Н. Вороновым у него в кабинете. Федоренко и рассказал, как был решен вопрос об отстранении меня от командования 24‑й армией.

К генералу Г. К. Жукову зашел Берия. Он, собственно, и завел разговор о десанте противника, будто бы высадившемся в районе города Белый. При этом спросил, есть ли в городе части Красной Армии.

— Город Белый — правый фланг двадцать четвертой армии, — ответил Жуков. — Командует ею генерал–лейтенант Калинин.

— А что за человек Калинин?

— Я его мало знаю.

— Если мало знаете, почему согласились с его назначением на должность командующего? — с явной угрозой в голосе спросил Берия и, не дождавшись ответа, вышел.

…На сдачу армии новому командующему потребовалось немного времени. Я уже собирался выехать в Москву, когда получил приказание явиться в распоряжение главнокомандующего Западным направлением маршала С. К. Тимошенко.