Мицос Александропулос - Ночи и рассветы Страница 30

Они постучали в первый. Какая-то женщина, сидевшая на полу перед противнем с мытой картошкой, показала им в конце коридора дверь, ведущую в комнату Арампадзиса. Коридор был длинный и темный, пахло сыростью.

Манолакис прошел вперед и постучался к Арампадзису. В этот момент рядом с Космасом распахнулась соседняя дверь, и из нее вышла девушка.

Их глаза встретились.

Космасу казалось, что эта сцена происходит не с ним, что он видит ее где-то на киноэкране. Он слышал, как открылась другая дверь и мужской голос произнес: «Господин Эммануил!» Потом Манолакис приглашал Космаса к Арампадзису. Но он не отвечал. И не двигался с места. Девушка тоже не двигалась. Она взволнованно и растерянно смотрела на него большими черными, такими неожиданно знакомыми глазами. Знакомыми были и ее смуглое лицо, и черные волосы, и стройная фигурка уже не девочки — девушки.

Манолакис больше не звал его. Дверь Арампадзисов закрылась.

— Космас! — сказала наконец девушка. — Как ты здесь очутился?

Она силилась улыбнуться, и Космас видел, что она тоже в смятении. Это придало ему бодрости.

— Да я и сам не знаю, Янна. Случайно… И вдруг такая радость…

Наступило продолжительное молчание. И на этот раз нашлась Янна. Она засыпала его вопросами: «Что сталось с таким-то? Когда ты приехал? Как гимназия?» Космас едва успевал отвечать. Неловкость быстро рассеялась, оба были очень рады.

Но когда Космас спросил, здесь ли она живет, Янна смутилась и сказала, что здесь живет портниха, которая шьет ей платье. Космас понял, что это неправда. Чтобы не ставить Янну в неловкое положение, он перевел разговор на себя и стал рассказывать о том, как попал в Афины, как поступил на работу в изюмную лавку. Рассказывал про Исидора, про Манолакиса, про то, каким образом оказался в этом доме. Темы этой хватило до самой остановки трамвая.

Янна сказала, что едет к своей тете. Сначала на трамвае до площади Аттики, оттуда на автобусе до Лиоссии, там снова на трамвае. Космас понимал, что Янна хочет отделаться от него. Возможно, войдя в трамвай через одну дверь, она выйдет через другую или спрыгнет на ходу, — кто знает, в чем замешаны Янна и ее отец, ведь он, наверно, подпольщик и живет нелегально. Кто знает, как сложилась с тех пор жизнь Янны, какие ветры носили ее, по каким тропам ступали ее ноги! Космас знал ее девочкой в черном школьном передничке, в белом кружевном воротничке, с маленькими косичками и зелеными бантиками — теперь перед ним была женщина.

Вышла ли она замуж? Этот вопрос вертелся у него на языке, но задать его Космас так и не решился. Да и к чему спрашивать? Скоро подойдет трамвай, он увезет Янну, и Космас никогда больше ее не увидит.

— Мы больше не увидимся, Янна?

Она не удивилась его вопросу.

— Завтра я уезжаю, Космас.

— Уезжаешь? Завтра?

— Да. Моя тетя…

Опять тетя! Эх, Янна! И почему ты не говоришь правду? Дело ведь не в тете, а в твоем отце. Ты связана с его таинственным миром, ты одна из спиц огромного колеса. Кто знает, куда ты сейчас идешь! И не делай вид, что рада нашей встрече. Тебя радуют лишь встречи с теми, к которым ты сейчас спешишь… Почему ты не говоришь мне этого, Янна?

Но вслух он ничего не сказал. И когда Янна стала объяснять ему, что тетя неожиданно заболела, Космас остановил ее:

— Я понял, Янна. Не нужно, я понимаю…

…И он остался один посреди площади, глядя вслед трамваю, увозившему Янну, хотя, наверно, Янны в трамвае уже не было. Она, конечно, выпрыгнула на ходу и теперь возвращается другой дорогой назад, в тот дом, где они встретились, входит в комнату рядом с комнатой Арампадзиса. Наверно, она там живет.

Только тут Космаса вдруг осенила запоздалая мысль, Тьфу ты, черт, ведь он мог поговорить с Янной об англичанине! Крис просил его установить связь с ЭАМ. А через Янну можно было связаться с кем-нибудь из руководителей, ну, хотя бы с ее отцом!

Как теперь найти Янну? Он хотел было сесть на следующий трамвай и ехать на площадь Аттики, но ведь Янна наверняка сказала ему это для отвода глаз; если она не спрыгнула с трамвая на ходу, то уж, вне всякого сомнения, сошла на ближайшей остановке. Это такая же ложь, как ее выдумка о портнихе.

Но Космас заметил, из какой двери она вышла. И люди, которые там живут, — портниха или кто другой — должны что-нибудь знать о Янне. Он решил вернуться назад.

На его стук вышла старуха, высокая и худая, как бильярдный кий.

— Простите, — сказал Космас, — здесь живет портниха?

— Портниха? — удивленно переспросила старуха. — Ты ошибся, сынок.

— Может быть, я ошибся дверью? — спросил Космас. — Но ведь в этом доме живет портниха?

— Нет, — ответила старуха, — нет здесь никакой портнихи.

Дверь закрылась. Космас огляделся. Нет, он не мог ошибиться. Янна вышла отсюда. Он постучал еще раз.

— Я прошу прощения, — сказал он, — но у вас только что была мадемуазель Янна.

— Сохрани тебя бог, парень! — Испуганная старуха перекрестилась. — Да ты небось пьяный… Не знаю я, сынок, никакой Янны.

— Послушайте… — Космас чувствовал, что его настойчивость становится смешной. — Я видел, как она только что вышла от вас, понимаете? Мы давно знакомы… Но я забыл ей сказать одну вещь.

— Герасим! — позвала старуха. — О чем этот парень толкует?

В дверях показался рослый мужчина лет тридцати, в майке, обнажавшей огромные бицепсы.

— В чем дело, милейший?

— Я хотел видеть мадемуазель Янну. Она вышла отсюда, и мы вместе дошли до трамвайной остановки. Но я забыл ей сказать одну важную вещь.

— Ну ладно, хватит! Проваливай отсюда. Ты ошибся адресом.

Дверь с грохотом захлопнулась. Вот это промах! Большей глупости Космас никогда не делал.

Теперь он станет посмешищем. Старуха, хитрая лиса, стопроцентная коммунистка, сегодня же расскажет товарищам, как он стучался к ней в дверь, и все будут смеяться: и мастер Павел, и Янна, и ее муж, и вся их братия.

XII

Вот уже третий день Космас видел этого человека. Он расхаживал по тротуару возле магазина, и Космасу казалось, что каждый раз, проходя мимо, он бросает на него пристальные взгляды. Человек был в сером костюме, в кепке, со светлыми усиками. Утром третьего дня он вошел в магазин. В полдень зашел еще раз. В магазине кроме Космаса находился Манолакис. Человек порылся в изюме, осведомился у Манолакиса о цене и сказал, что зайдет потом.

Лицо его было знакомо. И еще больше знаком был голос: слегка в нос, с картавинкой. Космас долго ломал голову, и наконец за обедом вспыхнула догадка: уж не Тенис ли это?

Тенис был в гимназии лучшим футболистом, самым злостным курильщиком и неуемным драчуном. Однажды он побил учителя физкультуры, большого мерзавца, и его на год исключили из гимназии. Потом поймали в кафе за покером и снова исключили. Немного погодя весь городок всполошила любовная интрига Тениса с дочкой фининспектора Дней. На переменах Тенис не прятался в уборной, как остальные курильщики. Он курил во дворе, на глазах у гимназистов и преподавателей. Потом он покончил со всем сразу — с драками, с любовными похождениями и курением. В то время он связался с забастовщиками, и они сказали ему: «Если хочешь быть с нами, бросай эти глупости». И он бросил. От чрезмерного рвения оставил даже футбол. В самодеятельном театре он исполнял главную роль в «Двух сержантах», потом с большим успехом играл в «Чудаке». Но в конце спектакля, когда занавес опустили, явились жандармы и арестовали Тениса. С тех пор он больше не появлялся в городе. Его посадили в тюрьму, потом отправили в ссылку.

Когда после обеда Тенис зашел в магазин, Космас был один. На этот раз Тенис был в черном костюме, в шляпе и очках. Он вошел и, не говоря ни слова, сел за стол напротив Космаса — выглядело это очень театрально.

— Так ты и есть Космас? — проговорил он и загадочно улыбнулся.

— Да, я! А кто вы?

Тенис предпочел сохранять инкогнито.

— Некто! — ответил он таинственно и, нагнувшись к Космасу, тихо спросил: — Здесь можно говорить без опаски?

— Нет, нельзя. С минуты на минуту вернутся хозяева, и боюсь, что они не будут в восторге от встречи с тобой.

— Тогда сделаем так, — Тенис встал, — приходи вечером на площадь Кумудуроса, понял?

— Ничего я не понял.

Очевидно, встреча с Янной имела продолжение. Заметив незнакомого человека, расхаживающего около магазина, Космас догадался, что визит «к портнихе» не прошел бесследно. Старуха наверняка забила тревогу. И Тенис, по всей вероятности, был послан на разведку. Но Космас решил не вступать в беседу до тех пор, пока Тенис не откроет своего инкогнито.

— Ничего я не понял, — повторил он. — Приходит какой-то человек, назначает мне свидание на площади Кумудуроса. Откуда мне знать, кто ты такой и что это за свидание?