Кайюс Беккер - Люди отряда «К». Диверсионный корпус немецких ВМФ во Второй мировой войне Страница 31

Теперь главное для нас заключалось в быстроте, поскольку было неизвестно, что он предпримет в следующий момент. Казалось невероятным, чтобы он принял нас за британских солдат или за кого-то из радистов. Скорее всего, он как раз в этот момент выясняет на радиостанции, не выходили ли оттуда сейчас два человека.

Я сожалел, что мы не использовали до сих пор десять или двенадцать оставшихся у нас зарядов, тех, которые были установлены на задержку взрыва в один час. Мы собирались разместить их на судоверфи, но теперь для нашей семерки самым важным становилось держаться всем вместе, поскольку среди британцев в любой момент могла подняться тревога. Поэтому мы все быстро вышли из часовни – как выяснилось, теперь уже в последний раз. Примерно на половине пути к гавани, там, где дорожка делала поворот, перед нами неожиданно появился какой-то югослав, загородил нам дорогу и крикнул на своем языке: „Stoj!“ – быстро потянув с плеча висевшую на ремне винтовку. Нам не оставалось ничего другого, кроме как опередить его своими выстрелами. Почти одновременно с этим раздался сигнал тревоги. Должно быть, британский часовой все-таки сообщил о таинственном происшествии на радиостанцию. Сирены и гудки разорвали ночь своим нестройным ревом, к которому вдобавок присоединился горн или какой-то другой подобный ему инструмент. Наконец-то сонная база ожила. Где-то раздалась беспорядочная стрельба.

В этот начальный момент всеобщего смятения мы еще могли бы, наверное, прорваться на судоверфь, но там нас в конце концов загнали бы в угол. Поэтому я приказал отступать, и всего через несколько минут мы уже достигли виноградника, расположенного на террасах над селением Исто. На каждой террасе залегали для прикрытия нашего отхода по три человека, ведя непрерывный огонь из автоматов в направлении селения, пока остальная группа взбиралась на следующую террасу. Потом эти люди, в свою очередь, открывали сверху арьергардный огонь, а предыдущая замыкающая тройка поднималась еще выше. Так мы поэтапно отступали вверх по склону холма, ни на минуту не прекращая стрелять, изображая тем самым значительно большую силу, чем обладали на самом деле. Когда мы взобрались к брошенной зенитной позиции, я оставил на ней для прикрытия троих человек, а сам с четырьмя другими кинулся с холма вниз, к заливу, чтобы спустить на воду наши байдарки. Через десять минут я подал сигнал людям, остававшимся на вершине, и они моментально спустились к уже ожидавшим их лодкам. Еще несколько секунд – и мы отчалили от берега, гребя изо всех сил в сторону открытого моря. Но залив оказался слишком велик для нас. Мы доплыли только до его середины, когда с кормы раздались первые выстрелы и рядом с нашими головами стали посвистывать пули.

К счастью, ночь была темная, и неприятель не мог хорошо целиться. Еще 200 или 300 метров – и нас проглотила темнота. Однако наши неприятности на этом не закончились. Выйдя из залива, мы столкнулись в открытом море с волнением, которое оказалось для наших утлых байдарок чересчур сильным. Когда мы вышли за мыс, злые волны принялись швырять нас как пробку из стороны в сторону. Порой нас захлестывали пенящиеся валы. Легкие деревянные каркасы байдарок явно не были способны сколько-нибудь долго выдерживать такое напряжение. Но что мы могли с этим поделать? Нам не оставалось ничего иного, как угрюмо грести на север, к условленной точке встречи с торпедными катерами, которая была назначена вблизи от ненаселенных островов Петтини – груды камней, разбросанных в трех милях к северо-западу от Исто.

Весь промежуток времени между 3 и 5 часами утра мы боролись с морем. Время тянулось неимоверно долго, и жизнь наша буквально висела на волоске. Я был совершенно уверен, что нам не успеть в назначенную точку, ведь и торпедным катерам необходимо успеть вернуться в Пула к рассвету, иначе они будут обнаружены и уничтожены истребителями-бомбардировщиками. Это означало, что нам предстоит провести еще двадцать четыре часа в какой-нибудь каменистой бухточке на острове из группы Петтини – если нам вообще суждено туда добраться. Было уже 5 часов утра – последний срок, когда мы еще могли надеяться увидеть наших спасителей, но мы все еще боролись с морем.

Примерно в это самое время, не выдержав ударов волн, развалилась первая из наших байдарок, люди из нее были вынуждены уцепиться за остальные лодки. Вскоре мы услышали несколько сильнейших взрывов, донесшихся со стороны Исто, известивших нас о том, что наша задача выполнена. Однако положение, в котором мы находились, не способствовало праздничному настроению. Мы напрягали последние силы и все мужество в борьбе со стихией. Когда показались острова Петтини, развалились еще две байдарки, а потом распалась на части и та, в которой сидел я сам. Теперь мы все очутились в воде, совершенно обессиленные, так что только наши спасательные жилеты и удерживали нас на поверхности. Я выкрикивал какие-то ободряющие слова, побуждая остальных не сдаваться и продолжать плыть. Но вероятно, не наши усилия, а только морские волны в конце концов вынесли нас на какую-то большую скалу. Мы использовали последние силы на то, чтобы помочь друг другу отползти подальше от воды. Посмотрев в направлении Исто, мы увидели там громадные языки пламени, а над ними – облака дыма. Я не могу сказать, который был час, но, видимо, приближался рассвет. Нашим временным убежищем, если только можно его так назвать, оказались не острова Петтини, а отдельно стоящий, изолированный скалистый островок посреди бурного моря. Хотя перспектива провести целый день на пустынной, лишенной всякого укрытия скале и была ужасна, мы все же сохраняли непоколебимую веру в нашего руководителя, лейтенанта Вальтерса, в то, что он не подведет нас и сделает все, что будет в его силах, чтобы вытащить нас из этой переделки».

Обратимся теперь ко второй операции, проведенной в ту же ночь. Мы помним, что два торпедных катера вошли в пролив Зара. На расстоянии двух миль от входа в гавань с этих катеров также были спущены четыре байдарки, но из-за волнения на море одна из них сразу же перевернулась, и морякам, вытащенным из воды, оставалось только наблюдать, как исчезают в темноте шестеро их товарищей, чьи лодки, подхваченные сильным течением, понесло в направлении порта. В одной из байдарок находился боцман Линк, командир диверсионной группы. Он был старше остальных и более опытен, так же как и старший боцман Вернер, который во главе другой команды шел в это самое время на веслах к острову Исто. Лейтенант Вальтерс обычно выбирал для диверсионных групп именно таких руководителей – способных отрезвляюще влиять на увлекающихся молодых моряков, из которых составлялись эти команды. Это было в высшей степени оправданно.

В ночь проведения операции против порта Зара торпедные катера безрезультатно ждали возвращения диверсионной группы в течение условленных трех часов, по указанию Вальтерса время ожидания было продлено еще на пятнадцать минут. Наконец, после 4 часов утра, дозорный заметил поданный со стороны занятого противником берега сигнал – две голубые вспышки. Это означало, что группа уже находится на подходе к ожидающим ее катерам. Через короткое время два моряка, которым с большим трудом удалось преодолеть сильное волнение, были подняты на борт. Ими оказались старший унтер-офицер Бальц, записной острослов из МЕК-71, и матрос 1-го класса Кантов. Об оставшихся двух байдарках не было ни слуху ни духу, а из доклада Бальца стало ясно, что об их возвращении в эту ночь не может быть и речи. Так что же произошло в Заре?

«В полночь наши байдарки были спущены на воду, – рассказывал Бальц, – причем моя лодка оказалась последней из трех, что отправились по направлению к порту. Нас понесло течением. Вскоре я потерял остальные байдарки из виду и впоследствии мельком видел только одну из них. Нас захлестывало, мы насквозь промокли, но байдарка держалась на плаву, подбрасываемая волнами, словно кружась на одном месте, так что я начал сомневаться, удастся ли нам вообще добраться до цели, прежде чем мы совершенно выбьемся из сил. Волны толкали нас влево, по направлению к проходу в гавань. Мы варились в этом дьявольском котле уже с полчаса, когда внезапно заметили впереди слева по борту внешнее сетевое заграждение порта.

Мы устремились к остававшемуся открытым проходу в заграждениях и через несколько минут прошли в него. Такая удача показалась странной. Не лезем ли мы сами в ловушку, подготовленную британцами, которые могли специально оставить этот проход свободным, чтобы заманить нас? Или наши торпедные катера были засечены радаром и сети развели, чтобы пропустить сторожевики противника, отправленные в погоню за ними? Мы все еще находились на расстоянии 200 метров от оконечностей молов у входа в гавань и решили подойти ближе к берегу в стороне от этого прохода, чтобы выждать. В этот момент другая наша байдарка появилась у самого входа в порт. Был почти час ночи. Внезапно прямо перед нами, внутри гавани, поднялась бешеная винтовочная стрельба. Мы сами, еще не обнаруженные противником, ничего не могли предпринять, чтобы помочь своим товарищам, проникшим в порт.