Николай Михайловский - Всплыть на полюсе! Страница 31

Кормушенко выпрямился и строго глянул на него:

— На войне люди попадали в окружение врагов, без снарядов, патронов; с голода ремни ели — и то не теряли надежды. Ты же сам стоял под дулами немецких автоматов, а тут июни распустил…

Голубев смутился, отвел глаза в сторону.

— Давай поихали, дело не ждет, — сердито проговорил Пчелка.

Все трое снова зашагали по снежной целине, под ослепительно яркими лучами полярного солнца. Они не нашли той площадки, которую Пчелка выбрал для установки метеостанции. Ее замело снегом. Лучше все начать сначала. Благо есть лопаты. В нескольких местах разгребли снег. Проверили — трещин нет. Пчелка опять взялся за бур, начал сверлить лед. Чем глубже уходило острие, тем больше надо было усилий… Одному не справиться. Геннадий и Голубев помогали.

Не терять зря ни минуты. Надо побыстрее установить станцию, чтобы проверить ее работу. Геннадий очертил квадрат, взял в руки кирку, ударил по льду с силой, наотмашь, раз, другой, третий… Скоро утомился. Снял шапку, вытер потный лоб и глянул на Голубева. Тот совсем съежился, изморозь выросла на бровях и ресницах.

— Ишь как тебя разрисовало. Небось закоченел? На-ка, враз согреешься. — Геннадий передал ему кирку и подошел к Пчелке, склонившемуся над буром. Завидев лейтенанта, тот распрямился и виновато проговорил:

— Никак до воды не добраться, бисова сила.

— Отставить! — скомандовал Геннадий. — Шурфик есть — и хорошо. Остальное сделает за нас взрывчатка.

Сняв с санок мешочек с толом и бикфордов шнур, он подошел к лунке и принялся забивать пробуренное отверстие, а когда все было готово, крикнул:

— Ребята, подальше!..

Все трое поспешили в сторону, волоча за собой санки с приборами.

Синий огонек полз по шнуру к лунке, и очень скоро впереди грохнуло. Было похоже, будто в воздух летели обломки упругого толстого стекла.

Теперь все трое бросились обратно к лунке и увидели уже не шурфик, а небольшой колодец, по краям которого валялись осколки льда, в глубине зияла неведомая пустота. Геннадий опустил туда измерительную рейку с зацепом, а вытащив обратно, торжественно провозгласил:

— Вода! — и, посмотрев на деления, добавил: — Ого, два метра шестьдесят сантиметров. Что надо! Блок питания войдет тютелька в тютельку.

Геннадий сделал запись в книжке, спрятал ее обратно в меховой карман и тут заметил, что Голубев, побледнев, опустился на снег. Геннадий тронул его за плечо:

— Что с тобой?

— Не знаю, озноб по всему телу…

Старшине неловко было сознаться в своей слабости.

— Не робей. Сейчас получишь хорошее лекарство.

Геннадий достал фляжку, налил спирт в пластмассовый стаканчик и протянул:

— На, выпей. И вам, мичман, — добавил он, протягивая второй стакан.

Щеки Голубева разрумянились, улыбка чуть тронула его губы.

— Хорошо… Минимум пития. Максимум удовольствия… — с блаженным видом произнес он, сбросив варежки и растирая руки. — Теперь и поработать впору. Разрешите включить рацию, еще попробую…

Геннадий кивнул. Сам он вместе с Пчелкой размечал боковые отверстия для треножника и мачты, на которую будут крепиться приборы метеостанции.

Солнце продолжало светить. Белые торосы отбрасывали длинные синеватые тени. Низко, над самым льдом, гулял ветер. Пчелке стало жарко, и он расстегнулся, собираясь сбросить куртку, но тут послышался суровый окрик лейтенанта:

— Мичман! Вы в своем уме?

— Ничого, товарищ лейтенант, ничого, — смущенно откликнулся Пчелка, торопливо застегивая молнию.

Работа спорилась. Она приглушила все тревожные мысли. Монтировали приборы на опорной мачте.. Вспомнив, что давно во рту ничего не было, наспех перекусили бутербродами, запивая их горячим какао из термоса. И снова принялись за дело…

Мела поземка. Острые, как иглы, снежинки ударяли Геннадию в лицо, мешая разглядеть высоту ртутного столба. Он нагнулся, став спиной к ветру, и записал показания приборов, хотя книжечка намокла и паста карандаша расплывалась. Подняв голову и глянув вдаль, Геннадий заметил грозовые облака — кумулюсы, собиравшиеся на горизонте, и тревога охватила его: надо предупредить товарищей, не исключено, что опять разразится снежный буран…

17

С той минуты, как корабль исчез под толстой ледяной броней, тревога за товарищей, оставшихся там, среди белой пустыни, в лютой беснующейся пурге, охватила весь экипаж. На этот случай все было предусмотрено: связь, вертолеты дрейфующей станции. Наконец, сами десантники имеют и палатку, и солидный запас продовольствия. И все же…

Максимов безотлучно находился в центральном посту или в штурманской рубке, еще больше, чем всегда, спокойно-сосредоточенный. Сейчас он решил посоветоваться. Для начала дал слово Доронину. Тот доказывал — не следует уходить далеко: ураган пронесется, через несколько часов можно всплыть и начать поиск десантников…

— Тем более мы сравнительно близко от них…

Он показал на карту: ножка циркуля остановилась в кружочке, обведенном карандашом. Таланов недовольно повел плечом:

— Зачем терять время? Куда проще отойти подальше, всплыть и вызвать авиацию. Летчики немедленно начнут поиск.

— Я не согласен, — резко возразил Доронин. — Что мы, так уж беспомощны?! Почему не попытаться снять их своими силами? Ведь там не катастрофа. У них достаточно мощная рация, продукты, теплая одежда, сигнальные ракеты, палатка. Запас живучести на две недели…

— Верно! И все же минуты промедления смерти подобны.

Доронин бросил на Таланова сердитый взгляд.

— Не паникуйте, штурман, на то мы и военные люди. Не они первые, не они последние на полюсе. Мы сделаем все, зависящее от нас, и только в самом крайнем случае обратимся за помощью.

Максимов терпеливо выслушал обоих и решительно поддержал Доронина:

— По данным ледовой разведки, у полюса много открытой воды. Полыньи и майны наблюдаются в большом радиусе. Мы несомненно найдем поблизости одну из них. Оснований для паники нет никаких. У нас все возможности снять десантников своими средствами. К помощи авиации мы прибегнем только в самом крайнем случае.

Оба понимали, что слова адмирала имеют сейчас силу приказа.

Максимов вышел в соседний отсек. Через приоткрытую переборку увидел командира ракетной боевой части.

— Готовим отчет по стрельбе, — встал и доложил Петелин, приятель Кормушенко. Пристально взглянув Максимову в глаза, он спросил: — Товарищ адмирал, а разве нельзя было установить метеостанцию там, где мы всплыли?

Максимов выпрямился и, казалось, стал еще выше.

— Нет, нельзя, — резко сказал он. — В районе полыньи или там, где есть трещины, станция в тот же день может погибнуть.

Максимов вернулся в центральный пост, долго глядел на светящуюся точку, медленно двигающуюся по карте, и не мог успокоиться. Так все было хорошо! Точно, по плану пришли к полюсу. Ракета стартовала нормально. И должна же была случиться такая беда!

— Что слышно? — спросил он вахтенного офицера.

— Толстая ледяная броня, товарищ адмирал, — коротко ответил тот и показал на бумажную ленту эхоледомера: перья вычерчивали две неровные линии с причудливыми зигзагами, будто рукой ребенка выведенные горы и крутые спуски…

Максимов, приглядываясь к ленте, увидел вдруг, что обе линии слились в одну.

— Сошлись… — в радостном возбуждении произнес он и не успел кончить фразу — со стороны донесся голос наблюдателя: «Полынья!»

«Наконец-то!» — подумал Максимов. Сердце ныло, и хотелось только одного — скорее всплыть и начать поиск.

По приборам эхоледомера Максимов определил, что над лодкой чистая вода. Он подумал: хорошо, что полынья сравнительно близко от того места, где всплывали в первый раз.

Доронин осведомился о глубине, скорости хода и приказал немного отработать назад, с тем чтобы далеко не уйти.

Лодка остановилась, можно было поднять перископ. Доронин припал к окулярам, в глаза брызнул пучок яркого света, потом открылось пятно воды с голубоватым оттенком. Максимов вращал перископ, стараясь разглядеть кромку льда. Впрочем, его усилия были напрасны: до льда оставалось еще порядочное расстояние.

— Будем всплывать! — медленно проговорил Максимов.

И вслед за тем послышалась команда:

— Откачать одну тонну из уравнительной!

Лаг показывал — скорость погашена.

Лодку неудержимо тянуло наверх к ледяной кромке.

Максимов и Доронин, как и все находившиеся поблизости, напряглись, притихли.

В перископе открылась полынья во всю длину и ширь, а вокруг нее теснились бесформенные глыбы льда. Доронин поднял руку, и, заметив его жест, командир поста без слов все понял: дальше нужна предельная осторожность.

Всплывать не так быстро, иначе взлетим, как мячик, и со всей силой ударимся о лед. И не очень медленно, тут тоже есть опасность: снесет под ледяное поле и можно повредить корпус.