Фриц Вёсс - Вечно жить захотели, собаки? Страница 32

— Похоже, эти ребята тоже расстреляли весь свой порох. Лупят только бронебойными снарядами!

Следуя информации майора Биндера, Нессельбарт и его офицеры заносят на свои карты предполагаемое местонахождение еще сражающихся остатков дивизии.

Нессельбарт не отключает моторы своих установок, пока в балке не собирается примерно чуть более двухсот человек. Многие из них все время бросаются на землю или ищут укрытия, когда над ними с воем проносятся бронебойные снаряды.

Среди этих двухсот много офицеров тыловых служб. Они стараются взять себя в руки. Их неопытность как пехотинцев усиливает их вполне оправданный страх.

Нессельбарт с сомнением качает головой.

— Я не могу взять на себя ответственность за этих людей. Их боеспособность более чем сомнительна. Будет ли от них толк?

— Мы должны собрать людей, сколько попадется! Каждому выдается винтовка и несколько ручных гранат. Некоторые вообще не знают, как ими пользоваться.

— Всем занять места! — приказывает Нессельбарт.

Несколько румынских офицеров подгоняют людей, многие из которых медлят залезать на самоходки Нессельбарт стоит в люке командной машины и отправляется в путь. Дугой двигаются танки, прикрытые холмами, к позициям. За ними следует зенитная батарея со своими четырьмя орудиями. Виссе смотрит вслед танкам.

— Безе, будете замещать меня, пока я не вернусь! — внезапно решает он. Обер-лейтенант хватает свой автомат и впрыгивает в подъезжающий румынский вездеход, в котором майор Кодряну со своим водителем хочет опередить танки. Спокойный, серьезный человек, Кодряну импульсивно протягивает Виссе руку в знак благодарности.

Он, черт возьми, смелый человек! Скоро, обогнав танки и как бы возглавив колонну, он откидывается на сиденье, словно это просто прогулка. Он и думать не думает о собственной жизни, рассматривает в бинокль местность. Его лицо сверхнапряжено, исполнено тревоги и потрясения в связи с гибелью дивизии.

Дав полный газ, со скоростью, пропорциональной его страху, шофер ведет машину через пристрелянные противником холмы, через ущелья, где вездеход не раз угрожает перевернуться.

Майор останавливает машину, велит водителю сесть сзади и сам садится за руль.

— Идите ко мне сюда, вперед! — приглашает он Виссе.

Куда они ни взглянут, убегающие румыны. Майор едет поперек их движения, перерезает им путь, снова и снова останавливается, собирает их и посылает в сопровождении офицера или фельдфебеля к самоходкам Нессельбарта. Майора уважают, у него есть авторитет. Не повышая голос, он приказывает, и обезумевшие от страха люди безропотно подчиняются. Немецкие танки помогают им хоть как-то успокоиться.

— Совершенно непостижимо, почему русские не прорвались к нашему дивизионному командному пункту. Меньше чем в двухстах метрах от нас они повернули на юг. Может быть, они не видели и наши самоходки, которые подошли под прикрытием? — гадает Виссе.

— Нам просто еще раз повезло! Возможно, они как раз увидели несколько самоходно-артиллерийских установок, предположили, что в балке ловушка, и решили не рисковать! — Кодряну оборачивается:

— Посмотрим, куда марширует Иван?

Где-то впереди мощный пулеметный и артиллерийский обстрел, но трудно определить, на каком расстоянии.

— В этом проклятом лунном свете невозможно ориентироваться по шуму боя. Думаешь, до врага еще целый километр — и вдруг оказываешься прямо перед его носом!

Они едут по глубокой низине, где их трудно заметить, и огонь проходит где-то гораздо выше.

— Я вылезу и немного осмотрюсь! — предлагает Виссе.

Противника нигде не видно. Они снова и снова останавливают бегущих румын и посылают их к Нессельбарту.

— Где русские, где Т-34? — хотят они знать.

Но солдаты, безумные от страха, бессмысленно показывают во всех направлениях: они всюду!

Через ближайшие холмы Кодряну поворачивает к широкой и глубокой котловине. Здесь были артиллерийские позиции и здесь война пронеслась со всеми своими ужасами.

В котловине лежит раздавленное, уничтоженное то, что еще час назад было дивизионом артиллерийского полка. Еще час назад Виссе слышал по связи последний крик этого дивизиона о помощи — теперь в живых не осталось никого. Следы танковых гусениц на снегу рассказывают красноречивее, чем это мог бы сделать выживший свидетель, если бы он был, о безнадежной борьбе румынских артиллеристов.

Широким фронтом русские танки, не ожидая серьезного сопротивления на своем пути к западу, натолкнулись на румынскую артиллерию и были встречены яростным огнем. Сотни красноармейцев, сопровождавших танки, лежат мертвые на противоположном склоне, перепаханном и изуродованном снарядами румынских орудий. Т-34 пришлось повернуть. Румыны стали для них преградой перед долиной Червленой. Русские совершали атаку за атакой, но были отбиты.

Их попытки прорыва потерпели крах, они понесли большие потери. Потом они получили подкрепление с северо-востока: многочисленные танки, которые прорвались севернее и южнее дивизиона, повернули и пошли на выручку к своим. И румынский дивизион был полностью окружен подавляющей мощью русских танков.

Должно быть, танки ездили вокруг дивизиона, как карусель, и из всех стволов обстреливали румын в котловине. Многочасовой бой, в конце которого дивизион, лишившийся боезапаса, был задавлен бушующим противником и вмят в землю. Горы пустых гильз. Румыны сражались до последнего патрона.

Трупы своих и врагов, поодиночке и целыми грудами. Разорванные тела, из ран которых еще клубится теплая кровь.

Пять Т-34, арьергард русской танковой колонны, движутся примерно в полутора километрах к юго-востоку. Они установили свои башни в поперечном положении, и дула их орудий все еще направлены на котловину. Один за другим следуют два разрыва, почти у самого вездехода.

Кодряну и Виссе бросаются на песок и пережидают, потом Кодряну отводит вездеход в укрытие, оставляя мотор работающим.

В бинокль Виссе осматривает местность и обнаруживает еще одну группу танков Т-34, которые, видно, очень спешат. И пять танков из прикрытия внезапно начинают двигаться на полной скорости.

Слева от Виссе через холмы появляются самоходно-артиллерийские установки Нессельбарта, направляющиеся к артиллерийским позициям, но внезапно резко сворачивают налево и с ревущими моторами мчатся на юг в явном стремлении перерезать путь пытающимся уйти русским танкам.

Кодряну возвращается от вездехода и становится рядом с Виссе.

Они осматривают поле боя.

— Мы пришли слишком поздно! Кодряну только кивает.

— Они сражались как настоящие герои!

Кодряну смотрит на Виссе, след легкой улыбки пробегает по его лицу. Он потрясен и отворачивается. Виссе стыдится сказанной им фразы. Ведь все это не выразишь словами. Ни в одном языке нет таких слов, чтобы сказать о смерти этих людей.

Раздавленные колеса, искореженные лафеты, сломанные орудия, вдавленные в землю обломки железа, которые еще недавно были орудиями.

Два КВ посреди поля руин, которые еще не догорели. Из башенных люков поднимается жирный дым от трупов танкового экипажа, сгоревшего заживо. Выброшенный разрывом из люка, лежит обугленный красноармеец.

В метре от Виссе еще вздрагивает съежившееся тело румынского артиллериста, который буквально поджаривается в луже горящего бензина. Форма на нем обуглилась, шипящее, красно-коричневое горящее тело обнажено.

Ужас, непостижимый ужас, куда ни глянь.

Кодряну крестится, тяжело поднимается, подходит к Виссе, глаза его кажутся отсутствующими. Он берет обер-лейтенанта за руку и тянет за собой через котловину к горящим танкам, между которыми на спине лежит мертвый румынский офицер. Возле него две гранаты. Рука обхватывает тяжелый пистолет. В правом виске крошечное отверстие, из которого бежит по щеке тонкая, уже замерзшая струйка крови.

Этот румынский офицер бросился навстречу танкам, ворвавшимся на позиции дивизиона, уничтожил их ручными гранатами, заброшенными в башенные люки. И, чтобы не попасть в руки окруживших его красноармейцев, застрелился.

Кодряну смотрит на этого погибшего офицера, словно ничего не может понять, потом отворачивается.

— Это был мой друг! — он плачет. Виссе подхватывает майора под руку и уводит его с собой.

Они безуспешно ищут раненых, чтобы перенести их в машину. Но холод быстро заморозил истекающие кровью тела.

Тишина — мертвая тишина — снова лежит над этой балкой. Чтобы понять, что осталось от северного фланга дивизии, они поворачивают и едут по льду Червленой в направлении высоты 89.

Выйдя из-за холмов, Нессельбарт ударил во фланг русской танковой колонны и взял ее под обстрел.

Сквозь стекло бинокля Виссе насчитывает шесть горящих танков и одну горящую немецкую самоходно-артиллерийскую установку, один танк недвижим, с висящей, оторванной гусеницей. Но Виссе не видит ни одного человека из румынской пехоты.