Валерий Горбань - Память Крови Страница 32

— Кто через мокруху прошел, сразу авторитетным вором становится. Не каждый на это способен. Бабки теперь тоже будут, поднимешься. А там, глядишь, и «в законе» коронуют.

Тогда у Заики тоже кружилась голова. От ощущения своей власти и значимости. Он даже испытал нечто вроде снисходительной симпатии к мужику, который своей смертью должен был открыть ему такие перспективы. Ему, который всю жизнь был на побегушках у других.

А теперь Гопа, дважды «закрывавший» Куцака еще в Усть-Омчуге, повторяет слова, о которых могли знать только трое: те, кто сидел в кабине мчавшейся в Магадан машины с приговоренным к смерти человеком в багажнике.

И опера за дверью тоже знали слишком много…

Заика вошел в кабинет начальника «шестерки» на ватных ногах.

Хозяин кабинета, сухощавый, с властным взглядом пронизывающих жгуче-карих глаз, несколько минут спокойно рассматривал задержанного. А затем негромким, будничным голосом спросил:

— Негодяй, кто тебе давал право убивать людей?

Истерика Куцака было непритворной. И через его всхлипы и стоны сначала пробились, а потом лавиной хлынули торопливые слова с последней попыткой оправдаться хотя бы в чем-то (он даже почти не заикался):

— Я н-не хотел, с-сначала не хотел. А они говорят: он с-сдаст нас ментам…

Жорка тихонько вышел из кабинета и вполголоса сказал операм, ожидавшим в коридоре с деланно-безразличным видом:

— Все, спекся. Молодцы, ребята. Нам бы теперь, и в самом деле, взять Хромого…

30 апреля

После задержания и допроса Заики, за двое суток никому из оперов не пришлось ни разу по-человечески поесть, спали урывками, по два-три часа.

Михалыч возглавил группу, которая с помощью приданных курсантов учебного центра и солдат из конвойной части прочесывала тайгу вдоль Арманской трассы в поисках трупа. Точное место Заика найти не смог. Двухметровые сугробы, напитавшиеся водой в глубине и зернисто-сыпучие сверху, не хотели раскрывать свою тайну. Поисковики, проваливаясь вместе со своими шестами и щупами, чертыхаясь, вновь и вновь пробивали в подозрительных местах мгновенно оплывавшие траншеи, но все — безрезультатно.

Остальные сыщики трясли город.

ИВС был переполнен мелкими хулиганами и наркоманами, попавшимися с «косячком» — другим. Владелец газовика, переточенного под мелкашечный патрон; мелкий сбытчик, пытавшийся продать коробок марихуаны; воришки, прихваченные на выходе из чужой квартиры или «на кармане», — не передавались, как обычно, для разбирательства в горотдел, а бросались в жернова «шестерки», пытавшейся выудить у попавшей на крючок публики любую информацию о скрывшихся убийцах.

Допрошенный Куцак рассказал наконец о Малом. Этот парень, тот самый Дегтярь Дмитрий Степанович, на имя которого Наталья должна была прислать деньги, действительно, был земляком Хромого и Заики. Высокий, симпатичный, атлетического сложения, с чуть вьющимися пепельными волосами, он пользовался большим успехом у женщин. И если не удрал из области, проскочив милицейские заслоны, то, скорее всего, отлеживался у одной из своих приятельниц. Расколовшийся подельник добросовестно пытался припомнить, с кем Малой развлекался в последнее время. Но среди перечня случайных подруг на ночь, Заика только одну смог описать достаточно внятно и даже эмоционально, настолько его впечатлили «буфера по полметра» и рыжие кудри в стельку пьяной тридцатилетней мадам. И лишь в самом конце разговора он упомянул какую-то Нинку из магаданского пригорода «Дукча», у которой Малой, «пудря мозги базарами про любовь», время от времени жил по несколько дней, а затем, отъевшись на дармовщинку и вытянув немного денег на развлечения, исчезал.

Опера немедленно вцепились в эту информацию, дотошно выспросив, не только как найти Нину, но и все детали их с Малым взаимоотношений. Куцак даже удивился:

— Да зачем она вам. Малой с ней никогда о делах не говорил. Она же дура, все про замужество, про детей ему заправляла. И вряд ли он у Нинки гасится, он же понимает, что этот адрес свеченый.

У оперов на этот счет было другое мнение.

Блатная публика, охотно сутенерствуя и умело используя женские слабости в своих интересах, всегда презирала женщин за их «тупую» преданность и типичное, кроме конченых шлюх, вечно-инстинктивное стремление к простому человеческому счастью: свой дом, своя семья, дети. Сыщики же, не избалованные заботой государства об их жилищных и семейных нуждах, были обречены на абсолютно ненормальный ритм жизни своей сумасшедшей работой. Как следствие, добрая половина розыскников имела в своем житейском багаже печальный опыт разводов. И поэтому, на вес золота ценили они женщин, которые умели соединить представления о женском счастье с преданностью своим вечно замотанным мужьям.

Так что, любящая женщина — это серьезно. К тому же она — неоценимый источник информации об объекте ее обожания, начиная с характера, привычек, точного графика всех его появлений и исчезновений и заканчивая безупречным описанием цвета носков, которые были на нем в день последней встречи.

Другое дело, как получить эту информацию.

Можно попытаться запугать, сломать. Можно, потерпев неудачу в тщетных попытках «расколоть» представительницу слабого пола, попробовать добиться привлечения ее к уголовной ответственности за соучастие или укрывательство преступления. Но если даже не говорить о дурном запашке этих методов (к сожалению, копаясь в дерьме человеческом, трудно оставаться джентльменом), эффективность их зачастую оказывается нулевой. Куда разумнее применить принцип джиу-джитсу и использовать силу противника против него самого. Может быть, способ тоже не очень стерильный, когда речь идет о ничего не подозревающей женщине, но тут выбирать не приходится. Перешагнувшие через кровь сами не останавливаются.

Тем более, как посмотреть на проблему розыска Малого.

Михалыч, во время допроса Заики тихонько сидевший в уголке, по ходу пьесы закладывая в «компьютер» и тут же анализируя полученную информацию, уже в самом конце неожиданно спросил:

— О чем вы думали, когда заказывали деньги на имя Дегтяря? Ведь через два, максимум три дня жена убитого, не дождавшись мужа, все равно бы пришла в милицию. И мы бы все равно вышли на него, а через него — на вас, куда бы вы ни скрылись.

Куцак завилял глазами:

— Да мы как-то сразу не подумали. Хромой сказал, что главное — убрать самого таксиста, а потом решим, как спрятать Малого…

— В другой сугроб? И все стрелки на него, а все бабки для себя?

Руки Куцака заплясали на коленях.

Никто не сомневался, что вопрос попал в яблочко.

На Дукчу Жорка и Игорь поехали вдвоем. Теория теорией, а вполне можно было напороться на Малого.

— Нина, когда вы в последний раз видели Дмитрия?

— А в чем дело?

— Вы знаете вот этих людей?

На стол легли фотографии Хромого и Заики.

— Вы сначала скажите, в чем дело.

— У нас есть достоверные данные, что эти двое совершили убийство. Они пытались и Диму втянуть в преступление, но он отказался. А затем исчез сам. Мы очень надеемся, что он просто спрятался от этих негодяев, и, если его не успели убрать, ему нужно помочь. Вот этот, Никонов, еще на свободе.

— Да что вы говорите. Ну Василий человек нехороший, это правда, я Диме сто раз говорила. А Виталик? Какой он убийца? Такой тихий парень. Димка говорил, что он слесарь — золотые руки, машины ремонтирует. Их даже на трассу приглашали помочь на автобазе, когда машины повставали.

Сыщики переглянулись:

— Вот копия личного дела следственно-арестованного Куцака. Это нельзя показывать гражданским, но нам нужна ваша помощь.

— А что такое статья 144 УК РСФСР?

— Кража, третья часть — с проникновением в жилище. Они в Усть-Омчуге вычистили квартиру у стариков, которые собрались на материк уезжать. Все, что люди за тридцать лет на Колыме заработали, Куцак с подельниками за две недели пропили. Взять-то их взяли, да что толку, они теперь по суду будут десять рублей в месяц выплачивать и то, если где-то на работе числятся.

— А вы откуда такие подробности знаете, если это было в Усть-Омчуге?

— А я тогда на Теньке работал. Кстати, и по второму делу Заику мы брали, за грабеж. И вот ведь как судьба распоряжается. Я в Магадан два года назад перевелся, а в прошлом году и он сюда перебрался… Теперь, надеюсь, мы больше долго встречаться не будем.

О своей надежде больше не встречаться с Заикой вообще никогда Жорка дипломатично умолчал.

Фотографию Малого, сделанную на паспорт еще в Молдавии, Нина хранила в своем альбоме. Фото было неважное, затертое. Но для нее — ценность.

— Вы только верните обязательно. И можно, я буду звонить, узнавать, нашли Диму или нет. Вы меня так напугали.