Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 1 Страница 33

«Кто же это такой?» - нетерпеливо всматривались все в незнакомую высокую фигуру лейтенанта. Он стоял к ним спиной и, по-видимому, развязывал чехол на знамени. Наконец темно-зеленый чехол упал, его подхватил на лету один из ассистентов, и ярко-красное, с золотой окантовкой бахромы знамя полка выплеснулось огненной волной на солнце и, подхваченное ветром, затрепетало упругим шелком. Лейтенант уверенно поднял древко знамени, положил его на левое плечо и понес навстречу замершему в строю полку. Двое ассистентов, таких же высоких и стройных, как и знаменосец, шли по обеим сторонам знамени. Правого плеча их касались обнаженные клинки, сверкающие голубыми молниями. Оркестр дружно грянул торжественный марш. Все застыли в немой и торжественной позе по команде «смирно».

Когда лейтенант-знаменосец с ассистентами подходил к середине плаца, где стояло командование, Миронов узнал в нем Жигуленко. Он, как показалось Саше, стал еще выше ростом, и стройная фигура, затянутая в новые ремни портупеи, была настолько привлекательна, что все невольно залюбовались его молодцеватым видом.

Оркестр грянул походный марш, и батальон тронулся первым. Миронов, казалось, не шел, а летел, не чувствуя земли, и хотя усердия его никто не заметил, так как его взвод шел последним после взвода Дуброва, он все же вытягивал носки и «рубил» землю ногами с таким старанием, что звенело в ушах и вздрагивала нижняя челюсть. Чтобы затормозить ее дрожание, он сильнее сжимал губы, и от этого лицо его принимало неестественно сердитое выражение.

Сейчас Саша гордился тем, что Жигуленко был его другом. Он видел, что все командиры в батальоне, и угрюмый комбат Горобец и даже лейтенант Дубров глядели на Жигуленко с одобрением и не могли этого скрыть.

Строевой смотр, как показалось Миронову, окончился быстро, и это его слегка разочаровало. В ушах еще звучал зовущий марш, и перед глазами языком пламени горело знамя полка.

«Вот теперь-то я напишу стихи о знамени», - думал Миронов. В груди сладко заныло от этой мысли.

И даже неприятный разговор его не задел. А разговор вели командиры из их батальонов. Они удивлялись, почему Русачев назначил знаменосцем Жигуленко.

Командиры - старожилы части считали, что этим приказом нарушена святая традиция полка, которую поддерживал и Канашов. Накануне строевых смотров он обычно собирал командиров батальонов и рот на совещание и только после этого назначал знаменосцем командира, добившегося лучших показателей в обучении и воспитании взвода.

На предстоящем строевом смотре все были уверены, что назначат лейтенанта Рощина. Но Русачев категорически отверг его кандидатуру.

Лейтенант был маленького роста, худощав, слегка кривоногий, а лицо усыпано темно-коричневыми веснушками.

- Нет, так не пойдет, - заявил Русачев. - Да вы просто не понимаете, что строевой смотр части - это парад армейской красоты и мощи. И, не дай бог, увидит кто-либо со стороны такого строевика, как Рощин… Нас засмеют.

Глава пятнадцатая

Начиная с мая у генерала Мильдера не было свободного часа.

Получив приказ выйти с дивизией в пограничную зону, он понял: задача, которую предстояло ей выполнить, будет сложной. Но не только противник, даже и подчиненные Мильдера не должны были догадываться об истинных целях марша. Его надо было совершить скрытно. Солдатам сообщили, что дивизия следует на очень важные маневры. Лишь небольшой круг офицеров - командиры полков и штаб дивизии - был предупрежден, что могут возникнуть боевые действия против русских войск, якобы подтягивающих силы к германо-советской границе. И только один человек в танковой дивизии - генерал Мильдер - на совещании у командующего был посвящен в действительные цели сосредоточения немецких войск в приграничной зоне и намерения Гитлера начать внезапным нападением войну с Советским Союзом.

Накануне марша Мильдера уведомили, что танковую дивизию перебросят по железной дороге и только небольшую часть маршрута - километров пятьдесят - ей придется совершить своим ходом. Но железные дороги были до отказа перегружены перевозкой войсковых частей, и дивизия пошла своим ходом.

Главное, что беспокоило Мильдера, - это «подводные танки» «Морской лев». Они были испытаны для готовящейся операции против Англии в 1940 году, но неожиданно по приказу фюрера их направили на Восток. Эти танки были новинкой для личного состава дивизии, и это обстоятельство доставляло командиру больше всего беспокойства. Непредвиденный марш этих, возможно капризных, машин по плохим дорогам мог принести много неприятностей. Но все обошлось благополучно, если не считать, что несколько танков потребовали небольшого ремонта. И это подняло настроение Мильдера.

Двое суток затратили на то, чтобы развернуть дивизию и занять исходные позиции. Из сорока восьми часов, отведенных для этой подготовки» Мильдер лишь с трудом смог выделить восемь часов (по четыре часа на каждые сутки) на ночной отдых. Завтракал, обедал и ужинал «на ходу», не вылезая из машины. И все же он с досадой отметил, что, несмотря на все старания, ему не удалось побывать там, где он намеревался.

Большая часть времени ушла на осмотр частей первого эшелона, занимавшего исходные позиции. А во втором эшелоне произошел в это время досадный случай: на необозначенном участке минных полей подорвались два танка. Эти внезапные взрывы привлекли внимание русских пограничников, и Мильдеру поэтому не удалось в тот же день провести рекогносцировки с подчиненными командирами. Вечером этого неудачного дня он написал жене очень короткое письмо, в котором намекал на то, что он переживает сейчас дни небывалого душевного подъема и что всех ожидают великие события. Однако из предосторожности он не отправил это письмо.

Весь день тринадцатого июня Мильдер вместе с другими командирами дивизий участвовал в рекогносцировке, проводимой командующим танковой группы. На рассвете они, пригибаясь и маскируясь в кустарнике, прошли вдоль берега Западного Буга, где находился передний край их частей, берег противника мирно дремал, и ни одному самому опытному русскому наблюдателю не могла прийти в голову мысль, что они, немецкие генералы, в такой ранний час внимательно изучают каждый клочок земли, выбирая скрытые подступы, удобные пути для танков, осматривая и прикидывая все, чем выгодно воспользоваться для нанесения сильного удара.

Не доходя полукилометра до моста, командующий жестом руки остановил гуськом идущих за ним генералов.

- Вот здесь, - показал он рукой на овражек, поросший кустарником, - начинается участок прорыва вашей дивизии, генерал Мильдер.

Мильдер почувствовал, как от быстрой ходьбы и охватившего волнения у него покалывает сердце.

- На участке вашего прорыва имеются два моста… - Командующий понизил голос. В предрассветных сумерках был виден темный силуэт русского часового, охранявшего мост. - Надеюсь, вы понимаете, насколько важен для нас захват этих мостов в целости и исправности?

Мильдеру приятно было, что командующий уделяет ему особо благосклонное внимание. Правда, для такого доверия были все основания. Мильдер и прежде блестяще оправдывал все надежды командующего. В Польше его дивизия первая захватила мост через Вислу, обеспечила успешную переправу танкового корпуса и тем ускорила захват Варшавы. Мильдер хорошо знал, как надо готовить такие быстрые и смелые группы захвата. Он уже думал о том, как завтра проинструктирует командиров этих групп.

Приближался восход солнца. Восток, накаляясь, алел, и над свинцовой гладью реки подымались седоватые клочья утреннего тумана. Они быстро сгустились и образовали плотную завесу, скрывая таинственно молчавший берег противника.

- Учтите, генерал Мильдер, мосты у русских подготовлены к взрыву. Успех решают се-кун-ды, - подчеркнул командующий. И по тому, как он беспокойно посмотрел на мосты, Мильдер понял, что успех готовящейся операции зависит от него лично, и это льстило его самолюбию.

В пятницу пятнадцатого июня Мильдер провел две рекогносцировки: одну - с командирами полков и вторую - с командирами, возглавляющими группы захвата мостов противника. В одном из полков Мильдер обнаружил недостаточно продуманную маскировку и за беспечность наложил взыскание на командира полка. К вечеру выяснилась еще одна неприятность: база горючего дивизии вторые сутки не могла выйти из местечка Постно, так как все дороги были забиты подходящими к границе частями пехоты и артиллерии.

Тем же вечером разведчики дивизии подтвердили отрадные данные, установленные неделю тому назад: свои береговые укрепления русские не заняли. «Значит, русским ничего не известно о наших намерениях»,- с удовольствием отметил Мильдер.

В субботу двадцать первого июня Мильдера вызвали на наблюдательный пункт командующего танковой группой - южнее местечка Богукалы, в пятнадцати километрах северо-западнее Бреста. Там он доложил командующему о степени готовности его дивизии и еще раз сообщил, что русские все еще не заняли своих береговых укреплений по Бугу.