Генрих Гофман - Герои Таганрога Страница 33

Сотни убитых фашистов, груды покореженной техники остались валяться у полотна дороги.

Возвращаясь в город, подпольщики набрели на линию высоковольтной передачи. И вдруг, словно током, пронзила Максима Плотникова мысль: «Вот он, ключ ко всем заводам». Помня наказ Василия, Максим ломал себе голову, как устроить диверсию на комбайновом заводе, где ремонтировались немецкие танки. Теперь задача была решена.

— Послушай, Николай! — тихо обратился он к Морозову. — А что, если рвануть высокое напряжение, заводы ведь остановятся?

— Молодец, Максим! — поддержал его Константин Афонов. — Одним махом можем заводы прикрыть...

— Правильно. Над этим стоит подумать! — одобрил Морозов.

Следующей ночью несколько массивных опор высоковольтной линии было взорвано. Больше недели простояли без электроэнергии действующие заводы Таганрога. В цехах без дела покоились те самые танки и самоходные артиллерийские установки, которых так не хватало немцам на берегу Волги.

Николай Морозов готовил воззвание к жителям Таганрога. Уже второй день не выходил он из своей землянки, сочиняя текст будущей листовки. Только здесь, в привычной обстановке, сидя на жестком топчане, мог он спокойно собраться с мыслями, обдумать каждое слово.

Николай уже исписал половину ученической тетради, но не хватало чего-то очень важного, главного. Он грыз кончик карандаша, вычеркивал слова, надписывал сверху другие, потом рвал листы и начинал писать снова. Наконец последний вариант текста пришелся ему по душе. Он перечитывал его во второй раз, когда у входа в землянку послышались чьи-то шаги.

— Проходите сюда. Он, наверно, здесь, — услышал Николай голос брата и спрятал тетрадку под матрац.

Вслед за Виктором в землянку спустился Сергей Вайс. Николай с трудом узнал его. Вместо красивых волос, всегда зачесанных на пробор, голова Вайса была острижена наголо, глубоко посаженные глаза ввалились еще больше, на щеках выпирали скулы.

— Здравствуйте, — робко проговорил Сергей.

Вайс перед войной работал в конструкторской мастерской Дворца пионеров. Частенько встречались они тогда с Николаем. Сергей превосходно умел мастерить модели самолетов и учил этому делу других ребят.

— Сережа! Какими судьбами тебя занесло? Откуда? — спросил Морозов, радостно вставая ему навстречу. — Говорили, что ты в Германии.

Сергей только махнул рукой.

— Ладно, садись, рассказывай.

Николай освободил край топчана для Вайса. Сергей сел, закашлялся надрывно, вытер платком губы, глянул Морозову в глаза.

— Сейчас расскажу. Только вспоминать жутко... Попал я зимой в облаву. Не успел опомниться, как вместе с другими меня в теплушку втиснули. Под ногами колеса выстукивают, тоска души гложет. Народу в вагоне — тьма, а всю дорогу молча проехали.

Привезли нас в Лейпциг. Меня чернорабочим на паровозном заводе поставили. И еще нескольких ребят туда же. Жили мы в лагере, за колючей проволокой. Кормили два раза в день, утром и вечером, и всегда супом из картофельных очистков. Через месяц мы на себя не походили. А работали с четырех утра и до десяти вечера. Только ночью до лагеря добирались. — Сергей опять с присвистом закашлялся. — Мастер у нас там был немец. Тот прямо говорил: «Все равно вам будет капут». Кое-как до весны дотянули и с одним хлопцем бежали из лагеря. Почти неделю шли по лесам и горам. Ночами на огородах картошку выкапывали. А раз утку словили. Некогда было жарить. С голодухи почти сырую с костра сняли да так и съели.

Потом поймали нас, узнали, что мы беглые, и отправили в новый лагерь. Кругом топи, болота, а мы с рассвета и дотемна горячий шлак грузим. От него по телу у всех язвы. Там я чахотку и заработал. Немцы больных домой отправлять начали. Некоторые руку на рельсы клали, чтоб вагонеткой оттяпало, только бы вырваться. Меня, как чахоточного, тоже домой повезли. Вот и приехал к матери. Две недели дома отлеживался. А теперь к вам пришел. Не могу я спокойно жить. Вовек им каторги не забуду...

— А не испугаешься, не побоишься опасности?

— Чего мне бояться? Туберкулез у меня, все одно жить недолго осталось.

«Да... — задумался Николай. — Сколько покалеченных жизней».

Он глубоко вздохнул:

— Хорошо! Познакомлю тебя с настоящими ребятами, вместе будем бороться.

Морозов встал. Поднялся и Вайс.

Было слышно, как на улице по жухлой листве шелестит дождь.

Николай взял Сергея за плечи, заглянул в глаза:

— Ты Юру Пазона знаешь?

— Конечно, вместе учились.

— Помнишь, где он живет?

— Адрес забыл, а так помню.

— Как считаешь, парень он стоящий, довериться можно?

— Во всяком случае, был настоящим парнем...

— Будешь работать с ним, понял? От него получишь первое задание. Встретишься с ним завтра.

Сергей молча кивнул.

Свой радиоприемник у подпольной организации был, теперь понадобился передатчик. Это дело также поручили Данилову. Снова целыми днями он бродил по городу, заглядывал в различные мастерские, заводил знакомства на немецких складах. А ночами просиживал над чертежами и схемами, паял, прилаживал, снова паял...

Передатчик необходим был к Новому году, срок задания истекал. Однако, несмотря на все старания Данилова, и половина нужных деталей еще не была найдена. Работа не клеилась. Василий нервничал и торопил его.

Однажды Данилов поделился с Морозовым своими огорчениями, рассказал о трудностях, с которыми столкнулся при розыске нужных деталей. Николай обещал помочь. Вскоре молодежные группы Турубарова и Пазона получили задание тоже подыскивать радиолампы, контуры, клеммы и провода различных сечений.

После безуспешных поисков Анатолий Мещерин предложил с оружием в руках напасть на немецкую радиостанцию и добыть детали в бою. Но Пазон и Кузнецов отвергли этот сумасбродный план.

— Лучше не выполнить задания, чем погубить и людей, и дело, — заявил Толе его друг Николай Кузнецов.

— Ты же клятву давал! — закричал ему Мещерин. — А там ясно сказано: буду смел и бесстрашен в выполнении даваемых заданий.

— Смел и бесстрашен, это правильно, — спокойно вмешался Пазон. — Только при этом с умом надо действовать. Что толку, если нас постреляют, а потом начнут доискиваться, кто и зачем. Так все подполье провалить можно. К тому же без решения центра такую операцию мы проводить не имеем права.

Пазона поддержали и остальные. Они, как всегда, собрались на квартире Нонны Трофимовой. Кроме Пазона, Мещерина, Кузнецова и Нонны, здесь были Анатолий Назаренко, Виталий Мирохин, Рая Капля и Сергей Вайс.

К этому времени по рекомендации Морозова Вайс уже был принят в подпольную организацию. Он прекрасно владел немецким языком, и Василий Афонов поручил ему знакомиться с немцами и выяснять номера частей, в которых те служат.

Вайс начал работать в группе Пазона, но постепенно связывался и с другими подпольными группами.

Смелость и страстность характера, лютая ненависть к фашистам, упорство помогли ему быстро завоевать авторитет среди товарищей. Подпольный центр отметил его незаурядные организаторские способности. Вскоре он стал одним из руководителей городского подполья.

Под руководством Вайса было проведено несколько сложных «идеологических операций». По его настоянию подпольщики связались с русскими «добровольцами», служившими в гитлеровской армии.

Несколько «добровольцев» после бесед с подпольщиками, стремясь искупить свою вину перед Родиной, дезертировали из немецкой армии, предварительно достав для подпольщиков оружие и необходимые для передатчика радиолампы. Шаг этот был рискован, но принес свои плоды.

Любым способом старался Сергей нанести удар ненавистным врагам, обмануть их, перехитрить. В дерзких выдумках и хитроумных планах он был неистощим.

Вскоре по заданию Вайса фельдшер Александр Первеев начал создавать подпольную группу среди медицинских работников первой городской больницы.

Как-то вечером Николай Морозов привел к Василию невысокого коренастого человека.

— Вот, знакомься! С настоящим партизаном к тебе заглянул! Завтра утром уходит обратно в Азов.

Василий посмотрел на гостя.

— Алексей Козин, — представился тот, пожимая Василию руку. — Привет вам от товарища Сахарова.

— Это какой же Сахаров?

— Василь! Неужели не помнишь? Иван Сахаров в двадцать девятом да в тридцатом году был у нас секретарем горкома комсомола. Небось, ты при нем и в комсомол вступал... — сказал Морозов.

— А... Как же, конечно, помню Ивана Трофимовича. А теперь он где?

— У нас в Азове партизанским отрядом командует. Он меня и послал в Таганрог наведаться, а заодно поручил товарища Морозова разыскать. Ему о нем сам Ягупьев рассказывал, секретарь обкома партии, — пояснил Козин.