Валерий Вахромеев - Дороги Страница 33

Он находился в низине, рядом протекала небольшая речка, берега которой заросли ольховником. Низинная местность была заболоченной. Для интернированных был выстроен одноэтажный барак. Там были выстроены так же: административное здание, кухня, скотный двор со свиньями, овощной сарай.

В лагере уже к этому времени находились 11 наших соотечественников, бежавших из лагерей Германии, Франции, Италии, Голландии, Бельгии. Среди них были: Николай Чайка, Владимир Савченко, два «брата» Дашко и другие. Возникает вопрос, почему всего 11 человек? Неужели к 4-му году войны было так мало военнопленных, решившихся бежать? Нет, бежали многие и удачно. Доходили разными путями до границы Швейцарии. Но, буквально за несколько дней до нашего прихода, швейцарские власти, по договоренности с германскими, передавали бежавших пленных Германии. Можете представить их дальнейшую судьбу! И, только в сентябре 1942-го года, почувствовав перелом в ходе войны, швейцарское правительство решило оставлять беглецов в Швейцарии. Финансировал содержание интернированных английский Красный Крест и консульство Англии.

Вместе с нами в этом бараке были несколько евреев из разных стран, так же бежавших из лагерей. И, что интересно, с нами отбывали наказание швейцарские солдаты. Они являлись для отработки наказания полностью экипированными: в форме, с ранцами, с касками и при винтовках!

Сентябрь выдался тогда хмурым, дождливым. Север Швейцарии не баловал нас погожими солнечными днями. Часто моросил нудный осенний дождь. За все время, а быть пришлось в Бельжасе около двух месяцев, редкий день был погожим. Работа ли мы днем на полях. Убирали морковь.

Кормили не досыта. Да и после голода концлагерей мы были сильно истощены. Фактически был тюремный паек. Поэтому мы искали возможность подкормиться. Вечером, когда комендант лагеря уходил, попрощавшись с нами, мы выходили на промысел. Обычно трое из нас брали с собой две корзины и бидон из-под молока, вылезали в окно. Во дворе, набрав в корзины картошки, шли мы подальше от лагеря и на костре варили ее в бидоне. Потом приносили картошку в барак и все наедались ею досыта. Так продолжалось около месяца. Комендант вскоре заметил, что запасы картофеля очень быстро убывают. Поэтому он приказал заколотить досками окна. Но все равно мы нашли способ добывать дополнительное питание. Поддев несколько досок, мы сделали лазейку и после отбоя вылезали в нее. Так как дверь овощехранилища стали запирать, мы воспользовались картошкой из чугунного котла, приготовленную для откорма свиней. Дополнительной подкормкой пользовались не только мы, советские интернированные, но мы угощали и евреев, и швейцарских солдат. Что удивительно, ни кто из них ни разу не сообщил о наших вылазках начальству лагеря.

Запомнился один случай. Заболел у меня зуб. В сопровождении солдата я отправился к дантисту в город. Врач в домашних условиях сначала сделал снимок больного зуба. Снимок делал компактным рентгеновским аппаратом, похожим на пистолет. Через несколько минут снимок был готов. Затем он запломбировал мне зуб так хорошо, что пломба продержалась более двадцати лет!

Через два месяца нас, советских беглецов из концлагерей, направили в другой лагерь интернированных Андельфинген.

НЕ ЛОПНУЛ!

До чего же прекрасна природа Швейцарии! Горы, покрытые густыми лесами, альпийские луга с изумрудной зеленью пастбищ. Они завораживают и создают необыкновенное состояние радости и покоя. Ощущаешь все величие и совершенство природы, радость жизни. Особенно остро это понимали мы, узники фашистских концлагерей, удачно бежавшие из ада неволи.

За окнами электропоезда мирные пейзажи прекрасной Швейцарии. Под ровный и неторопливые перестук колес мы, десять советских ребят, едем в Цюрих на экскурсию. Ее нам организовала швейцарская рабочая партия, собрав немного денег на поездку.

Летнее утро солнечное и теплое радует нас, настроение отличное. Мы весело балагурим, совершенно, не обращая внимания на редких попутчиков. В вагоне вместе с нами едут несколько крестьян, нарядно одетых по случаю поездки в город в выходной день.

Обособленно сидят две монашки. Они одеты в черные длинные платья, а на головах — белые, остроконечные и накрахмаленные головные уборы. Монашки углубились в чтение Библии и совершенно не обращают внимания на окружающих.

Поезд делает частые остановки на маленьких станциях. Вот и сейчас он замедлил ход и постепенно остановился у платформы небольшого городка. Постояв две — три минуты, он тронулся после удара станционного колокола и свистка кондуктора.

В вагон вошло несколько пассажиров. Среди них мое внимание привлек один из них. Это был господин средних лет, в безупречно отглаженном сером костюме и котелке. Он был небольшого роста и, что особенно бросалось в глаза, очень толстый. Ну буквально — пузырь. Пот струился по его лицу, он тяжело дышал.

Так вот, этот «пузырь» направился в нашу стороны. Я, со смехом обращаясь к товарищам, сказал: «Сейчас лопнет!». они громко расхохотались на мое замечание. Монашки удивленно оторвались от чтения и посмотрели в нашу сторону. Мы уже привыкли, что нас русских ни кто здесь не понимает и поэтому могли говорить между собой вполне спокойно и громко.

Толстый господин тяжело опустился на скамейку напротив меня. Достал большой белый платок и, сняв котелок, вытер пот и с улыбкой сказал: «А вот и не лопнул!».

Смех мигом оборвался и наступила неловкая тишина. Я почувствовал, что краснею. Как же мне было неловко!

Оказалось, что нашим попутчиком был эмигрант из России. В Швейцарии его застала революция, а затем гражданская война не позволила вернуться на Родину. Здесь но обзавелся семьей и уже давно не встречался с соотечественниками. Мы рассказали ему о жизни в советской России и о наших военных приключениях. Какая же невыразимая тоска по Родине была в его глазах!

К сожалению мы не смогли продолжить беседу, так как поезд уже подошел к перрону вокзала в Цюрихе и мы расстались. Нашу группу встретили представители рабочей партии и повели на экскурсию.

Я обернулся. У вагона стоял маленький, толстый господин и, не стесняясь, вытирал платком слезы…

ДОРОГИ НЕ КОНЧАЮТСЯ

Начинал я писать эти зарисовки в 1970 году, вернувшись с замечательной поездки на Байкал. В то время я был еще полон сил и здоров. Было написано тогда всего несколько, наиболее ярких рассказов. Так недоработанные, они лежали на отдельных листка и я не думал, что когда ни будь, буду писать дальше.

Но в сентябре 1978 года случилась производственная травма. Попал я тогда в I Градскую больницу, где после неудачной (да и не нужной) операции получил заражение крови — сепсис. Буквально чудом, благодаря самоотверженной заботе и уходу моей милой и дорогой жены Тонечки, я вернулся к жизни. Именно тогда, на краю жизни, я понял, что с моим уходом уйдет все, что я пережил, что я помню. Я попросил принести побольше чистой бумаги, и сделал черновые наброски-конспекты. При благоприятных условиях хотел с ними поработать, привести к более литературной форме. Но дальнейшие события не дали возможности завершить работу.

Только-только я смог побороть одну смертельную болезнь, как на слабый еще организм новая напасть гепатит. Видно во время операции, когда мне практически сменили всю кровь, занесли от недобросовестного донора вирус гепатита — желтухи. К тому же получилось нагноение левой оперированной ключицы — остеомиелит. В то время меня готовили уже ко второй операции.

Но, видно Всевышний не дал свершиться этому. Буквально в день назначенной операции, за два-три часа до нее, меня моя жена успела перевезти в другую больницу, 7-ую городскую, где я впервые познакомился с замечательным человеком Александром Николаевичем Щербюком. За суровой и, как могло показаться, грубой манерой обращения, скрывалась очень чуткая человеческая душа. Сколько раз в критические моменты он, как бы случайно, оказывался рядом и спасал меня! Надо отдать должное, в трудное время проверяются настоящие люди, настоящие друзья. Василий и Евгения Пименовы наши давние друзья, подняли на ноги тогда всю партийную номенклатуру и смогли достать, так мне необходимые дефицитные лекарства. А ведь в I Градской больнице мне уже не хотели даже делать перевязки! Прямо в глаза говорили: «Зачем тратить бинты, ведь этот больной безнадежный!»

И все же выжил! И более того, справился с остеомиелитом практически пожизненной болезнью. Моя Тонечка прикладывала к гноящейся ране сырой тертый картофель, регулярно меняя его. Хочу добрым словом помянуть отличного специалиста, врача Василия Александровича Матусевича. Он долго и внимательно занимался лечением моего остеомиелита. И, произошло чудо! Рана затянулась, нагноения исчезли совсем. Однажды из больницы позвонили и сердито спросили: «Почему не идете на чистку?» Представьте, как были удивлены на другом конце провода, узнав, что я сам излечился!