Алим Кешоков - Долина белых ягнят Страница 34

Бойцы громко, в четыре кулака, забарабанили по крыше кабины. Аслануко высунулся и крикнул:

— Ну что там?

Вместо ответа бойцы спрыгнули с машины, бросились в разные стороны. Приближался гул. Шла новая волна самолетов.

Аслануко нажал на газ, свернул в высокие подсолнухи и, схватив Апчару за руку, побежал от машины. Укрытия им не попадалось. Хоть бы канавка какая или ямка. Машина издали была похожа на домик сторожа среди поля. Может быть, и летчикам так покажется, и они пожалеют бомбы на никчемный домишко? Но все равно бежать подальше, как можно дальше от машины…

Бомбардировщики летели низко. Ничто им не грозило ни с земли, ни с воздуха. Из хутора била по самолетам одинокая зенитная пушка, но дымки ее с опозданием разрывались или слишком высоко в небе, или слишком низко. Самолеты кругами носились над полем, выбирая цель. То из одного, то из другого, а то и сразу из всех самолетов искрами сыпались пулеметные очереди. Где-то близко рвались бомбы.

Аслануко наловчился маневрировать под бомбами. Ни в каком уставе этой науки не записано. Выручают только чутье и ловкость. Вот пикирует на тебя бомбардировщик, видишь, как открывается люк, высыпаются, как бы даже медленно, одна за другой бомбы. Нужно в одно мгновенье учесть высоту, скорость самолета, угол падения бомб и либо падать и прижиматься к земле, либо бежать вперед, а то и в сторону, если бомбы лягут одна за одной… «Танец с бомбой» — называл это Аслануко.

Апчара, конечно, еще не знала этой науки. Ее хватало только на то, чтобы в любом случае прижиматься к земле и лежать не двигаясь. Аслануко зорко следил за бомбами. Он точно определял особо угрожающую им бомбу и каждый раз хватал за руку Апчару, срывал ее с места, и они бежали в сторону.

Бомбардировщики не спешили отбомбиться. Апчара видела, как один самолет начал пикировать на их машину с посылками, но потом словно раздумал и вышел из пике, не бросив бомбы. «Может, у него бомбы кончились, или он и вправду принял машину за пустую домушку», — с надеждой подумала Апчара. Она не могла знать, что немец решил сэкономить на машине и поохотиться за живой целью. Самолет взмыл вверх, замер там и снова качнулся на крыло.

— Бежим! — дико заорал Аслануко и вскочил. Апчара словно приросла к земле. Руки и ноги налились непонятной тяжестью, она не могла не только вскочить — пошевелиться. Через мгновенье полыхнул взрыв. Земля накренилась, встала на ребро, и Апчаре показалось, что она катится с высокой крутой горы в огненную пропасть. Рот забило землей. «Пусть убьют, пусть разнесут на куски — не сдвинусь с места. Не буду бегать под бомбами. Буду лежать тут долго, вечно, всегда, — думала Апчара, — только где же Аслануко? Опять сейчас схватит за руку и потащит куда-нибудь».

Аслануко не появлялся. Апчара словно пробудилась от сна, приподняла голову, привстала, села. Тихо. Никаких самолетов уже нет. Земля вокруг изрыта, дымится. По дороге по-прежнему двигаются войска. Машина по-прежнему стоит в подсолнухах. Апчара хотела встать, но ноги ее подкосились, и она снова опустилась на землю.

— Аслануко! Где ты? Аслануко, отзовись!

Апчара на четвереньках поползла к машине и вдруг прямо перед собой на земле увидела черный хромовый сапог. Правый. Из него высовывается красный, окровавленный обрубок. От него на белой жилке свисает коленная чашечка. Вокруг никого не было.

— Аслануко! — Апчара упала на землю. Кричать и звать было некого. Она тряслась и рыдала, а жаворонок опять взмыл над подсолнуховым полем, запел свою песенку, чтобы привести на землю больших волов.

Бойцы-пассажиры, разбежавшиеся перед бомбежкой, вышли из подсолнухов. Все вместе поискали, не осталось ли чего от Аслануко, кроме ноги и сапога, — ничего не нашли.

Апчара словно обезумела. Завернула ногу в сапоге, завязала узелком. Она не знала, что ей теперь делать: искать полк, возвращаться обратно к Чорову или сесть на землю и сидеть здесь, не двигаясь.

Один из бойцов оказался шофером из разбомбленной перед этим машины. Пока он копался в моторе, другой боец в кавалерийской фуражке успел разузнать у проезжающих всадников, что на хуторе, точно, тылы какого-то полка.

КАПИТАН ЛОКОТОШ

Бойцы посоветовали Апчаре ехать на хутор. Да и что ей оставалось, как ни ехать, куда ее повезут. Глухота не проходила. Голова все еще звенела колоколами, поташнивало. Она уселась на переднее сиденье в кабине, но только вместо драгоценной материнской посылки держала теперь на коленях завернутую в платок Асланукову ногу — жуткий груз. Гора ящиков медленно колыхалась над кабиной. Один боец стоял на крыле и спрашивал каждого встречного: «Где начальство?» Так они въехали в хутор. Наконец им показали на военного с палкой — зама по тылу.

Машина остановилась. Зам по тылу распекал кого-то, не обращая внимания ни на остановившуюся перед ним машину, ни на подошедшую девушку в штатском, столь необыкновенную в этой обстановке.

Распекал он, оказывается, человека за то, что машина с продовольствием, за которую он отвечал, сгорела во время бомбежки, и полк остался без пищи.

Зам по тылу был пропылен и оброс черной щетиной. Тем не менее лицо его, усталое и злое, показалось Апчаре знакомым. Она сделала еще шаг, чтобы попасться на глаза злому начальнику, и вдруг увидела, как небритое лицо меняется, озаряется радостью. Начальник забыл про распекаемого подчиненного и бросился к Апчаре.

— Апчара! Возможно ли? С неба, что ли, свалилась?

Тогда, вместо того чтобы четко доложить и все рассказать, Апчара ткнулась военному в плечо и расплакалась.

Да, это был капитан Локотош. Как это Апчара не узнала его сразу. Он по-прежнему хромает на левую ногу и не расстается с палкой.

— Что случилось? Успокойся. Это что за машина? Чья? Где шофер?

Боец в кавалерийской фуражке показал на сапог в платке, который Апчара не выпускала из рук.

Капитан взял сапог, поглядел на белую кость, торчащую из голенища, и отдал его бойцам.

— Захороните. Как фамилия шофера?

Бойцы не знали.

— Аслануко, — сквозь плач выдавила из себя Апчара. — Аслануко Вороков из нашего аула.

Бойцы унесли сапог с ногой, отдав Апчаре косынку, выпачканную в крови. Апчара глядела на кровавые подтеки. Ей казалось, что она виновата в гибели Аслануко. Поднимись она с ним в тот миг, когда он сказал «бежим», может быть, он остался бы цел. Это она задержала его, нарушила ритм его «танца с бомбой». Конечно, если бы она поднялась, то бомба могла разнести и ее…

— Помогите мне найти брата, — Апчара хотела добавить «товарищ капитан Локотош», но не знала, правильно ли это по-военному прозвучит. Капитан хромал еще больше, чем тогда, на станции, когда они встретились в первый раз.

— Присядем. Устала, видно, ты от всего. — Локотош заковылял к приземистому дому с вывеской «Начальная школа». Лишь тот, кого он до этого распекал, остался стоять на месте, ожидая дальнейших распоряжений. — Досталось не только вам. И нам попало. Сгорели машины с продовольствием. — Локотош обернулся, снова сделался злым. — Он виноват. Увидел фрица — скорее в кусты, а машины оставил на дороге — жги, не жалей! А полк ждет. Бойцы второй день голодные.

— Я посылки везла. Вот. — Апчара кивнула головой на гору ящиков. — Есть еда…

— Посылки с продовольствием! — У капитана загорелись глаза. — Посылки с продовольствием! — повторял он, словно не веря ушам. — Манна небесная спустилась с неба! Это же чудо! Что же ты молчишь? — Локотош снова повысил голос, на этот раз торжествующе: — Слышишь, старшина, слышишь? Апчара привезла нам посылки. Садись в машину, отвези немедленно. Раздай всем…

Старшина оживился. Часть посылок оставили тем, кто на хуторе. Локотош для пробы вскрыл один ящик: копченая колбаса, вяленая баранина, сухари — голубая мечта! В другом консервы, сухофрукты, вино. Сразу разобрались, что посылки двух типов. Чтобы узнать содержимое, надо тряхнуть ящик и прислушаться, что в нем гремит. Локотош ликовал:

— Перед потреблением взбалтывай, ясно? — шутил он.

Но как быть с Апчарой? Отправить ее с посылками догонять полк? Но как она вернется на станцию? Локотош объяснил, куда идет машина. Он, конечно, не стал бы ей мешать, если бы знал, что полк на привале. Но полк и ночью будет продвигаться вперед, поскольку авиация ночью не опасна. Когда машина догонит передовые подразделения? Где? Сумеют ли сразу найти Альбияна, который идет в общей колонне?

Локотош нарисовал обстановку.

— Решай сама. Полагаю, благоразумней остаться здесь. Сейчас не могу отправить тебя на станцию. По-русски говорят: утро вечера мудренее. Что-нибудь придумаем.

Апчаре хотелось во что бы то ни стало увидеть брата. После сегодняшней бомбежки она поняла, что, может быть, это будет последняя встреча. Но если не вернуться на станцию — делегация уедет. Что тогда делать?