Вальтер Флегель - Командир полка Страница 34

— Минутку спокойствия! — Вебер подошел к радиоприемнику, прислушался к тому, что говорил диктор.

«…В районе Тюрингии проводятся маневры стран — участниц Варшавского Договора. В них принимают участие штабы и соединения польской и чехословацкой армий, Советской Армии и Национальной народной армии ГДР. На маневрах будут отрабатываться вопросы взаимодействия объединенных вооруженных сил социалистических стран. Воинские части и соединения уже прибыли в район учений, где встретили самый дружеский прием у населения республики», — закончил читать диктор.

Забрав грязные чашки, Вебер направился на кухню. Вслед за ним вышел и Кисельбах.

— Видимо, нечто подобное «Квартету», — сказал капитан, когда они остались вдвоем.

— Вряд ли, — заметил Вебер. — Похоже, это более внушительное по размаху.

— Вот твой доклад и окажется очень своевременным, — сказал капитан.

Вебер ничего не ответил. Он вспомнил свой разговор с Бертом, который как раз тогда упомянул об этих маневрах. Но тогда это было всего лишь предположение, а сейчас — уже факт. И хотя сообщение о маневрах диктор зачитал спокойным голосом, Вебер, Кисельбах и их жены восприняли его с волнением. Кому-кому, а им было прекрасно известно, какая кропотливая и напряженная работа стоит за скупыми и строгими словами сообщения. Для женщин и детей это будет связано с ожиданием своих мужей и отцов, которые, к счастью, вернутся живыми и здоровыми, потому что все бои и сражения, какие разыгрываются на местности, бывают бескровными и не требуют человеческих жертв.

Почти два часа Берт и Криста неподвижно сидели в укрытии, но, как назло, не видели никакой дичи. Берту даже ни разу не пришлось поднять ружье.

Криста, получив разрешение Берта разговаривать, тихо-тихо расспрашивала его про охоту и про Дрезден, откуда он приехал всего неделю назад.

Харкус так же тихо отвечал ей, а о Дрездене рассказывал с таким же жаром и воодушевлением, как в свое время это делал брат Кристы.

Потом они немного помолчали. В лесу по-прежнему было тихо и тепло, пахло прелыми листьями.

Когда Криста поднимала голову вверх, она видела над собой широкую крону сосны, стоявшей несколько в стороне от леса и походившей на командира перед строем солдат.

Берт неподвижно сидел рядом с Кристой, подпирая подбородок руками, жадно вглядываясь в чащу смешанного леса. Время от времени он, чтобы не задремать, протирал глаза руками.

Он, который взбудоражил целый полк и даже почти весь поселок, сидел рядом с этой молодой женщиной тихий и молчаливый. Во время предыдущей встречи он пообещал Кристе, что она услышит о нем еще не раз и не такое. И она действительно много слышала о нем и в самой библиотеке, и в поселке. Одни говорили, что Харкус хочет выслужиться, чтобы заработать себе орден на грудь, другие, напротив, одобряли его действия, радуясь, что наконец-то над полком повеял свежий ветер. Однако большинство женщин неодобрительно отзывались о действиях майора Харкуса.

Все эти разговоры о новом командире полка еще больше разжигали любопытство Кристы. За несколько дней Харкус восстановил против себя почти всех офицерских жен и большое число самих офицеров. Как ни странно, сторонниками майора Харкуса оказалось большинство рядового и унтер-офицерского состава полка.

А теперь вот Берт как ни в чем не бывало сидит в лесу с Кристой. Ему очень захотелось вздремнуть, он уснул. Криста получила возможность спокойно и без помех разглядывать его голову: коротко подстриженные густые волосы, примятые, словно обручем, фуражкой, прямой тонкий нос, слегка загорелая кожа лица, не совсем чисто выбритая над верхней губой и около ушей.

Что она знала о нем? Почему он выбил полк, да и поселок из обычного, размеренного ритма жизни? Какой необходимостью вызвано то, что офицеры вот уже более недели с раннего утра и до позднего вечера не покидают расположения части, появляясь дома только ночью, но и тогда их часто поднимают по тревоге? Зачем посыльные и ординарцы, бегая ночами по улицам поселка, пугают стуком своих сапог местных жителей? Почему вдруг выходной день превращается в самый обычный рабочий день? С какой целью так поступает майор Харкус? И почему почти никто из сослуживцев не понимает его? Неужели он не может объяснить им целесообразность своих действий? Или они просто не хотят его понять? Но ведь до сих пор они не относились к тугодумам. Ни, например, Вебер, ни Пельцер, ни Кисельбах. Однако нового командира защищают солдаты и унтер-офицеры: Цедлер, Рингель, Грасе и Каргер. И даже Титце, которому Криста позавчера отослала несколько книг в госпиталь, на стороне Харкуса. Что, Харкус умнее и дальновиднее остальных офицеров? Или остальные для него вообще ничего не значат?

Криста не понимала Берта. Она чувствовала, что слишком мало знает Харкуса и почти не знакома с жизнью полка, хотя уже два года работала в полковой библиотеке; но уже в среду, когда Криста рассказала Берту о слухах, которые о нем ходят, она фактически встала на его сторону.

И вот сейчас он сидел рядом с ней и, глубоко вдыхая лесной воздух, дремал. Легкий ветерок приносил из чащи запахи леса.

Неожиданно Берт проснулся и открыл покрасневшие со сна глаза.

— Не скучно? — взглянул он на Кристу.

Она покачала головой и спросила:

— Устали?

Он вздохнул:

— Водка, которой меня сегодня угощали, — слишком крепкий напиток, а, откровенно говоря, устал я порядочно за неделю.

— Да, я слышала.

— Правда?

Криста накрутила на палец кончик своей косы.

— В библиотеку приходят разные люди, и некоторые из них кое-что рассказывают…

Криста выпустила из рук косу, но через секунду снова взяла ее. Со стороны она похожа на знакомую Анну, когда та утром сидит на краю кровати и заплетает косу, держа в зубах шпильки. Волосы у нее тоже темные, только не такие длинные, как у Кристы.

— И что же говорят эти некоторые? — поинтересовался Берт.

Криста задумчиво посмотрела на Харкуса, и он почувствовал, что она не решается отвечать.

— Видимо, ничего хорошего не говорят, — заметил он.

Она пожала плечами:

— Я не знаю, что вы считаете нехорошим.

Криста припомнила некоторые высказывания, а сама при этом наблюдала за выражением его лица и глаз. Глаза у Берта стали строгими, углубилась складка на лбу. Харкус уже не улыбался, как в прошлый раз, когда она рассказывала ему, что о нем говорят в поселке. Правда, он и сегодня ничего не стал уточнять.

«Наверное, было бы лучше, если бы я ничего ему не говорила», — подумала Криста.

В среду, слушая Кристу, он еще смеялся. Но с тех пор прошло четыре дня, и он уже ведет себя иначе. Все эти слухи и разговоры в какой-то степени отражают общественное мнение. Они напоминают ему о ситуации, которая создалась в полку, из которой он в настоящее время пока еще не нашел выхода.

Выслушав Кристу, Берт медленно сказал:

— Хорошего в этих разговорах мало.

— Лучше бы я вам ничего не говорила, — расстроилась она.

— Это почему же?

— Наверное, испортила настроение на весь вечер и к тому же… Хотя я не знаю… — Она передернула плечами. — Я и правда не знаю, кто прав и в чем тут, собственно, дело. Знаю только одно: с тех пор как я здесь, такого напряжения еще не было. В полку и поселке все накалены. В природе так бывает перед грозой: вот-вот начнется ливень и грянет гром. — Она подперла подбородок руками и, хотя не смотрела на Харкуса, чувствовала на себе его взгляд.

— Конечно, — произнес он.

— Что конечно?

— Везде, где я сегодня появляюсь, проявляют заботу и беспокойство о полке. Сначала Валеншток, теперь вот вы…

— Ну и что? Разве вы не можете ошибиться в чем-нибудь?

— Могу, и еще как! Я вижу, мне еще за все придется расплачиваться. — Берт старался говорить легким, непринужденным тоном.

Криста бросила на него беглый взгляд и заметила, что на лицо его снова легла тень озабоченности.

— Не понимаю вашего спокойствия, — сказала она, отпуская косу, которая тяжело упала по спине вниз.

— Знаете, Криста, грозы я не боюсь с детских лет. Не такая уж она страшная. Подчас сильный ветер наносит гораздо больше вреда. Гроза, по крайней мере, очищает воздух.

— Конечно, сравнение довольно поэтическое. За что же выступаете вы: за грозу или ветер?

Берт рассмеялся весело и непринужденно.

— Мои планы, — продолжала Криста, — вы тоже перечеркнули.

— Мне очень жаль. А вы какого мнения придерживаетесь?

— Никакого.

— Почему же никакого?

— Потому что… Мне кажется: все то, что вы делаете, видимо, необходимо сделать.

— Разумная мысль. — Берт кивнул и на миг опустил глаза. — Тогда почему же другие не думают так, как вы?

— Что вам сказать? Быть может, потому, что они знают больше, чем я. Собственно говоря, я вообще ничего не знаю. Например, не понимаю, зачем нужны все эти тревоги, тренировки и все эти… — она замолчала, подыскивая нужное слово, — эти споры и трения.