Георгий Савицкий - Крылатый штрафбат. Пылающие небеса : сборник Страница 35

Александр вполне оправдывал свою фамилию — стальной воли и выдержки ему было не занимать! Начни он маневр раньше, и «фриц» скорректировал бы свой огонь, помедли Волин с боевым разворотом еще хотя бы долю секунды — и шесть огненных трасс располосовали бы его «Як» на огненные ошметки!

Очередной маневр снова потребовал от летчика-штрафника и воли, и выдержки. Александр Волин отклонил ручку управления влево и «дал» левую ногу на педали руля направления. Як-1Б послушно вошел в вираж, однако почти сразу же затрясся всем фюзеляжем и крыльями, словно испугавшийся чего-то жеребец. Дело в том, что Волин боевым разворотом «разменял скорость на высоту», как говорят летчики. И выполнять вираж фактически на скорости срыва в штопор было чистым безумием!

Волин буквально по миллиметрам сектором газа и рычагом изменения шага винта добирал остатки мощности из надежного ВК-105ПФ. Летчик будто сросся с машиной, ощущая всем телом трепет плоскостей и элеронов, всем сердцем чувствуя горячее биение двигателя, отдающего последние силы и последние километры в час скорости.

Ну, что ж он не слышит,Как бесится пульс —Бензин, моя кровь —На нуле![36]

Грудь сдавила перегрузка, зрение на мгновение расфокусировалось, летчик отчаянными усилиями удерживал свой истребитель от срыва в штопор. Но расчет Александра Волина целиком оправдался, равно как и смертельный риск. «Фокке-Вульф» со стилизованным изображением рыцарского шлема под кабиной потянул вверх, надеясь на превосходящую мощь своего мотора. И в итоге потерял скорость, завис между небом и землей! Его силуэт четко вписался в концентрические круги прицела, и Александр Волин нажал на гашетки. Огонь! Пулеметно-пушечная трасса ударила по левой плоскости «Фокке-Вульфа» и его фюзеляжа. Вспышки разрывов на его «теле» выдирали куски обшивки, сыпанули вдоль левого борта, подбираясь к двигателю. Немецкий истребитель словно наткнулся в воздухе на невидимую преграду и задымил.

Русский опять ускользнул от атаки! Невероятно! В самый последний момент он выполнил разворот на 180 градусов, и тяжелый FW-190A2 проскочил мимо. Но самое невероятное: Як-1 умудрился достать его, Ханца фон Вольфа, на вираже. Прямо рядом с кабиной стеганули трассеры. На левой плоскости появились рваные пробоины, а по всему фюзеляжу раздался дробный перестук. Что-то сильно обожгло левый бок Ханца фон Вольфа. Тот инстинктивно схватился за бок ладонью. Она была липкой от крови.

Потомок тевтонцев стиснул зубы — нет! Он не сдастся этому Untermenchen — «недочеловеку»! Каким бы он хорошим летчиком ни был, он не ровня настоящему небесному рыцарю!

С трудом хауптман выполнил разворот и снова попытался атаковать русский истребитель. Тщетно!

Як-1Б с легкостью ушел от хромающего в небе FW-190A2 и на вираже вновь атаковал его. Находясь сзади-сверху, Александр Волин взял упреждение, вынеся перекрестье прицела чуть вперед и наискось. И длинной очередью из автоматической пушки и крупнокалиберного пулемета выпотрошил немецкому истребителю двигатель! Во все стороны разлетелись обломки, из-под разбитых капотов полыхнуло яростное, ненасытное пламя. Разматывая жирный черный шлейф дыма, «Фокке-Вульф-190» пошел к земле.

Удар! Ослепительная вспышка! И вот уже яркие клубки огня вырываются из-под приборной доски, жадно лижут меховой комбинезон. Превозмогая растущую перегрузку, Ханц фон Вольф судорожно дергает рычаг аварийного сброса фонаря кабины и в полубессознательном состоянии переваливается через борт. Рука уже сама рвет кольцо вытяжного парашюта, и вскоре разноцветный, оранжево-белый[37], купол раскрылся над землей.

А сбитый «Фокке-Вульф» взметнул огненно-снежный фонтан взрыва в бескрайней приволжской степи.

Глава 19

Взгляни в лицо врагу

Шестерка краснозвездных истребителей, взметая вихри снежной пороши, винтами приземлилась на своем аэродроме. Зарулив в пологий овраг, где под белыми маскировочными сетями находились капониры для самолетов, летчики заглушили моторы.

Старший лейтенант Федор Филипченко подбежал к истребителю Александра Волина и запрыгнул на плоскость.

— Сашка!!! Ур-р-ра!!! Ты его сбил! Сбил гада! — кричал от радости командир штрафной эскадрильи. — Ур-р-ра!!! Качай его, ребята!

Только успевшего освободиться от парашюта и привязных ремней летчика на руках буквально вынесли из кабины и принялись подбрасывать в воздух.

— Осторожнее, черти! А то еще уроните! — умудрялся «на лету» отшучиваться летчик.

Когда первый девятый вал ликования схлынул, Александра Волина поставили на ноги. Старший лейтенант Федор Филипченко крепко обнял его.

— Сегодня же подготовлю рапорт на возвращение тебе офицерского звания и наградные документы!

Здесь, на аэродромной стоянке, собрались и не участвовавшие в боевом вылете летчики-штрафники, и техники. И все они разделяли радость воздушных бойцов.

Весело перешучиваясь и обсуждая перипетии прошедшего боя, летчики, похожие в своих летных меховых комбинезонах на медведей, пошли к блиндажам. Все были живы, атака немецких бомбардировщиков отбита с большими для них потерями. Да и хваленый «Фокке-Вульф» Александр Волин сбил. Да еще как сбил — один на один в воздушной дуэли!

— А он, гад, вертится в прицеле, но я его держу. Крепко держу! И тут сзади как вжарит! Ну, еле переворотом ушел…

— Я сначала по бортстрелку вдарил, а потом и по моторам прошелся…

— А «эрэсы» — сильная штука, я вам скажу!..

Тлели в зубах папиросы, на морозе дым «Казбека» был особенно приятен. Ладонями летчики демонстрировали друг перед другом приемы боевого пилотажа: «заходя в хвост противнику» или «атакуя на вираже». Но постепенно горячка боя все же отпускала солдат.

Как приятно после напряженного боевого вылета прихлебывать горячий чай вприкуску с сахаром! В углу потрескивала дровами раскаленная буржуйка. На тарелках лежали нарезанные ломтики сала в промасленной бумаге, другая снедь. Тут же хлеб, масло и тушенка от союзников — «второй фронт», как ее называли острые на язык летчики. Снабжались летчики, даром что штрафники, всеми видами довольствия хорошо. Вестовой принес из кухни исходящие паром бачки с наваристым борщом. На второе была гречневая каша с тушенкой. И естественно — «наркомовские» сто граммов.

Перед обедом старший лейтенант передал радиограмму об успешном боевом вылете, а заодно узнал, что в ближайшие сутки надвигается циклон и что летной погоды не будет. Он сразу же отдал распоряжение техникам надежно пришвартовать самолеты и укрыть их от непогоды чехлами и щитами от ветра и снега.

Теперь, вернувшись, он вместе со всеми прислушивался к ветру за дощатой, сбитой из крышек снарядных ящиков, дверью. Дополнительно, чтобы сохранить тепло, проем был завешен еще и плащ-палаткой. В добротном, в три наката, блиндаже было тепло и уютно. На белых, выскобленных досках стола потрескивала коптилка, сделанная из высокой гильзы артиллерийского снаряда. Горлышко ее было сплющено и мерцало белыми язычками керосинового пламени.

Веселье и разговоры продолжались, но не слишком долго. Люди вымотались за этот бесконечный день. Летчики укладывались спать, некоторые, придвинув коптилку, писали письма домой.

Волин вздохнул: надо бы тоже письмо написать Светлане, но сейчас он уж слишком устал. Да и начнет, вместо того чтобы весточкой девушку успокоить, расписывать ей все нюансы воздушного боя, словно в классе на тактическом занятии… Лучше уж потом, завтра утром — все равно погода нелетная. Александр подвинул к столу снарядный ящик и устроился поудобнее с потрепанным томиком Гоголя. И произведение было правильным — «Вечера на хуторе близ Диканьки». Правда, читал он недолго, усталость брала свое. В конце концов и он улегся на дощатые нары, укрывшись колючим шерстяным одеялом.

Назавтра, как и наколдовали синоптики, погода окончательно испортилась. Так что летчикам удалось выспаться — невиданная роскошь — впервые за несколько предыдущих дней боев!

К полудню метель утихла, но облака все так же свинцовым пологом низко висели над степью. Сыпал мелкий снег. Но летать в такую погоду было все еще нельзя.

Времени было много, и решили организовать баню. Натаяли снега, натопили специально приспособленную для этих целей землянку. Даже веники какие-то пересушенные нашли. И понеслась! Из жаркой парилки прямо голяком — в снег! На трескучий мороз — и обратно! Крики, шум, смех! Хлещут друг друга вениками, клубится пар!

Внезапно появившийся в разрывах облачности одинокий «мессер»-разведчик поспешно скрылся из виду. Наверное, пилот Люфтваффе посчитал, что у него начались галлюцинации от долгого полета в облаках над заснеженной равниной. Еще бы — голые русские на снегу, и это в трескучий мороз! Лучше о таком на базе не говорить, не то герр доктор отстранит от полетов на основании острого нервного переутомления.