Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта Страница 35

— Если ты шпионишь для гамбуржцев, — сказал Хольт, — мы с тебя…

У Феттера мелькнула идея:

— Мы тебя каждый вечер будем окунать в пожарную бочку!

Цише молчал.

Хольт забежал в канцелярию взять свой личный знак и прихватил лежавшее там письмо для Вольцова. Наконец у него нашлось время прочитать письмо Уты.

— Вот так так! Дядю произвели в генерал-лейтенанты, — ликовал Вольцов. — Это я понимаю — офицерская карьера!

— Генерал? — удивился Цише. — То-то, я гляжу, ты так заносишься!

— Прошу без зависти! — снисходительно буркнул Вольцов. Хольт лежал на своей койке. Ута писала, что чувствует себя одинокой. Она только изредка навещает соседей. Визе — это единственный дом, куда она еще заходит. Ей очень интересно все, что он пишет о своей службе в зенитной артиллерии. Что за бездушный тон! — подумал Хольт. Почему она никогда не даст себе волю? И только в самом конце она добавила несколько сердечных слов: письмо от него всегда для нее большая радость, пусть он остается таким, как есть, ее жизнь томительно однообразна, он вносит в нее немного света… Хольт лежал неподвижно и грезил… Когда он проснулся, было уже девять вечера. Гомулка подметал пол. В десять — вечерняя поверка. Феттер и Вольцов играли в скат. Вольцов бросил ему через плечо:

— Эх, ты, соня! Твой сухой паек в шкафчике.

Существовало правило — шкафчики запирать, чтобы «не вводить товарищей в соблазн». Но здесь с этим предписанием не считались.

Хольт только собрался ответить Уте, как объявили тревогу.

В ночное время у орудия находилось всего шесть курсантов — Кирш, Бранцнер, Каттнер и Вебер на ночь направлялись к «Берте». Взамен им присылали пятерых дружинников подносить боеприпасы. Измотанные дневным трудом, валившиеся с ног люди отправились в блиндаж покурить.

Хольт в качестве второго номера сел за маховик поворотного механизма. Цише занял место командира орудия. Шмидлинг потянулся было за рукавицей заряжающего, но Вольцов предъявил на нее свои права. В ту же минуту раздался сигнал воздушной тревоги, и в окрестных городах завыли сирены… Цише принял первые сведения о воздушной обстановке: «Крупные силы авиации противника над Голландией, направление — район Кельн-Эссен…» Здесь, случается, падают бомбы, подумал Хольт словами Готтескнехта. Он плотнее запахнулся в свой грубый плащ.

— Самолеты противника повернули на восток, — передал Цише. На батарейном командирском пункте уже залаял сеттер, и забористая ругань капитана спугнула ночную тишину. А спустя несколько секунд снова зловещее мурлыканье моторов. — Стрелять по данным радиолокатора! — скомандовал Цише, но данные для установки взрывателя были за пределами досягаемости.

Целых полчаса по северному небосклону волна за волной проходили бомбардировщики. На горизонте прожекторы прокалывали небо снопами лучей. Где-то в отдалении громыхали тяжелые зенитки.

— Это Мюнстер, — пояснил Цише. — Там стоят батареи войсковой зенитной артиллерии, а также 128— и 150-миллиметровые железнодорожные установки.

Без четверти одиннадцать был объявлен отбой. В городах сирены возвестили окончание воздушной тревоги.

Хольт поверх бруствера глядел в ночь. Над командирским пунктом разлилось бледное сияние. Мимо орудия призрачной тенью промелькнул силуэт капитана. Прожекторы обшаривали небо, зажигая в облаках пожар.

— Самолеты противника бомбят район Ганновер-Брауншвейг, — доложил Цише.

— Пошел вон, ротозей! — ругался Вольцов. — Рутшер, будешь работать седьмым номером: проклятый дружинник спит на ходу!

Хольт взглянул на свои часы. Циферблат слабо отсвечивал в темноте. Скоро полночь. В постель бы! — мелькнула мысль, но тут Цише выкрикнул: «Антон понял! Тревога!» — Хольт лишний раз проверил исправность крохотной лампочки, освещающей его угломерный круг. Сирены снова завыли, возвещая воздушную тревогу.

— Основное направление — три! — скомандовал Цише.

— Вольцов, рукавица у вас? — спросил Шмидлинг.

— Самолеты противника, не выполнив своей задачи в Центральной Германии, повернули назад и подходят с востока к району Кельн-Эссен, — объявил Цише. Он прикрикнул на дружинников: — Веселей подносить снаряды! Потише там! Принимаю обстановку!

Цише напряженно слушал. Кругом стояла темная ночь, тишину нарушало только стрекотание мотора: работала станция питания радиолокатора. «Антон понял»… Скоростные самолеты идут к Дортмунду, за ними следуют бомбардировщики.

— Скоростные самолеты, — пустился в объяснения Шмидлинг, — это «лайтнинги» и «москито», мы еще зовем их «следопыты», они летят впереди и засекают цель «рождественскими елками».

В это мгновение небо на западе занялось багровым пожаром. Пламя взвилось до самых облаков. — На сталелитейном выпускают плавку! — выкрикнул Цише. Ничего себе, подумал Хольт, выпускают плавку, когда бомбардировщики на подходе!

Вольцов между тем выговаривал Рутшеру:

— Смотри у меня, если я не найду в раструбе снаряда! Цише, следи, чтобы подавали бесперебойно!

— Скоростные самолеты миновали Дортмунд! — объявил Цише. — Бомбардировщики идут на запасные цели!

— Дортмундские батареи, — объяснил им Шмидлинг, — не стреляют по «следопытам». Это Кутшера стреляет во что ни попадя… Глядите, — продолжал он, — они так и не отбомбились и летят со своим дерьмом прямехонько на нас.

Цише между тем объявил:

— Командир батареи жертвует две бутылки водки расчету, который будет стрелять бесперебойно!

— Вольцов! — заволновался Шмидлинг. — Дали бы лучше рукавицу мне.

В наушниках у Хольта что-то защелкало и затрещало.

— Самолет — три! — заорал Цише. — Стрелять по данным радиолокатора.

Чей-то голос в наушниках Хольта отчетливо и спокойно произнес: «Пятнадцать ноль-ноль, пятнадцать ноль-ноль, пятнадцать…»

Небольшой поворот маховичка — и Хольт доложил: «Угол горизонтальной наводки установлен». Он еще услышал выкрик Цише: «Антон к бою готов!», а затем: «Беглый…» и «Огонь!» Грянул выстрел, темную ночь прорезала яркая вспышка огня. Хольта сперва подбросило вверх, а потом с такой же силой швырнуло вниз на сиденье…

— Огонь! — Раздался выстрел, и в наушниках опять зазвучал ясный, отчетливый голос: «Угол наводки пятнадцать — десять!»

— Перемена курса! — выкрикнул Цише. Хольт повернул орудие на сто восемьдесят градусов.

— Угол наводки сорок семьдесят…

— По удаляющейся цели… Беглый… Огонь! — Снова загремел «Антон», а за ним прокатился рев остальных пяти орудий.

Наступила мертвая тишина. Грохот других батарей не шел в счет по сравнению с грохочущим адом их собственных залпов.

— Перерыв огня!

— Что за дичь — стрелять по «москитам»! Разве за ними угонишься? — ворчал Цише.

Вольцов выходил из себя.

— Да подноси же быстрей снаряды, или я тебе так наподдам, забудешь как садиться!

— Молчать! — крикнул Цише. — Вот оно!

Хольт оцепенел.

На западе ночь дрожала от вспышек тяжелого зенитного огня. Темнота отступила. Гряда туч на западном небосклоне отливала серебром. Яркий свет залил все вокруг… Это было захватывающее зрелище, от него спирало дыхание, и в душу закрадывался безумный страх…

— Осветительные ракеты! Ну, теперь пошло!

Голос Феттера из-за установщика взрывателя жалобно воззвал:

— Вернер, Гильберт, о боже!

— Иисус-Мария, апостолы и все святые, смилуйтесь над бедными людьми! — охнул Шмидлинг.

— Это в Обергаузене! — крикнул Цише.

Обергаузен всего в пятнадцати километрах… — с внезапной отчетливостью вспомнил Хольт.

В этом причудливом освещении, как всегда без фуражки и в автомобильном плаще, перед ними внезапно вынырнул капитан. Он ткнул Вольцова кулаком под ребро, и на лице Вольцова гримасой расползлась ухмылка.

— Сейчас начнется! — пролаял капитан. — Шмидлинг, приготовьтесь заменить Вольцова, если он скиснет! — Сказав это, он исчез.

— Ну, Вольцов, кажись, дело в шляпе! Две бутылки наши! — крикнул Шмидлинг.

Грохот зениток на западе неожиданно оборвался. Теперь заговорили пушки где-то поблизости, на востоке.

Это стреляет Бохум! Бомбардировщики уже здесь! Все небо содрогалось от гудения моторов. «Самолет — три! Стрелять по данным радиолокатора! Прямое приближение!» И снова успокаивающий ясный голос в наушниках Хольта:

— Угол наводки — шестнадцать восемьдесят!

Хольт доложил. Теперь отозвался и голос Гомулки. Хольт вспомнил, что давно его не слышал. И снова: — Беглый!.. Хольт ждал уже команды: «Огонь!» — и заранее открыл рот, но вместо этого голос в наушниках сказал с сожалением: «На экране индикатора помехи! Импульс цели утерян! Значит, пошабашим!»

— Радиолокатор вышел из строя! — заорал Цише. — Неподвижный заградительный огонь! Угол вертикальной наводки — шестнадцать восемьдесят, высота пятьдесят пять, взрыватель двести десять.