Георгий Марков - Орлы над Хинганом Страница 35

7

И снова Тихонова у ворот встречает заплывшая жиром княгиня с сыном. Она почтительна и угодлива не меньше, чем вчера. Но Тихонов замечает, что в глазах ее под полуопущенными веками не угасает тревога.

Господину офицеру что-нибудь потребовалось? О, она будет рада услужить!

Тихонов не слушает ее. Он спешит в серые, приземистые домики. Теперь его сопровождают взвод автоматчиков и взвод ручных пулеметчиков. Солдаты увешаны связками гранат.

Тихонов входит в крайний домик. Ламы поднимаются. Встревоженно смотрят на вошедших. Прищурившись, комбат одним взглядом окидывает их. Его догадка справедлива! Лам по сравнению со вчерашним наполовину меньше. Тихонов спешит во второй домик, третий… Та же картина!

Комбат говорит переводчику:

— Спросите, младший лейтенант, у княгини, куда девались японские солдаты и офицеры, сидевшие вчера тут под видом монахов.

Княгиня разыгрывает крайнее изумление. Тонкие брови ее изламываются и дрожат, как крылья стрекоз. Глаза закатываются под лоб.

Тихонов передает свое решение княгине относительно полного обыска в усадьбе. Княгиня порывисто выступает вперед, встает на колени и начинает что-то говорить торопливо и долго. Переводчик переводит всю ее тираду одной фразой:

— Она клянется, что в ее доме нет ничего военного.

А обыск уже идет. Им руководит Власов. Вскоре он прибегает сам и докладывает Тихонову, что под княжеским домом обнаружен склад японского оружия: винтовки, гранаты, кинжалы.

Рядом со складом размещена камера японской разведки: найдены фотоаппараты, большое количество негативов, запас литературы, серебряные китайские деньги, несколько ящиков божков и священных шелковых свитков, склянки с ядом и другое имущество, необходимое для диверсий и провокаций.

Переводчик по приказанию Тихонова сообщает о найденном княгине. Он передает ей также предложение комбата добровольно указать, где еще скрыто имущество японской армии.

Княгиня в обмороке падает на землю. Сын валится рядом. Тихонов замечает, что один глаз княгини приоткрывается и напряженно следит за ним.

Не проходит и четверти часа, как Власов вновь прибегает. В подземелье найден склад одежды: первая половина склада — форма японской армии, вторая — халаты лам.

Связь со штабом армии батальон поддерживает при помощи радио. Власов передает короткое донесение о происходящих событиях, просит немедленно выслать команду трофейного отдела для приема имущества и оружия.

Тихонов совместно с Буткиным и Власовым обсуждает вопрос о поимке японских бандитов. Власов предлагает возобновить поиски отряда в степи.

— Дело это заманчивое и может сильно задержать нас. А мы ведь имеем направление и маршрут, расписанный генералом по числам, — высказывает свои опасения Тихонов.

— Что ж, товарищ майор, выходит, эти шакалы останутся невредимы? Наших колонн тут еще немало пройдет, — горячится Власов.

Тихонов молчит. Слышится голос Буткина:

— Убежден, что поиски в степи не принесут успеха. Японцы прячутся где-то недалеко. Единственно, кто может нам помочь, — это пастухи.

Тихонов смотрит на Буткина.

— А правильно, Петр Петрович!

— К ним надо послать сержанта Серёжкина, — предлагает Власов. — Он вчера принимал там скот в подарок и такую дружбу с пастухами завел, что водой не разольешь! Они его бараниной угощали, он их — папиросами. Значок подарил им. Они же не привыкли к такому обращению. Самый последний японский солдат держался с ними как повелитель.

Вызывают Серёжкина. Он выслушивает, какую задачу ставит перед ним комбат, и весь преображается. Наконец и на его долю, долю батальонного повара, выпадает настоящее дело.

Серёжкин отправляется к пастухам вместе с переводчиком. Пастухи узнают его, но, странно, почему они так сдержанны. Не размахивают руками, не кричат, не улыбаются, как это было вчера, когда он уходил от них.

Серёжкин и переводчик подходят ближе и видят, что пастухи чем-то не на шутку встревожены. Они взволнованно переговариваются, посматривают то на Серёжкина, то на усадьбу княгини, то куда-то в степь.

Один пастух, молодой, высокий, гибкий, как ивовый прут, выходит навстречу Серёжкину. Сержант замечает на его груди свой подарок — значок. Огненные глаза пастуха расширены, ноздри раздуваются. Он отчаянно машет рукой. По жестам Серёжкин догадывается, что пастух просит его дальше не идти.

— Что ты, дружище? В чем дело? — говорит Серёжкин и пытается обнять пастуха за плечи.

Но тот отскакивает, лицо его становится еще более встревоженным.

— Чик-чик! Пух-пух! — тыча себя длинным пальцем в шею, шепчет пастух и дико косит глазами; он что-то говорит, изображая всем своим видом испуг и тревогу.

— Что он бормочет, товарищ младший лейтенант? — спрашивает сержант у переводчика. Но переводчик словно не слышит. Он смотрит на пастуха не сводя глаз.

— Можно идти, Серёжкин, назад. Пастух предупредил нас об опасности и рассказал, где скрываются японцы.

Серёжкин жмет руку пастуху, а переводчика просит поговорить с ним на его родном языке. Переводчик говорит. Пастух поражен, он смотрит вначале на переводчика с испугом, но постепенно выражение его лица меняется — глаза веселеют, и в улыбке обнажаются белые, крепкие зубы.

Часом позже, проделав стремительный марш в сторону от своих дорог, батальон приближается к месту, где прячутся японцы. Степь здесь необычна. Русло переставшей существовать реки образовало глубокие балки. Густой кустарник искусно скрывает все щели, но площадь, покрытая ивняком, незначительна.

Тихонов берет кустарник в полуохват. Власов советует не рисковать людьми, залечь, а кустарник накрыть минометным огнем. Тихонов соглашается.

Минометы секут ветки. То в одном месте, то в другом появляются в кустарнике зияющие дыры. С каждой минутой их становится все больше и больше. Но японцы не подают никаких признаков своего присутствия. «Тут ли они? Не ушли ли? Не обманули ли нас пастухи?» — обеспокоенно думает комбат. Он прекращает огонь минометов и приказывает второй роте войти в кустарник. Едва та делает первые шаги, как раздаются винтовочные залпы. Рота залегает. Благо вокруг рытвины, бугры. Пули свистят над головой, ковыряют землю.

У Тихонова созревает новый план: произвести на кустарник сосредоточенный огневой налет, а затем броситься в атаку.

Через несколько минут батальон приводит в действие все свои огневые средства. В этом хоре слышатся голоса винтовок, автоматов, пулеметов, минометов. Батальон оснащен различным оружием по всем правилам, сложившимся на опыте борьбы с гитлеровской армией.

Японцы вначале рьяно огрызаются. Кроме винтовок, они вводят автоматы. Но огонь их производит много шума, а цели не достигает. Сказывается несовершенство и техническая отсталость японского оружия. Пули автоматов падают, не долетая до цепей советских солдат. Правда, без потерь не обходится. Винтовочным огнем японцы убивают во второй роте двух солдат и трех ранят. Тихонов усиливает темп огня. Под его прикрытием вторая рота по-пластунски достигает опушки кустарника.

Однако осуществить второй этап своего замысла комбат не успевает. Над кустарником вздымается палка с белым лоскутом. Тихонов приказывает прекратить огонь.

Весь батальон с напряжением следит за движением палки с тряпкой. Людей в кустарнике еще не видно, но белый лоскут все ближе и ближе к опушке ивняка. Бойцы и офицеры ждут появления японцев затаив дыхание.

— Ну, посмотрим, Петр Петрович, с кем мы имеем дело, — говорит Тихонов Буткину. Капитан стоит, нацелив фотоаппарат. Такой кадр представит большую ценность для истории батальона.

Пробираясь сквозь ветви, выходит низкий, щуплый, в роговых очках, офицер. Он несет в одной руке древко с белой тряпицей, в другой — маузер. За ним выходят еще два офицера, а дальше тянутся гуськом унтера и солдаты.

Тихонов жестом показывает, где складывать оружие. Японцы один за другим подходят, кладут в кучу винтовки, автоматы, револьверы, гранаты, ножи и мечи, кланяются Тихонову и отходят в сторону.

Вид у японцев испуганный, обмундирование изодрано, обувь разбита. Солдаты жмутся друг к другу, с опаской и любопытством рассматривают советских воинов.

Тихонов допрашивает японского поручика. Переводит Власов: пока стояли на границе в Забайкалье, он изучил японский язык.

— Не остались ли в кустарнике раненые японские солдаты? Не требуется ли им оказать медицинскую помощь? — спрашивает Тихонов.

Поручик кланяется, старается даже улыбнуться, но страх еще не покинул его, и вместо улыбки на желтом скуластом лице появляется отвратительная гримаса.

— Не беспокойтесь, господин майор. Раненые японские солдаты не живут. Если ваше высокоблагородие позволит, то разрешите захоронить убитых.