Вольфганг Отт - Стальная акула. Немецкая субмарина и ее команда в годы войны. 1939-1945 Страница 35

«Альбатрос» открыл огонь по ее ходовому мостику. После тарана правая сторона его оказалась вдавленной.

Моряки на борту шлюпки напряженно смотрели вперед. Их глаза видели субмарину, но мозг не воспринимал ее. Они дрожали от возбуждения, а нервы были натянуты до предела. На какую-то долю секунды им показалось, что все это сон, который скоро пройдет. Подняться на борт субмарины в шторм? Это немыслимо. Внезапно все, что они делали, стало для них чрезвычайно важным, затмив все остальное.

Маленькая шлюпка мчалась по волнам, и моряков окатывали мелкие брызги, лаская их разгоряченные лица. Это было прекрасное ощущение.

— Хорошо идем, — пробормотал старпом.

— Лишь бы мотор не заглох, — добавил Хейне.

— Если он заглохнет, мы окажемся в жопе.

— Выбирай выражения, Питт, — одернул главный старшина. — На борту офицеры.

— Есть, господин главный старшина.

— Прибавь-ка ходу на одно деление, — приказал Тайхману старпом.

Наконец они добрались до подлодки, Вегенер поднял руку, давая «Альбатросу» сигнал прекратить огонь. Хейне лихо развернул шлюпку и причалил к корме субмарины. Питт поскользнулся и уронил в воду автомат. Хейне закрепил шлюпочный фалинь за отклоняющий трос субмарины. Когда они со Штолленбергом вскарабкались на палубу, там уже стояли томми с пистолетами. Они застрелили Вернера и Питта и сцепились в драке с Вегенером, старпомом и Тайхманом. Во время рукопашной старпому прострелили голову. Вегенеру удалось вырвать пистолет у одного из англичан, но только после того, как другой выстрелил в него. Тайхман нанес удар в подбородок высокому загорелому британскому офицеру и пытался столкнуть с мостика другого англичанина. Хейне и Штолленберг перепрыгнули через мертвых моряков, лежавших на палубе, и бросились на врага. Командующий флотилией застрелил двоих англичан из захваченного пистолета. Но из боевой рубки уже вылезали другие, и Тайхман, схватив одного, показавшегося из рубки, разбил ему череп о крышку люка. Человек потерял сознание и рухнул на своих товарищей, пытавшихся подняться наверх. Хейне захлопнул крышку люка. Тайхман отправил на тот свет последнего из остававшихся на палубе англичан. Хейне взял ручную гранату, выдернул чеку, приоткрыл крышку люка и бросил гранату вниз. Затем он плотно закрыл крышку и встал на нее. Тайхман и Штолленберг встали рядом. Взрыв распахнул крышку настежь. Внизу не чувствовалось никакого движения. Командующий флотилией нырнул в люк. Тайхман заметил, что его ухо кровоточит.

И тут начали вылезать подводники. Они едва стояли на ногах, их колени дрожали, а руки бешено дергались. Некоторые из них тряслись всем телом. Их обувь была красной, словно им пришлось идти по свинцовому сурику. Вышли тридцать два подводника, за ними следовал командующий флотилией.

— Дайте мне фонарик и вещмешок, быстро. Неизвестно, сколько этот гроб продержится на плаву, а нужно еще забрать секретные материалы, пока он не пошел ко дну.

— Это все, что были на борту?

— Остальные уже получили свое. Когда взорвалась граната, они находились в центральном посту. От детонации взорвались приготовленные для стрельбы артиллерийские снаряды, а двери переборок водонепроницаемые были закрыты. Эти ребята из носового и кормового отсеков, а те, что были в центральном, погибли.

Подошел «Альбатрос». Командующему флотилией перевязали голову; одна пуля чиркнула ему по скальпу, другая прошла через ухо. Старпом, главный старшина и Питт были убиты.

Хейне достал фонари и спустился в рубку. Тайхман спускался за ним с вещмешком, когда Хейне крикнул:

— Погоди!

Он вылез наверх, и, когда его голова показалась над люком, его стошнило.

Штолленберг привязал буксирный трос «Альбатроса» к проушине субмарины. Он продел второй трос через трубу клюза, а поскольку у него не было подходящего штыря, снял ствол английского пулемета и сунул в проушину троса, чтобы закрепить его.

Вегенер вновь поднялся на борт субмарины и спустился в люк рубки. Тайхман последовал за ним. Пахло порохом, кровью, мочой, фекалиями, железом, нефтью и кожей, и чем дальше, тем запахи становились сильнее. На самом дне их ноги утонули в мягком ковре, в который превратились двадцать человек, разорванные на куски в герметичном отсеке.

Они медленно продвигались вперед. Под ногами у них скрипело и булькало, как будто они шли вброд через болото. Огромные комья грязи, казалось, приклеивались к их ботинкам. С палубы над ними стекала теплая жидкость, прилипавшая к пальцам. Они с трудом удерживали равновесие, шагая по следу, оставленному английскими моряками, когда те пробирались из носового отсека к рубке. Внезапно Тайхман почувствовал, что зацепился за что-то и не может дальше идти. Вегенер попытался оттащить его, но они оба упали.

— Подымайся, — сказал Вегенер, вставая на ноги.

— Кто-то держит меня за ногу.

— Не сходи с ума, мертвые не могут никого держать.

— Но меня держат, господин капитан.

— Ты можешь пошевелить ногой?

— Да, но меня все равно тащит назад.

Тайхман вцепился в ковер из плоти, крови и костей, и, когда встал на ноги, в руках его была скользкая пузырчатая масса, теплая и как будто шевелящаяся. Вегенер посветил на нее фонариком; она была красной.

— Это просто кусок легкого. Ну ладно, пошли.

Они прошли через дверь переборки и вытерли руки о занавески у коек. Зайдя в радиорубку, они побросали в вещмешок все, что носило гриф «секретно». Затем отправились в обратный путь, который оказался гораздо легче, чем они ожидали.

— Ты бледен, как цыплячья задница.

— Заткни пасть, Хальбернагель.

— Я сам хочу на это посмотреть.

— Возьми фонарь, если хочешь, чтобы твои денежки не пропали даром.

Хальбернагель быстро вернулся. Он попытался что-то сказать, но его рот был уже полон, и он едва успел добежать до поручней.

— Неужели ты еще не научился разговаривать и блевать одновременно? — спросил Тайхман.

Прежде чем Хальбернагель смог ответить, субмарина начала погружаться. Корма медленно уходила под воду; моряки стали прыгать в шлюпку. Вскоре она оказалась переполненной, и остальным пришлось прыгнуть в воду и плыть к «Альбатросу». А тем временем нос субмарины встал вертикально над водой, и она ушла под воду. Слышен был только треск рвущихся тросов — перерезать их не было времени. От подлодки остался лишь белый венок пены на воде. Тайхман порадовался, что этот гроб исчез.

Британцы сидели в матросском кубрике и пили шнапс. Раненых пристроили в офицерские каюты, а мертвых аккуратно уложили рядком на палубе: младшего лейтенанта Роуффа, главного старшину, Питта и шестерых англичан.

Хейне высказал предположение, что Вегенер специально загнал англичан вниз, чтобы они не видели германских кораблей в гавани. Штолленберг считал, что он сделал это из этических побуждений, чтобы избавить их от зрелища триумфального входа немцев в порт. Эти ребята начали войну, имея самый сильный флот в мире, а сейчас в качестве пленников сидят на селедочном траулере. Кроме того, пленные — не дикие животные, чтобы выставлять их напоказ публике, они тоже люди.

— Эмиль Великодушный сказал свое слово, — произнес Хейне. — Я надеюсь только на одно, что он никогда не попадет в плен к англичанам. Поскольку, уж поверьте мне, англичане не будут столь великодушными. Они любят устраивать себе триумфы.

На стеньгах «Альбатроса» развевались сигнальные флажки. «Т», «Н», «Р» — этот сигнал командующий флотилией всегда поднимал после удачной операции. В этом был оттенок иронии; таким способом он, не поднимая лишнего шума, выражал благодарность экипажам.

Глава 7

21 декабря 1940 года в 11:32 случилось следующее. Английские бомбардировщики тремя волнами совершили налет на Брест.

Две первые волны понесли большие потери от зенитного огня, и было решено, что третья, не долетая до Бреста, сбросит свои бомбы на объекты, находящиеся в море.

В 25 милях к северо-западу от Бреста бомбардировщики заметили флотилию тральщиков, шедшую кильватерным строем. Они атаковали тральщики с кормы, с высоты 180 метров, куда не доставали снаряды корабельных зениток. Они сбросили бомбы, придерживаясь определенной системы, увидели, как корабли окутались дымом, и улетели.

Так погибла 50-я флотилия минных тральщиков. На плаву остался только флагман, который шел головным и имел время для маневра. Его на буксирах привели в Брест.

Что касается экипажей погибших кораблей, то спасено было всего двадцать два моряка. Десять из них скончались от ран.

Глава 8

Друзья встречали Рождество в Гамбурге. Штолленберг недавно побывал дома; Бюлов и Фёгеле понимали, что к празднику все равно домой не поспеют, а у Тайхмана вообще не было дома. Они обсудили этот вопрос и решили остаться в Гамбурге.