Александр Щелоков - Жаркие горы Страница 35

Люди много работали и богатели. Больше фруктов созревало в их садах. Росли и тучнели их стада. Люди не жалели подарков даже друзьям бизо, и те тоже стали жить сыто, безбедно.

Один Бизо Хан скучнел от зависти — да будет проклято его имя во веки веков! От жадности он начал воровать у людей всякие вещи, но все ему было мало. И тогда решил Бизо Хан завести дружбу с волками. Захотел, чтобы те делились с ним своей добычей.

Волки никогда не работали, только грабили. Объевшись, спали на солнцепеке. Они очень любили мясо, потому постоянно выходили на промысел. Как ашрары.

Волчий раис [14] мигом понял выгоду, которую ему сулил союз с жадным Бизо Ханом. Он сказал: «Теперь мы нападем на самое большое стадо и угоним его. Ваше обезьянье дело сказать нам, когда охотники уйдут из кишлака. Потом добычу мы поделим поровну. Часть нам, часть тебе одному, Бизо Хан». Слюни потекли у жадного властителя обезьян. Он сразу согласился с планом волчьего раиса.

Как они сговорились, так и сделали.

Однажды охотники ушли из кишлака в леса отогнать могучих тигров подальше от жилых мест. Бизо Хан сразу подал тайный знак раису волков.

Огромная стая серых разбойников понеслась к пастбищу. Туда, где гуляли тучные стада овец. Но охотники недалеко отошли. Когда пастухи подняли шум, они успели вернуться.

Полетели в серых грабителей каленые меткие стрелы. Каждая пробивала волка насквозь.

Засверкали боевые мечи. Каждый удар перерубал зубастого ашрара пополам.

Но все же разбойникам удалось отбить часть отары. Они угнали ее в дальнюю степь, к логову своего раиса. Там был задуман большой пир победы. Но вышло так, что править пришлось тризну.

Бизо Хан появился в логове раиса волков, когда там скорбели об убитых разбойниках. Ничто не волновало в тот миг пузатого вонючего Бизо Хана, кроме своей доли добычи. «Отдай мне мое!» — сказал он раису волков.

Раис махнул хвостом и знак своим слугам подал. Те сразу расселись так, чтобы хан обезьян оказался в кольце.

Тогда раис волков оскалил зубы. «Как ты, вонючий бизо, — прорычал он, — посмел прийти ко мне за какой-то долей?! Ты, не выполнивший своего обещания, ублюдок! Кто говорил, что поможет мне угнать все стадо? Ты! А что вышло? Охотники нас чуть всех не перебили. Много моих славных серых слуг осталось лежать в поле. О какой доле ты здесь ведешь речь?! Лучше подумай, как заплатить мне свой долг».

Тут кинулись волки на Бизо Хана. Бежать было некуда. Кругом сверкали острые зубы. Оставалось заскочить на дерево, под которым сидел раис волков. Это бизо и сделал.

Раис волков успел ухватить его за хвост и оторвал его вместе с частью шкуры.

Бизо просидел на дереве целую ночь. Волки его долго караулили, но так и ушли ни с чем.

С тех пор бизо живет с красным, кровянистым задом. Волков боится. Людей обходит стороной. Никому не хан. Никому не друг.

Вот почему сказано: если ты пастух, то твои друзья — охотники. Держись от волков и разбойников в стороне.

— Мы с вами пастухи? — спросил шпун Захир притихших детей.

— Да, — ответили те.

— Вот и знайте, наши друзья охотники — шурави, а не волки — агарары. Помните — да придаст вам аллах памяти! — Хайруллохан — это раис волков. Он рвет добычу не для того, чтобы сожрать, а для того, чтобы убивать. Он не щадит ни своих, ни чужих. Только охотники могут спасти пастухов от ашраров. Да поможет аллах тем, кто бережет стада. Да поможет он каждому, кто защищает пастухов.

Трудные тропы

УЩЕЛЬЕ ШИПКУТАЛ. ЗОНА ДЕЙСТВИЙ БАНДЫ МУХАММАДА ПАНАХА

На одной из развилок тракта, ведущего на Дарбар через ущелье Ширгарм, рота капитана Уханова свернула на юго-восток и взяла курс на Шинкутал. Первое время машины споро шли по плотно укатанному большаку. На обочинах вдоль магистрального арыка росли толстые гладкокорые платаны. Они стояли нескончаемыми рядами, как почетный караул, встречающий высоких гостей, и размахивали ветвями на знойном, иссушающем землю и кожу людей ветру.

Капитан Уханов сидел на броне транспортера со спокойным, ничего не выражавшим лицом. Только глава, сосредоточенно вглядывавшиеся в даль, выдавали его внутреннее напряжение.

Слева, тесня «зеленку», к дороге жались гололобые рыжие бугры. Еще издалека завидев их, Уханов стал прикидывать, как лучше пройти участок, не подставляя роту под удар с фланга. Он прикидывал и то, каким образом развернуть взводы в боевой порядок, чтобы сразу включить в действие всю их огневую мощь.

Однако команд при проезде бугров подавать не пришлось. Засады не обнаружилось.

Увалистые «лбы» откатились от дороги, и долина снова распахнула перед ними зеленую ширь. Густые массивы садов там и сям пересекались стенами дувалов. За каждым из них могла таиться опасность. И снова Уханов подбирал варианты действий, таких, чтобы засада не захватила роту врасплох.

Они благополучно миновали маленький кишлак, в котором, как оказалось, их ожидал проводник. Он вышел из ворот какого-то двора навстречу колонне и поднял руку.

Первые две машины проскочили мимо, чтобы на всякий случай растянуть боевой порядок. Третья, на которой сидел Уханов, затормозила.

— Дарбар! — назвал пароль человек и отдал капитану честь, выворачивая ладонь вперед.

Уханов соскочил с брони. Сразу же рядом оказался ефрейтор Темир Кулматов, казах, сносно владевший афганским. Он лихо использовал для общения с местными жителями смесь слов на дари и пушту, и его всегда понимали.

— Уханов. — Капитан протянул руку проводнику.

— Муташаккир, — в свою очередь назвался афганец.

— Кто он, узнай, — попросил капитан Кулматова.

Муташаккир, оказалось, понял вопрос и так, без переводчика.

— Я? — переспросил он, выразительно подняв брови и наставил указательный палец себе на грудь.

— Да, — подтвердил Уханов. — Вы.

— Я — пропагандчи, — сказал Муташаккир. Подумал немного, наморщив лоб. Вспомнил ускользавшие слова, улыбнулся. Снова наставил палец на грудь и торжественно объявил: — Агитатор. Дэ мубалифино.

— Он работал в агитбригаде, — пояснил Кулматов.

— Все, — сказал Уханов, — вопросов нет. В агитбригаде кое-какие не просуществуют. Там железные ребята выдерживают. Значит, можно положиться.

— Хорошо думаете, — поддержал Кулматов. — Муташаккир не только агитатор. Он машиндарчи высшего разряда. Пулеметчик-снайпер.

— Отлично! — Уханов широко улыбнулся. — Рад знакомству, Муташаккир. Пулемет мы тебе найдем. Та-та-та! — Он повел пальцем в сторону гор и засмеялся.

Миновав кишлак, колонна ушла из «зеленки». Дальше тянулись унылые предгорья — красный бесплодный марсианский ландшафт.

— Не спешить! — подал команду Уханов. — Идти вдумчиво, осмотрительно!

Машины сбавили ход, увеличили дистанцию.

Горы по сторонам дороги постепенно набирали высоту, хотя вершины их еще выглядели круглыми, сглаженными, а выходов коренных скальных пород нигде не проглядывало.

Наконец километрах в двух замаячили первые скалы. Одна из них нависала над проходом многометровым крутым обрывом, а со стороны степи горбилась удобным для подъема плечом.

Над самой пропастью — черт, должно быть, занес — виднелось полуразвалившееся каменное строение, то ли сторожевой домик, то ли древняя крепостная башня.

— Стой! — подал команду Уханов. — Командиры взводов, ко мне!

Совещались недолго. Мнение офицеров не расходилось: на девяносто девять процентов на скале затаилась огневая точка. Засада.

— Будем брать. С корнем, — сказал Уханов. — Лейтенант Мостовой!

— Я, — ответил невысокий офицер. С виду совсем мальчишка, розовощекий, с золотистым пушком на подбородке, но взгляд суровый, стальной. На войне души взрослеют куда быстрее, чем бренная оболочка, в которую облечено мужество.

— Саша, пойдешь вперед с одной машиной. Будь готов ко всему. Опасность у тебя справа, жмись поближе к стенке. Там должна быть мертвая зона. Пройдешь — придержи. Вроде сам испугался своей смелости. Думаешь, не повернуть ли назад. Хочешь и боишься. Поинтригуй. Нам нужно минут двадцать чистого времени. Будем брать засаду.

— Понял. Можно работать?

— Валяй! И не торопись. Все с умом делай. Нам надо еще уйти в сторону.

— Я поехал?

— Не сразу. Сперва выйди в поле зрения засады. Постой немного, как бы оценивая обстановку. Минут через десять — вперед! Мы сейчас начнем отваливать вправо. Зайдем с пологого склона.

Машина Мостового резко тронулась. Вышла на ровное место. Сбавила скорость. Сошла с дороги на обочину. Остановилась. Солдаты, получившие передышку, высыпали на дорогу горохом и занялись делом, знакомым воинам всех времен и народов.

«Нашли время, будто войны нет», — подумал капитан Уханов, наблюдавший за действиями Мостового, и вдруг понял, что точно так же должны подумать и те, кто там, наверху.