Виктория Дьякова - Досье генерала Готтберга Страница 36

— Вот и славно, — заключила Белозерцева и, обратившись к шоферу, приказала: — На обратном пути поезжай вокруг.

— Но это опасно, Катерина Алексеевна, — запротестовал тот. — Еще снарядов неразорвавшихся, мин полно.

— Мне Сверчков доложил, что саперы уже поработали на славу, так что не бойся, — успокоила его Катерина Алексеевна. — К тому же там везде регулировщики, даже если захочешь, на непрочесанное место не пустят. Езжай по флажкам.

— Ну, как скажете, — сержант пожал плечами.

Выбивая снег колесами, машина тронулась. Сзади заурчала машина с охраной. Склонившись к окну, Лиза смотрела на тающие вдалеке обгорелые печные трубы Колочовской. Она столько времени стремилась сюда, столько раз думала и передумывала планы, как пробраться в станицу и узнать хоть какие-нибудь сведения о сестре. Сколько раз воображала себе самое невероятное — Наталья жива и она обязательно встретит ее, надо только попасть в Колочовку. Именно это казалось самым трудным. И вот — попала. А Колочовки-то и нет. И Натальи тоже нет. Жива ли она?

— Остановись, — донесся до нее голос Катерины Алексеевна.

— Где остановиться? — не понял шофер.

— Вот здесь и остановись, — приказала Белозерцева недовольно.

— Прямо на дороге, что ли?

— Прямо на дороге.

— Слушаюсь, — сержант нажал на тормоз, машина встала.

— Подождите меня минуточку, — повернувшись к Лизе, попросила Белозерцева. Распахнула дверцу, вышла из машины.

— Куда это она? — Орлов, не понимая, пожал плечами. Но Лиза, хотя и догадалась, ничего не ответила ему.

Вокруг расстилалось белое, снежное поле, кое-где виднелись красные флажки ограждений. Проваливаясь по колено в снег, Катерина Алексеевна ушла довольно далеко, ветер рвал полы ее белого полушубка, она придерживала рукой шапку на голове. Постояла недолго, всего-то несколько минут. Но когда вернулась, Лиза увидела слезы в темно-фиалковых, усталых глазах комиссара. Белозерцева села в машину, захлопнула дверцу.

— Поехали! — приказала она сержанту, но голос ее прозвучал как-то глухо, надрывно. Через несколько минут добавила, обращаясь к Лизе: — Здесь погиб мой Гриша. Я часто приезжала сюда до войны, так что в этой степи мне знакома каждая травинка. Здесь он погиб, — повторила она с грустью. — Но никто уже не помнит об этом, ничто не напоминает, только я помню, пока жива. И его самого, и станицу Колочовскую, и Александровский сад под Вологдой. — Она замолчала.

— А кто погиб-то? Я не понял, — тихо спросил Орлов, наклонившись к уху Лизы.

— Муж Катерины Алексеевны, — ответила та и тут же недовольно заметила: — Вообще, это тебя не касается.

Спустя две недели Лиза серьезно заболела. Известие о том, что Наташи больше нет в живых, ее убили каратели в Колочовке, как Лиза ни гнала его от себя, помня о надежде, которую внушила ей Белозерцева, все-таки оказалось слишком тяжелой ношей. Легкая простуда, которая в иных обстоятельствах исчезла бы бесследно за несколько дней, развилась в пневмонию. Лизу отвезли в госпиталь с высокой температурой. Она вернулась в часть только спустя три месяца. Орлов сразу показал ей письмо, которое пришло накануне. Только взяв его в руки, Лиза сразу поняла, из Москвы. От Белозерцевой. Вскрыв письмо, прочла первые строки, и сердце ее замерло. «Помня о своем обещании, Лиза, я навела все необходимые справки и могу порадовать тебя, девочка моя. Твоя сестра Наташа жива. Сейчас находится при генерале Ватутине, служит, как и ты, переводчицей. Номер полевой почты … Очень рада за тебя. Симаков шлет тебе привет. Он помнит и хлопочет. Скоро узнаешь». И подпись — Екатерина Белозерская. Не Белозерцева, а Белозерская. Екатерина Алексеевна Белозерская… Прижав письмо к груди, Лиза в растерянности опустилась на стул.

— Ну, что? Что там? — встревоженно спрашивал Орлов, заметив, как она побледнела.

— Это Катерина Алексеевна прислала, — произнесла Лиза, едва выговаривая слова. — Она нашла Наташу. Наташа жива. Наташа жива, я не могу, у меня нет сил, — закрыв лицо руками, Лиза разрыдалась.

— Ну, поплачь, поплачь, — Орлов обнял ее за плечи, прижимая к себе. — От радости можно и поплакать, не запрещается. Что же выходит, воевали рядом, а друг о дружке не ведали ничего?

— Выходит, так, — кивнула Лиза, — если бы не Катерина Алексеевна, я так и думала бы, что Наташу убили в Колочовке.

— Так чего ж медлить? — Орлов легонько подтолкнул ее в плечо. — Пиши скорее сестрице весточку о себе. Ты только представь, она же тоже наверняка думает, что тебя нет в живых. Вот обрадуется!

Часть 2.

ФРОНТ И ТЫЛ

Наталья с Лизой встретились только в самый разгар Курской битвы. До того времени они постоянно находились рядом, но получить разрешение на отлучку не удавалось ни той, ни другой.

Положение на фронте было сложное. Стремясь взять реванш за Сталинград, немецкое командование сосредоточило крупные силы, располагая их большими группировками на севере у Орла и на юге, близ Харькова и Белгорода. От Орла враг мог нанести сокрушительный удар в сторону Москвы, а его южная группировка под Харьковом стояла заслоном на пути советских частей, препятствуя наступлению на Донбасс и в строну левобережной Украины.

Немцы наступали. Планы ставки Сталина оказались под угрозой. Советский фронт от Орла до Харькова под давлением немцев прогнулся, образовав дугу, которую штабисты назвали Курской. На северной стороне оборону держали войска Центрального фронта под командованием Рокоссовского, там находилась Лиза. Наталья же пребывала на южной оконечности дуги, при штабе генерала Ватутина.

Напряжение нарастало, немцы давили всей мощью, намерения Ватутина и Рокоссовского осуществить крупные операции по разгрому гомельской и харьковской группировок врага пришлось до времени отложить и перейти к жесткой обороне. Срочно разрабатывалась новая стратегия, строились оборонительные сооружения, всем штабистам было приказано находиться на своих местах.

Все началось в ночь с 3 на 4 июля. Группировка Манштейна, расположенная против армий Ватутина, нанесла сокрушительный удар и прорвала фронт. В образовавшуюся брешь ринулись танки, они ускоренным маршем двигались к Курску. Для того чтобы облегчить положение Ватутина и отвлечь вражеские войска, 6 июля Центральный фронт Рокоссовского нанес контрудар. Но немцы отбились. Более того, они перешли в наступление и на северном направлении, прижимая советские войска к прежним оборонительным рубежам.

Под ударами танковых армад все смешалось. В фуражке, присыпанной землей, Орлов лежал в окопе, приникнув к противотанковому ружью и посылал патрон за патроном в казенник.

— А врешь, не возьмешь! — кричал он, глядя на подползающие «тигры». — Лизка, уходи! Уходи, пока не накрыли, — выстрелив по гусенице ближайшего танка, он сильно толкнул Голицыну в плечо. — Беги, сказал! Ты видишь, как прет, зараза!

— Я не уйду, — она чуть высунулась из-за бруствера, и тут же пуля, просвистев, сбила с головы пилотку.

— Каску, каску, одень, дура! — прокричал Орлов. — Не в Питере, на Невском, а, черт! Получайте! — он снова приник к ружью.

«Тигр» подполз совсем близко. Глядя в прицел, Орлов наткнулся взглядом на черный зрачок орудийного дула, наведенного на него. Он даже не успел пошевелиться, как грохнул выстрел. Его толкнуло в грудь, осыпало горячей пылью, ударило спиной о противоположную стену траншеи.

— Лешка! Лешка! — Лиза вцепилась ему в плечо: — Что?! Что?! Ты жив!

Преодолевая звон в голове, Орлов приоткрыл глаза и прошептал:

— Бега же, беги, сейчас зароет, обоих.

Но было поздно. Танк уже наполз на окоп. Лиза только успела наклониться, и гусеницы зловеще проскрежетали над ее головой. К счастью, «тигр» сразу прополз дальше, не став утюжить траншею, так что ее едва присыпало землей. Как только танк проехал, Лиза выглянула из окопа: недалеко от них стреляла советская пушка. Там еще держались. Лиза знала, что это одна из батарей, подчиненных генералу Петровскому. — Лешка, погоди, погоди, я сейчас, — напрягая силы, она вытянула Орлова из окопа и где ползком, где перебежками устремилась к батарее. Орлова она тащила за собой, уложив на плащ-палатку. Пули свистели вокруг, как рой пчел, снаряды падали, взрываясь, то впереди, то сзади.

Взобравшись на пригорок, совсем рядом с батареей, Лиза увидела поле боя, и у нее замерло сердце: на батарею Петровскому по нескошенной, колосящейся ржи двигалось никак не меньше ста «тигров», а за ними широкой цепью двигалась эсэсовская пехота.

— Девица, чего зазевалась? Пригнись! — какой-то сержант схватил ее за руку и повалил на землю, тут же рядом прозвучал взрыв. Осколки со свистом пронеслись над головой.

— Уж, почитай, атак двадцать отбили, — сплюнул сержант зло, распрямляясь. — Ты, девица, не санинструктор? — спросил он, внимательно оглядывая Лизу. — Какого полку? Гляжу, раненый у тебя.