Александр Широкорад - Время больших пушек. Битва за Ленинград и Севастополь Страница 37

Схема расположения стационарной боевой позиции для 356-мм железнодорожных батарей («объект 100»)

Не могу не упомянуть и о любопытном инциденте, хотя он и не касается артиллерии, – бое аэросаней. 22 февраля «шесть аэросаней перешли из Шепелево на остров Сескар и пять аэросаней – с острова Сескар в Шепелево. Во время перехода из Шепелево на Сескар наши аросани были безрезультатно обстреляны с приблизившихся аэросаней противника». [84]

Днем 28 февраля «вражеская артиллерия (из неустановленного района) выпустила 11 снарядов по Ленинграду, 265 по Кронштадту, 11 по Ораниенбауму и 14 по ледовой трассе Кронштадт – Малая Ижора; в Кронштадте были повреждены некоторые склады, казармы и дома; осколками снарядов повреждены сторожевой катер МО-302, гидрографическое судно „Рулевой“, торпедный катер № 63 и тральщик МЗ-1; были убиты 10 и ранены 20 человек». [85]

Глава 13 180-мм пушки против люфтваффе

Постановление Государственного Комитета Обороны от 18 января 1943 г. предписывало построить железную дорогу протяженностью 33 км за предельно короткий срок – 20 дней. Непосредственные работы начались 22 января. Реально строительство было завершено даже с опережением графика, первые поезда по дороге пошли уже в ночь на 6 февраля 1943 г.

Трасса линии на протяжении около 10 км проходила всего лишь в 3–4 км от вражеских позиций и на открытой местности хорошо просматривалась. Поезда подвергались частым артиллерийским обстрелам, вызывавшим разрушение пути и подвижного состава. У железнодорожников эта трасса получила название «коридор смерти». На дороге было введено движение только в ночное время, причем одностороннее – одну ночь к Ленинграду, другую – в обратном направлении. Поезда шли с потушенными огнями, по принципу поточного, «караванного» движения. Они отправлялись вслед, то есть друг за другом через определенный интервал времени с обеспечением видимости машинистом хвоста впереди идущего поезда. При этом приходилось двигаться с малой скоростью и особой осторожностью.

В момент прохода поездов германская артиллерия открывала по ним огонь, последовательно перенося его от Рабочего поселка № 9 на Рабочий поселок № 1. Обстрелам также подвергались полустанок Шлиссельбург, железнодорожные мосты через Неву, Назию и Черную и полустанок Междуречье. Обычно обстрелы производились короткими огневыми налетами с расходом о 6 до 30 выстрелов калибра 15–24 см.

Только с 1 по 25 мая немецкая артиллерия выпустила по мостам 424, по полустанку Шлиссельбург – 428, по полотну железной дороги на участке Рабочий поселок № 4 – Рабочий поселок № 1 – 1210 и по разъезду Междуречье – 242 снаряда.

Огонь немцев был достаточно эффективным. Так, 3 марта 1943 г. в результате артиллерийского обстрела были уничтожены 41 вагон с боеприпасами и 10 вагонов с другими грузами. Движение приостановилось на двое с половиной суток. 16 марта прямым попаданием в эшелон было уничтожено еще 40 вагонов боеприпасов. Однако, несмотря на все эти трудности, железная дорога постоянно увеличивала поток грузов в Ленинград. Если в феврале и марте 1943 г. в Ленинград проследовало 69 и 60 поездов, то далее поток перевозок постоянно возрастал, уже в апреле превысив значение в 150 поездов. Всего за 1943 г. по железной дороге было доставлено в город 4,4 млн. тонн грузов, что почти в три раза превышало объем перевозок по зимним и летним дорогам ладожской «дороги жизни».

Доставка грузов в Ленинград по железной дороге стала возможна исключительно благодаря контрбатарейной стрельбе нашей сухопутной и морской артиллерии. Для противодействия германским орудиям, обстреливавшим железную дорогу, были выделены мощные артиллерийские средства, объединенные в армейскую артиллерийскую группу дальнего действия 2-й ударной армии (311-й, 1106-й и 561-й пушечные артиллерийские полки, 21-й и 28-й армейские артиллерийские полки со средствами разведки). Большая часть полков этой группы (311-й, 1106-й и 28-й полки) располагалась на правом фланге армии и меньшая (21-й и 561-й полки) – на левом. Управление группой осуществлял штаб 28-го армейского артиллерийского полка. В таком положении группа действовала до конца мая 1943 г. Однако расположение полков на флангах армии значительно усложняло управление группой, тем более такими маломощными средствами, как штаб полка, и поэтому штаб артиллерии армии разделил группу на две группы дальнего действия – западную и восточную, действовавшие, по существу, самостоятельно.

Западной группой (28-й армейский артиллерийский полк, 311-й и 1106-й пушечные артиллерийские полки, с двумя взводами звуковой разведки и двумя отрядами аэростатов наблюдения) командовал командир 28-го армейского артиллерийского полка, а восточной (21-й армейский и 561-й пушечный артиллерийские полки) – командир 21-го армейского артиллерийского полка.

Для обеспечения работы аэростатов наблюдения и для борьбы с самолетами-корректировщиками противника выделялись по соответствующим заявкам самолеты истребительной авиации. Например, в мае 1943 г. командиру западной группы было выделено шесть истребителей, но фактически на задание их вылетело меньше (один был подбит, а остальные привлекались командиром авиаполка для выполнения других задач). Так, например, 27 мая, когда противник обстреливал мосты через Неву, в воздух поднялись только три истребителя, которые не могли помешать работе немецкого корректировщика, прикрытого своими истребителями, и мосту были нанесены серьезные повреждения.

Помимо армейских групп, к борьбе с артиллерией противника в полосе 2-й ударной армии привлекалась специальная группа дальнобойной артиллерии Балтийского флота в составе 402-го и 405-го железнодорожные артиллерийских дивизионов, вооруженных 130-мм пушками, и 12-й отдельной железнодорожной батареи 180-мм орудий.

Одна из германских батарей систематически обстреливала временный железнодорожный мост через Неву в районе Шлиссельбурга. В свою очередь за батареей охотилось командование 28-го армейского артиллерийского полка.

Наши "сметливые артиллеристы построили в районе командного пункта в лесу вышку, с которой хорошо просматривался передний край обороны противника, а главное – мост через Неву. Батарея противника вела огонь с помощью самолета-корректировщика. Разговор летчика-наблюдателя с командиром батареи по радио шел открытым текстом на немецком языке.

На вышку взобралась с приемником девушка-разведчица, хорошо владевшая немецким языком. Она переводила и передавала по телефону на землю (на командный пункт) весь разговор, происходящий в эфире. Одновременно к мосту был направлен офицер-наблюдатель, обязанностью которого было доносить об обстреле моста, собирать осколки для определения калибра орудий, отмечать вехами направление стрельбы. Наблюдатель имел самостоятельную телефонную связь с командным пунктом.

Все приготовились к «охоте». И вот однажды в эфире звучит голос: «Дорогой Ганс, слушай меня. Вылетаю на работу, приготовься». На что последовал ответ: «Знаю, эту работу почему-то всегда поручают мне. Буду готов, Альфред. Подавай команду». Всю эту беседу немедленно перевела и передала отважная разведчица. Теперь контрбатарейщики знали, что батарея с позывным «Ганс» будет вести огонь по мосту о помощью корректировщика под именем «Альфред».

Альфред добросовестно передавал своему Гансу все данные о результате огня. Эти данные через переводчицу получал и командир контрбатарейной группы, который принял меры к подавлению батареи, одновременно передав приказ присланной химической роте приступить к задымлению моста.

Вскоре Альфред заговорил: «Ничего не вижу. Ухожу на посадку пить кофе. Когда дым рассеется, работу продолжим». Так прошло некоторое время. Наша «охота» за батареей «Ганс» упорно продолжалась.

И вот наступило 5 июля, когда Альфред снова пригласил Ганса открыть огонь по мосту. В результате тщательного анализа всех поступивших к нам разведывательных данных звуковой разведке удалось достоверно засечь эту батарею, и на «Ганса» навалились шесть батарей, ведя огонь на ее уничтожение. В это время Альфред завопил: «Ахтунг! Ухожу на посадку – в воздухе Покрышев; ахтунг, кончаю работу!»

Как же было узнать о результате нашего огня?

Нам помог все тот же неугомонный Альфред. Видимо, он был неплохой летчик-наблюдатель.

На следующий день опять повисла «рама» над районом моста, но в этот раз Альфред вызывал некоего Вилли. Интересен был разговор, благо, что немцы не подозревали, что их слушают. «Вилли, Вилли!» – звал Альфред. Вилли отвечал: «Почему не работает Ганс, ведь это его задача?» Альфред с грустью произнес: «Бедняга Ганс после вчерашней истории приводит свое хозяйство в порядок, уж больно много вреда принесли ему Иваны».