Генрих Гофман - Герои Таганрога Страница 37

— Кто такая? — спросил Турубаров.

— Это не важно, — ответил Морозов. — Она вместе с подругой снабжала наших людей справками с печатью биржи труда. Больше она ничем не занималась. Даже листовок не распространяла. Так что для особой тревоги оснований пока нет. Но до нас дошли слухи, что в группе Пазона появились болтуны.

Георгий Пазон насторожился, кровь прилила к лицу.

— Откуда такие сведения? — спросил он.

— Сведения точные, сам проверял. Анатолий Мещерин чуть не каждому встречному показывает свой пистолет, хвастается, что стреляет немцев. Кому нужна такая бравада? К чему может привести подобное мальчишество? Уже больше года мы живем в тяжелейших условиях подполья и пока ни разу не оступились. Тем более непростительна эта беспечность накануне решающей битвы, перед самым приходом Красной Армии. Ведь малейшая неосторожность — и все полетит прахом...

В прокуренной комнате стало тихо. Морозов ловил настороженные взоры товарищей. Многие вопросительно поглядывали на Пазона.

Комкая в руках и без того измятую кепку, Георгий Пазон встал со скамейки.

— О недисциплинированности Мещерина я уже докладывал руководителям подпольного центра. Этот же вопрос обсуждался и на собрании нашей группы... Но тогда нам ничего не было известно о его болтливости...

— А в чем же заключалась недисциплинированность Мещерина? — перебивая Пазона, спросил Шаролапов.

— Что ж, Юра, придется проинформировать всех членов штаба, — предложил Морозов. — Думаю, и для других эта история послужит поучительным примером. Давай, докладывай, как было дело.

Пазон вздохнул, вскинул густые брови и нехотя заговорил:

— Почти вся наша группа ходила в театр на премьеру «Сильвы». Виталий Мирохин принес туда пачку наших листовок, которые он получил от связных. Я взял у него эти листовки, передал их Мещерину и приказал расклеить по городу после спектакля. Билеты у нас были в разных местах. Мещерин и Легеза сидели на балконе. Во время первого акта Мещерин нарушил мой приказ и по собственной инициативе швырнул пачку листовок в зрительный зал... Немцы прервали спектакль. На сцену вышел офицер и объявил, что в зрительном зале находятся партизаны и чтобы все спокойно выходили: будет проверка документов... Я понял, что они на выходе обыскивать будут, а у меня маленький немецкий «вальтер» в кармане. Пришлось выбросить пистолет под кресло. Николай Кузнецов сидел в партере рядом с Нонной Трофимовой. У нее в сумочке несколько чистых бланков для ночных пропусков было. Кольке удалось съесть эти бланки... Многих немцы арестовали в тот вечер в театре... И нас тоже целую ночь в полиции продержали. На другой день часов в одиннадцать стали приезжать представители с места работы каждого арестованного. Хорошо, что все мы работали, только поэтому нас отпустили. А некоторых — на биржу труда и в Германию...

— Словом, только благодаря чистой случайности этот эпизод не закончился трагически для членов группы Пазона, а быть может, и для всего городского подполья.

— Благополучно отделались!

— За такую самодеятельность расстреливать надо!

— Снять бы штаны да выпороть!

— Тише, товарищи! Прошу соблюдать порядок, — властным голосом попросил Морозов. И когда все утихли, продолжал: — Я думаю, что упадок дисциплины — это тоже результат нашей пассивности. Люди жаждут активных действий. Но действовать надо организованно. Без решения городского штаба ни одна группа не должна заниматься отсебятиной. Каждый непродуманный шаг может привести к провалу всю нашу организацию... Поэтому прошу предупредить всех подпольщиков о строжайшем соблюдении дисциплины. За самовольные действия будем сурово наказывать по законам военного времени...

— А что с Мещериным сделали? — спросил Лева Костиков.

— С Мещериным надо разобраться, — сурово проговорил Василий Афонов. — Попрошу Сергея Вайса взять это на себя. А в отношении дальнейших практических действий руководители центра примут решение и через связных сообщат подпольным группам задачи на ближайшее время. Если возражений нет, давайте заканчивать... Расходитесь по-одному.

В новогоднюю ночь сводная группа боевых дружин под руководством Николая Морозова и Максима Плотникова совершила дерзкий налет на полицию в селе Бессергеновка. На трех санях, в каждые из которых было впряжено по паре лошадей, разместилось около двадцати человек.

К Бессергеновке подкатили около двух часов ночи. На рукавах у всех — повязки полицаев, на шее автоматы. Сергей Вайс в офицерской немецкой форме.

На окраине их встретил ночной патруль.

— Стой! Куда едете? — пробасил осипший голос.

Два полицая, вскинув автоматы, несмело подходили к головным саням, вслед за которыми остановились и остальные.

Вайс спрыгнул с саней и по-немецки начал распекать незадачливых полицаев. Опустив автоматы, те покорно выслушивали его брань. Пазон, Турубаров и Евгений Шаров подошли сзади и, не сговариваясь, разом набросились на полицаев, повалили их навзничь. Еще несколько человек подскочили на помощь.

— Не стрелять! — вполголоса скомандовал Морозов.

Но команда была излишней — оба полицая были убиты ударами ножей.

Так же бесшумно сняли часового возле небольшого кирпичного здания полиции. Изнутри доносился пьяный говор, потом послышалась разухабистая песня.

Оставив лошадей возле соседней хаты, подпольщики окружили здание полиции. Максим Плотников первым шагнул на крыльцо, распахнул дверь и, метнув гранату, выскочил на улицу. Вайс, Турубаров и Пазон швырнули гранаты в окна.

Песня оборвалась на полуслове. Глухие взрывы взбудоражили тишину. Трое полицейских, толкая друг друга, показались в дверях. Автоматные очереди уложили их на крыльце.

Через минуту подпольщики уже бежали к своим саням. Под ногами похрустывал смерзшийся снег.

— Подождите! — остановил всех Морозов, увидев длинный сарай. — Здесь могут быть арестованные. Надо их освободить!

Несколько человек метнулись к сараю, за ними ринулись остальные. Петр Турубаров прикладом сбил висячий замок на больших дверях. Максим Плотников потянул за ручку. Громко заскрипели проржавевшие петли. Ребята осторожно заглянули внутрь сарая. Кто-то чиркнул зажигалкой. Тусклый огонек выхватил из темноты ящики с консервными банками, длинные бутылки с подсолнечным маслом, груды набитых мешков.

— Продовольственный склад, — сказал Морозов. — Гони сюда лошадей, — приказал он Петру Турубарову. — А ты, Плотников, поставь кругом людей с автоматами. На всякий случай!

Опасения оказались напрасными. Четыре немца, охранявшие склад, поддавшись искушению, встречали Новый год вместе с полицаями, и уже были убиты. Перепуганные жители после первых же взрывов попрятались в погребах и боялись выйти на улицу. Подпольщики погрузили в сани три мешка с крупой, несколько ящиков масла и, подпалив склад, укатили в степь.

Зябкий ветер со свистом и воем гнал по земле поземку, леденил лица, рвал полы полушубков. Только к концу ночи добрались подпольщики до подсобного хозяйства кожевенного завода, где не было ни немцев, ни полицаев. Здесь они дождались рассвета. А когда рассвело, по двое, по трое, усталые, но радостные вернулись в Таганрог.

Несколько дней гитлеровцы рыскали по станицам в надежде поймать партизан, разгромивших полицию в Бессергеновке. Поиски ни к чему не привели. А подпольщики Таганрога, окрыленные удачной вылазкой, продолжали действовать все более дерзко.

В ночь на 18 января по заданию штаба боевые дружины Плотникова, Гуды, Турубарова и Пазона вышли охотиться за фашистами на улицы города. Одиночные выстрелы прогремели в разных районах: возле кожевенного завода, у металлургического, на углу Петровской улицы и Итальянского переулка. Утром полиция обнаружила трупы шести немецких солдат и одного офицера. Ортскомендант майор Штайнвакс был взбешен. Начальник русской вспомогательной полиции получил строгое указание усилить патрульную службу в ночное время.

Фельдшер Александр Первеев был на ночном дежурстве, когда к нему в больницу наведался Сергей Вайс.

— Сереженька! Здравствуйте! Хорошо, что зашли. Я уже сам намеревался встретиться с вами, — обрадованно проговорил Первеев и, крепко сжав руку Сергея чуть выше локтя, повел его через прихожую в темную боковую комнату, служившую местом свидания выздоравливающих больных с родными и близкими.

— А что случилось? — насторожился Вайс.

— Нет, нет, Сереженька! Ничего особенного не произошло. Просто к нам поступил один больной из лагеря военнопленных. Он рассказывает удивительные вещи. На днях к ним доставили советского летчика, который участвовал в боях под Сталинградом. Оказывается, на западном берегу Волги наши окружили целую немецкую армию. Советские войска перемолотили танковую группировку Манштейна и успешно продвигаются на запад. Сейчас я приведу этого человека. Пусть он сам все расскажет.