Хочхоль Ли - Южане и северяне Страница 37

До местности Муннамни оставалось совсем немного. Те, кто знал дорогу, почему-то шептали на ухо соседям, но на это никто не реагировал. Казалось, этим усталым людям было все равно, где они находятся. Можно было услышать негромкий разговор между главным начальником и проводником колонны. Капитан спрашивал:

— Наверно, прошли около пятидесяти ли?

— Да. Должно быть, даже больше, — ответил проводник. Капитан снова спросил:

— А где будет следующая остановка к утру? Наверно, не доберемся до Сокчхо?

Проводник, чуть помедлив, ответил:

— Пока точно невозможно сказать. На месте будет виднее. В основном, как я полагаю, должно быть так, как вы говорите.

— Значит, до Сокчхо еще далековато, — пробормотал капитан. Снова наступила гнетущая тишина.

Чуть позже остальные тоже подошли к обочине дороги — им также хотелось освободиться. Глядя на эту картину, капитан, как бы подчеркивая свою заботу о людях, бормотал, что так разумнее, чем терпеть. Мне стало противно смотреть на эту физиономию, и я тихонько усмехнулся.

В этот момент раздался голос находившегося рядом командира первого взвода:

— Товарищ главный начальник отряда, посмотрите, пожалуйста, вон туда. Кажется, там светит какой-то огонек явно не от человеческого жилья. Что это за чудо в такую глубокую ночь?

— Да, я вижу сверкающие огоньки, но не похоже, что там люди живут, — сказал начальник, медленно поднимаясь с места.

Это явление привлекло внимание уже и других людей. Можно было даже и не вставать — все равно хорошо было видно. За невысоким холмом, покрытым густой растительностью, на узкой равнине, недалеко от подножия горы, мерцали огоньки. В темноте невозможно было точно определить расстояние, но огоньки находились на расстоянии около двух километров. При внимательном наблюдении оказалось, что это факелы, сделанные из сосновых веток, обмотанных ватой. Горели они очень ярко, и вокруг них суетились и шумели люди.

Откровенно говоря, было даже немного страшновато смотреть на это необычное зрелище глубокой ночью в незнакомом месте. Сразу подумалось, что это какой-то местный обряд жертвоприношения. Но такое было невозможно в разгар войны. Тогда что это за огни? Что делают люди в такую глубокую ночь?

Удивленные солдаты и офицеры молча продолжали смотреть на это зрелище. Вдруг один из них нарушил тишину:

— Да это люди ремонтируют железнодорожный мост, разрушенный при бомбежке. Дело в том, что днем невозможно работать из-за авианалетов.

Все согласились и закивали головами. Именно в этом месте мост был разрушен, поэтому в позапрошлую ночь наш поезд не дошел до Янъяна, остановившись в Косоне. Действительно, в ту ночь жители близлежащих районов на скорую руку восстанавливали мост. Потому горели факелы и были слышны крики.

Начальник колонны спросил проводника, что делать дальше, как идти. Тот ответил, что рядом с железнодорожным мостом имеется и пешеходный мост, который не подвергся нападению.

На это капитан с досадой ответил, что если отряд будет проходить через указанное место, то его могут обнаружить. Подумав, что проводник не совсем его понимает, он грубовато уточнил свой вопрос:

— А нельзя ли обойти это место и идти другим путем?

Теперь проводник понял начальника и ответил, что к морю можно пройти другим путем — по узкой тропинке вдоль поля. При этом он добавил, что в этом случае придется терпеть многие неудобства, так как путь будет лежать не через проторенную дорогу. В ответ капитан долго и нудно говорил:

— Это не проблема. Пройдем и по тропинке. Впрочем, что думают на этот счет командиры взводов? Как вы относитесь к моему мнению? Высказывайтесь. Конечно, бывает так, что мы вынуждены обнаруживать себя. Но без особой надобности, полагаю, нет необходимости раскрывать наш ночной марш. Если даже не брать во внимание секретность нашего перехода, подумайте, как на нас посмотрят эти работающие люди? Какое впечатление сложится у них о нас? Тем более что есть возможность не показываться им и идти другим, более коротким путем. Таково мое мнение. Подумайте, товарищи командиры взводов!

Хотя он формально поставил вопрос на обсуждение, офицеры не были готовы к такому разговору, поэтому они мямлили, не зная, что сказать. Между тем капитан продолжал настаивать на своем. Он утверждал, что, обнаружив себя, наш отряд подорвет боевой дух людей, что мы дадим реакционерам лишний повод для всяких сплетен и окажем отрицательное влияние на эффективность труда людей, восстанавливающих мост.

— Вы правильно говорите, — кое-как выдавил из себя один из командиров взвода.

И тут же вслед раздался недовольный голос человека по прозвищу Батат из Чонпхёна:

— Что за вздор! Это что, детские игры? — Затем, громко обращаясь к главному начальнику, он сказал:

— Товарищ командир, о чем вы говорите? Так вы думаете о народе? Вы утверждаете, что в данной обстановке нам нельзя показываться людям? Это несерьезно! Давайте прекратим этот пустой разговор и пойдем к тем трудягам. Если понадобится помощь, то поможем, ну а если нет — продолжим свой путь. Так будет верно!

Стало совсем тихо, как будто мы все вдруг оказались под водой. События разворачивались неожиданно и быстро, многие не успели опомниться. В этот момент кто-то из присутствующих тихо сказал:

— Я тоже так думаю: надо идти своей дорогой, и нечего еще что-то придумывать!

Всякие уловки рано или поздно обязательно будут обнаружены. Обман не пройдет. Нужно делать так, как положено. Конечно, мы не знаем во всех подробностях, что думают народные массы, но чутьё подсказывает нам, о чем размышляют наши руководители. И тут человек по прозвищу Камень-картошка из Мунчхона лукаво сказал:

— Давайте пойдем туда. Посмотрим, что там происходит. Если понадобится помощь — поможем. Если нет — организуем веселую гулянку и как следует отдохнем. Как раз завтра июльский праздник Чильсок[28]. Посмотрите на великий Млечный Путь. Все вороны и сороки летят туда. На противоположных сторонах его находятся Волопас и Ткачиха-Вега. Разве вы не видите мчащуюся золотую карету? Там сейчас начнется веселое гулянье. Давайте и мы присоединимся!

В поддержку своего приятеля Батат сказал:

— И одиноко страдающий дикий голубь, у которого умерли жена и зять, живущий теперь вместе с дочерью-вдовой, не может долететь туда. Поэтому, как видите, плетется за нами.

Тут же Камень-картошка, словно приставив острый нож к горлу капитана, грозно заявил:

— Ну, товарищ главный начальник, что вы будете делать? Принимайте решение!

На этот раз последовала довольно быстрая реакция со стороны офицеров. Точнее говоря, и там поняли, что командир отряда пытается обмануть всех.

Кто-то громко сказал:

— Это товарищи абсолютно правы! Мы, как совы, прячемся ото всех. Подумайте о нашем душевном состоянии…

— Правильно! — крикнул кто-то, поддерживая своего товарища. Голоса возмущения становились все громче. В такой сложной обстановке, конечно же, не было никакого обсуждения вопроса, поднятого главным начальником марша, а его слова повисли в воздухе.

В то время, когда происходили эти события, вслед за колонной шли четыре-пять человек. Все были удивлены тем, что в такую темную ночь какие-то люди шли за нами. Но вскоре все выяснилось, когда прозвучал недовольный голос Ёнбёнского Товарища:

— Какого черта вы плететесь сзади, никак не догоните нас? Если даже суждено умереть, то смерть надо встречать с достоинством. В обычное время воображают себя порядочными людьми, а тут словно обезумели… Почему так ненормально ведете себя?

Чуть раньше я почувствовал, что в колонне не все ладно, чего-то не хватает. Но чего именно — никак не мог осознать до конца… Лишь позже до меня дошло. Если бы Ёнбёнский Товарищ находился среди нас, то колонна не была бы в столь плачевном состоянии. Не падали бы дисциплина и моральный дух людей, главный начальник не вел бы себя так по-хамски. Но Чжасун уже знал, что эта история закончится плохо. Он как будто шептал о чем-то, и вид у него был тревожный.

Хотя Ёнхынский Папаша, Ковонский Дядюшка, а также Ким Сокчо и еще двое оказались вместе, атмосфера была натянутая. Ёнхынский Папаша, как бы поддерживая разговор, начатый Ёнбёнским Товарищем, сказал:

— У этих товарищей совсем нет чувства собственного достоинства. В такую прекрасную ночь, пока мы преодолеваем триста ли от Косона до Канына вдоль берега Восточного моря, надо любоваться красивой природой. Если не теперь, то когда еще представится возможность пройтись по побережью нашей Кореи в такую тихую темную ночь?

В разговор вмешался Ковонский Дядюшка:

— Вижу, вы любите природу. Но что можно увидеть в такой темноте? К тому же в сегодняшней обстановке не до любования природой!