Валерий Ларионов - Афганский «черный тюльпан» Страница 37

В то время в Персидском заливе действительно была напряженная политическая и военная обстановка. Иран резко выступил против Америки, захватил в заложники всех их дипломатов. Лидер Ирана аятолла Хомейни объявил Америку своим врагом. В ответ США создали силы быстрого реагирования, которые находились на многочисленных военных кораблях. Эта армия зашла в Персидский залив, обстановка там накалилась.

Я знал об этом, следил по радио за ситуацией.

— Вы что, шутите или всерьез говорите? — спросил я офицеров.

— Какие могут быть шутки, Николай! Смотри, вон ужеи морской адмирал приехал для подготовки переброски бригады в Персидский залив!

Я обернулся и… точно! В черной морской форме неподалеку от палатки к палатке ходил адмирал.

Вот это да! Сразу подумал о семье. Какой же им адрес сообщать? Ведь они и этот-то не знают (и сами мы его еще не знали), а уже придется уезжать куда-то в море. Вот незадача!

А адмирал к этому времени подошел к нам. Поздоровался, поинтересовался настроением у нас и у солдат, и пошел дальше. Ни о каком заливе он не говорил.

И тут грянул хохот подколовших меня офицеров. Они растолковали мне, что это сухопутный адмирал, заместитель Главного Политического Управления Советской Армии. Служит он в Москве, и его прислали для контроля переезда нашей бригады, так сказать, поднимать наш «боевой дух».

Короче, политработник он простой.

— Ну, что, поверил? — спросили меня офицеры.

— Ну, мужики, вы даете! Сначала не поверил, но когда увидел адмирала в морской форме, то, точно, подумал, увезет он нас в море на корабли! Мы вместе посмеялись, и это была хорошая моральная разрядка.

Хорошая шутка к месту — всегда полезна!

Потом моей батарее было приказано выступить в боевое охранение части. В километре от палаточного городка я выбрал один из двух заброшенных глиняных домов и разместил там батарею. Обошел весь полуторакилометровый участок охранения, определил места постов ночных секретов и составил «Схему обороны боевого охранения». Каждую ночь я брал автомат, будил одного из солдат и мы обходили посты. Через полмесяца в батарею приезжает начальник штаба майор Масливец. На его УАЗике мы объехали участок, вернулись в дом. Начштаба был доволен организацией боевого охранения, но вопрос он мне задал другой:

— Слушай, Коростылев, если бы мы тебе предложили служить в другой провинции, Логар, в артиллерийской гаубичной батарее, что бы ты на это сказал?

— С чем это связано, товарищ майор?

— Понимаешь, на ту батарею прибыл по замене из Союза один капитан и отказывается работать с крупнокалиберной артиллерией. Говорит, что вся служба прошла на минометах, а пушки забыл. Просится он в минометчики. Ты-то, как, не забыл ствольную артиллерию?

— Я-то не забыл. Не в этом дело. Я уже полмесяца со своими солдатами. Притерлись мы друг к другу. Я их узнал, они меня узнали. Верят мне, а я им.

— Все это хорошо, Коростылев, но для пользы службы нужно тебе туда ехать. Ведь начнутся боевые действия, а тот капитан не управится с батареей, не сможет вести огонь, помогая своему батальону.

С этим веским доводом — для пользы службы — я согласился.

— Вот и хорошо! Собирай вещи, и я отвезу тебя на аэродром, вертолет ждет тебя! — сказал нач. штаба.

Вот ведь хитрый какой! Оказывается, все уже решено и даже вертолет ждет, а он спрашивает мое мнение!

Оставив оружие, я быстро собрал чемодан и вышел во двор дувала. Батарея стояла в двух-шеренговом строю. Попрощавшись с каждым солдатом и офицером за руку, мы с начальником штаба уехали на аэродром. Так как в Афганистане вертолеты летали только парами, меня ждали два вертолета. Майор Масливец пожелал мне удачи на новом месте, остаться живым и здоровым. Я заскочил в одну из «вертушек» и пара поднялась в воздух.

Как все быстро произошло! Еще утром я строил планы по улучшению быта в батарее и в организации боевой службы, а уже в полдень вертолет несет меня над остроконечными вершинами перевала Тера, в провинцию Логар. Сидя один в салоне вертолета, я смотрел в окошко-на горы и вспоминал все, что произошло со мной за эти полмесяца. Николаев — Одесса — Адлер — Грозный — Ташкент — Кабул — Кундуз — Баглан — Пули-Хумри — перевал Саланг — опять Кабул — Гардез. Начал было обосновываться на новом месте — нет! — опять я в дороге. Что будет на новом месте? И когда можно будет написать письмо семье? Полевая почта еще не работает… Эти и другие мысли проносились у меня в этом двадцатипятиминутном полете.

— Вот таким образом я, Женя, оказался здесь, в нашей батарее. Пойдем, посмотрим, как там наша баня строится. Скоро как люди помоемся, — предложил Коростылев.

— Пойдем! Ух, тогда уж я веничком похлещу-усь! — вставая и застегиваясь ремнем, сказал Потураев.

Коростылев и Потураев прошли сначала на огневую позицию, осмотрели наличие боеприпасов у орудий, поговорили с дежурным расчетом и, выпрыгнув из орудийных окопов, офицеры подошли к стройке. Стены будущей бани уже были выгнаны, сложена печь, топившаяся из небольшого предбанника, и солдаты сейчас мастерили полок. Пол тоже был постелен.

— Бог в помощь! — приветствовал Коростылев своих солдат.

— На бога надейся, а сам не плошай, — весело ответил ему рядовой Бакуров с молотком в руках.

— Все нормально, товарищ капитан! Скоро париться будем! — в тон крикнул Баранов.

— Так уж и скоро? — спросил Потураев.

К ним подошел прапорщик Веденеев.

— Комбат, думаем над одной проблемой — куда и как сделать сток использованной воды? Обратно в арык ее нельзя.

— Ну, это естественно, — прервал его Коростылев.

— Вот мы и думаем над этим. А в другую сторону подъем горы. В гору-то вода не течет.

— А ну, давай посмотрим, что здесь можно придумать.

Коростылев зашел в недостроенную баню без крыши, огляделся.

— А что, если мы в сторону подъема отроем траншею с постоянными углублением и вода самотеком будет ее заполнять?

— Это сколько-же копать-то надо, — сказал лейтенант Костюков.

— Сколько надо — столько и откопаем. Пришлем сюда огневой взвод — они вам за три часа все сделают. Сделаем, Женя? — повернулся Коростылев к Потураеву.

— Сделаем, комбат! — ответил тот.

— Вот здесь, под полом, сделаем желобок для стока, зацементировать его, подвести к стене, а со стороны улицы пойдет траншея с углублением вниз. А? Пойдет?

— Черт его знает, надо попробовать, — сказал Костюков.

— Завтра придет взвод солдат, вот и пробуйте, а сейчас заканчивайте работу и готовьтесь на ужин.

Следующий день выдался на редкость солнечным и теплым. На разводе капитан Коростылев распределил солдат по местам работ и обслуживания техники, когда к нему подошел Потураев.

— Комбат, не хочешь со мной подняться на горку? — предложил он.

— А что там? Новые ориентиры определить?

— И ориентиры тоже… — уклончиво ответил Евгений.

На этой горке, как звали в батальоне высоту рядом с расположением, метрах в 100–150 еще с зимы майором Терещуком было выставлено боевое охранение с пулеметом и одним 82 мм минометом. Взвод солдат с лейтенантом менялся там каждый месяц.

Коростылев с Потураевым по протоптанной тропинке поднялись на горку, поздоровались с вышедшим им навстречу лейтенантом и осмотрелись. Коростылев, увидев открывшийся вид провинции, ахнул. Местность просматривалась на десятки километров. Простор для работы артиллерии! Ему в голову пришла мысль: «Вот бы здорово было, если сюда, на горку, поставить мое орудие. Дальность стрельбы позволяет держать под контролем большую часть провинции. Отсюда видно начало ущелья Дахи-Нау — значит, эти пятнадцать километров можно наши колонны прикрывать артогнем. Справа виден мост через реку Логар, а дальше видна ближняя окраина кишлака Подхаби-Шана. А прямо — вся долина вплоть до Пакистана под прицелом…»

— О чем думаешь, комбат? — прервал его мысли Потураев.

— Жень! Вот бы орудие наше сюда?

— Правильно! Я же для того и позвал тебя. Смотри, комбат, — Потураев рукой повел справа налево, — мы и в оперативности открытия огня здесь выигрываем, быстро открываем огонь по противнику прямой и полупрямой наводкой.

— Да, это так! Давай осмотрим эту вершину и решим — можно ли сюда как-то затащить гаубицу.

Они обошли вершину горы: вот позиция пулеметчика, вот миномет, вот землянка для солдат. Если сдвинуть немного к склону пулеметчика и ячейки автоматчиков, то вполне можно разместить здесь орудие. Спустившись в расположение, Коростылев доложил свои соображения майору Терешуку и получил «добро».

Теперь встал вопрос: каким образом затащить гаубицу на высокую и крутую гору? Тягач — автомобиль «УРАЛ» не потянет. Да и после переезда за арык его остановит минное поле. А что если пушку зацепить за танк? А танк и по противопехотному минному полю пройдет, и сил у него побольше, чтобы вскарабкаться на эту гору. Коростылев посоветовался с командиром танкового взвода лейтенантом Шамшуриным. Они подошли к бережку арыка, внимательно оглядели за ним минное поле и дальнейший путь по подъему на вершину.