Богдан Сушинский - Секретный рейд адмирала Брэда Страница 37

— Это не одно и то же?

— База расположена на берегу океана и омывается каким-то теплым, никогда не замерзающим течением, образующим во льдах Антарктики своеобразный температурный оазис.

— В одном из таких оазисов как раз и базируется сейчас большая часть моей эскадры, — заметил адмирал и тотчас же насторожился: — Он называл какие-то ориентиры или координаты этой оазис-бухты?

— Называл, но я даже не пыталась запомнить их, поскольку в то время уже готовила свой отход на территорию Швейцарии. Тайно, естественно.

— Значит, нам нужно обследовать все, что только способно именоваться оазисом, и с помощью субмарин прощупать побережье этих бухт. — Брэд умышленно рассуждал вслух, приглашая Лилию поучаствовать. — Однако база наверняка имеет и запасной выход на поверхность самого континента?

— Не знаю, следует ли говорить в данном случае о «Базе-211», но у Рейх-Атлантиды он имеется. Но как обнаружить его, я не знаю. А еще он рассказывал о тайном входе во Внутренний Мир, в Страну Атлантов, который находится в каком-то кратере, образовавшемся то ли от извержения вулкана, то ли от падения метеорита.

— Если только он не искусственного происхождения.

— И посреди него расположено небольшое плато, какая-товозвышенность с плоской поверхностью, которая служит атлантам жертвенником.

— И у них жертвенники? Какой ужас!

— Нет, чтобы воскликнуть: «Какой прекрасный ориентир!».

— Да, это уже хоть какой-то да ориентир, — согласился доктор Брэд. — Скорцени сам побывал в этом кратере или просто наслышан был о нем?

— Если только не врал бедной доверчивой женщине, то сам. Но где? Во Внутреннем Мире или в Рейх-Атлантиде — а эти места обитания жестко отделены друг от друга, — этого я тоже не помню.

— Что за роковая нелюбознательность, Фройнштаг? И это — у сотрудницы СД! Вы меня огорчаете.

— Просто таинства своих профессиональных секретов мужчины почему-то всегда пытаются соединять с таинством секса, а я в таких случаях отдаю предпочтение сексу Я доходчиво объяснила суть своего профессионального порока?

Адмирал улыбнулся, и впервые за время их сегодняшней встречи улыбка эта была искренней. Ему нравилась манера общения Фройнштаг, соединяющая в себе неизведанную женскую наивность — с давно известным профессиональным коварством контрразведчика.

— И кто же сейчас пребывает во главе «Базы-211» и Рейх-Атлантиды?

— По тем сведениям, которые имеются у меня, комендантом базы фюрер назначил вице-адмирала Теодора фон Готта.

— Значит, комендантом назначен был все-таки он, Полярный Барон фон Готт…

— А главным идеологом и заместителем коменданта стал контр-адмирал, хорошо известный вам барон Людвиг фон Риттер.

— Тот самый?! Начальник экспедиции на «Швабенланде»?

— Известный еще под кличкой «Странствующий Бездельник».

— Тот самый Странствующий Бездельник?!

— Которого вы, доктор Брэд, в свое время очень подвели отказом от участия в экспедиции. Ведь вы не могли не понимать, что ваш демонстративный отказ остаться в составе команды «Швабенланда» провоцировал настоящий политический скандал. Было бы понятно, если бы вы отказались еще там, в США, то есть до прибытия в Германию.

— До прибытия в Германию я не мог знать, что «Швабенланд» нашпигован целым арсеналом оружия, и что подавляющее большинство членов этой экспедиции являются эсэсовцами.

— Вы так прямо и заявили тогда в интервью одному из американских журналов, заявив о себе как о борце против нацизма в Германии и во всей Европе.

— Предлагаю на этом закрыть тему экспедиции «Швабенланда». Стоит ли копаться в этой давней истории?

— Думаю, что нам нудно было кое-что прояснить. В первые дни нашего совместного пребывания на «Флориде» я, как вы заметили, этого вопроса не касалась.

— Скорее, почти не касалась.

— Согласна, некоторые попытки вернуться к тем дням все же были. Но это, скорее, ностальгические воспоминания о прекрасных днях, проведенных в атлантическом круизе. Да и вам, адмирал Брэд, тоже хотелось кое-что прояснить.

— Но я помню, что, несмотря на полное невосприятие моего демарша, вы, Фройнштаг, все же пришли мне на помощь и, по существу, спасли не только мою репутацию, но и мою жизнь.

— Просто я чувствовала себя обязанной вмешаться, в конфликт. Мне страшно не хотелось, чтобы на моей совести оказалась моральная, не говоря уж о физической, гибель известного полярника. Тем более что к тому времени я и сама уже начала увлекаться альпинизмом, ледниками, горами…

23

Декабрь 1946 года. Антарктида. Новая Швабия.

База «Адмирал-Форт» — борт разведывательного самолета «Кобра».

Адмирал вновь наполнил бокалы коньяком, и они выпили за полярное братство — без разделения его на нации и идеологии, после чего доктор Брэд предложил вернуться к судьбе «Базы-211», от которой они так неосмотрительно отошли.

— У меня появлялась кое-какая информация, касающаяся руководства «Базы-211», — поведал он Лилии Фройнштаг, — и, в частности, относящаяся к барону фон Готту. Но, во-первых, под сомнением был сам факт существования подобной базы, тем более сейчас, в послевоенное время, а во-вторых, источник был слишком уж сомнительным.

— Я, по-вашему, источник надежный?

— Во всяком случае, внушающий мне, — прежде всего, лично мне, — доверие, — вполне серьезно отреагировал адмирал. — Поскольку вы были тесно связаны со Скорцени. Я бы даже сказал: слишком тесно.

— Еще одна фраза по этому поводу, и можно будет утверждать, что только что разыгралась первая сцена ревности в истории ледового континента.

— Этой фразы не последует, оставим пальму первенства тем, кто придет сюда после нас, И потом, я предполагаю, что подобных сцен было множество, ведь на «Базу-211» наверняка перебросили сотни женщин.

— Скажите «тысячи» и не ошибетесь.

— Кстати, вы уверены, что «База-211» все еще существует? Вы могли бы привести хотя бы один аргумент в пользу ее существования?

— То, что я вам сейчас намерена сообщить, я сообщу только потому, что это может помочь лично вам, мой адмирал.

— Попытаюсь оценить вашу жертвенную откровенность, Фройнштаг.

— Прежде чем оказаться на Фолклендах, я встретилась с двумя джентльменами из Аргентины. Они были очень заинтригованы тем, что у меня появился шанс оказаться в составе вашей экспедиции, мой адмирал.

— Настолько заинтригованы, что вынудили вас задержаться…

— К сожалению, они опаздывали, возникли какие-то проблемы с американскими миграционными властями.

— Зато в виде компенсации они наняли для вас частный самолет.

— И оплатили значительную часть моих расходов на эту экспедицию, а также готовы оплатить издание книги воспоминаний о рейде адмирала Брэда.

— Что позволит им выступить в роли цензоров. Но в любом случае, позвольте им потратиться. Книга — дело святое. И вообще, после ваших слов многое в «разведлегенде» швейцарской журналистки Эльзы Крафт прояснилось.

— Так уж и «разведлегенде», мой адмирал. Уж не намерены ли вы отдавать меня в объятия полковника разведки Ричмонда?

Прежде чем развеять сомнения Фройнштаг, адмирал задумчиво уставился в небольшое окошечко штабной комнаты, пытаясь, прежде всего, развеять свои собственные сомнения. Как и Фройнштаг, Брэд прекрасно понимал, что оба они ходят по лезвию бритвы. Контрразведка США все еще работала с жесткостью и подозрительностью военного времени. Да и суды всех заподозренных в шпионаже и диверсиях не жалели. Брэд еще помнил, что двух германских агентов, которые еще только готовились к операции по радионаведению германской ракеты на самый высокий небоскреб Нью-Йорка Эмпайр Стейт Билдинг[31], были приговорены к смертной казни, как утверждают, по настоянию самого президента Франклина Рузвельта.

— В руки Ричмонда — ни в коем случае.

— Вот видите, адмирал, как быстро мы научились понимать друг друга с полуслова. Однако мы отвлеклись. В своей заинтересованности в моем вояже они исходили именно из того, что рейд Полярной эскадры был направлен против «Базы-211», в существовании которой они не сомневаются, поскольку тесно связаны с ней.

— Жаль, что вы скрыли от меня намерения этих джентльменов появиться в США, как скрыли и сам факт вашего появления в составе журналистского корпуса эскадры.

— За годы, прошедшие после нашей встречи в тридцать восьмом году, вы переродились в замшелого янки, умудрившегося даже дослужиться до контр-адмирала и повоевать против германцев. Так что трудно было спрогнозировать реакцию этого янки на мое появление на борту авианосца. Будем считать, что я попросту подстраховалась.

Они молча допили содержимое своих серебряных бокалов и своих чашек и вопросительно взглянули друг на друга.