Юрий Гайдук - Штрафбат. Закарпатский гамбит Страница 39

Поначалу совершенно спокойный Яценюк сразу же засуетился, как только Драга скрылся из виду, и, что-то сказав своему соседу по прилавку, направился к своей тарантайке, подле которой, уткнув морду в торбу с сеном, была привязана пегая кобыла с завязанным в огромный узел хвостом. Негромким окриком разбудил спящего в тарантайке сына и, что-то сказав ему, стал запрягать в тарантайку лошадь…

Теперь уже капитан Федин даже не сомневался, на ком конкретно надо сосредоточить внимание.

ИЗ ОПЕРАТИВНОГО ДОНЕСЕНИЯ КАПИТАНА ГБ ФЕДИНА ГЕНЕРАЛ-МАЙОРУ КАРПУХИНУ:

«…По ходу оперативной разработки объекта (Яценюка), контактирующего ранее с Радистом, был зафиксирован очередной контакт С. Драги с Яценюком, после которого Яценюк прекратил торговлю мясными изделиями и вместе с сыном, а также с теми мясными изделиями, которые он не успел продать в это утро, тронулся на своем возке по направлению к Мукачево.

Не останавливаясь нигде по дороге, они въехали в Мукачево, и Яценюк остановил лошадь у городского отделения милиции. Оставив сына с возком и лошадью, он зашел в помещение милиции, но вскоре вышел оттуда и тронулся к себе на хутор.

Как удалось выяснить, в отделении милиции он контактировал с капитаном по фамилии Гладкий, сотрудник Мукачевского уголовного розыска.

Вернувшись к себе на хутор, ни Яценюк, ни его сын более никуда в этот день не выезжали».

Записка по «ВЧ»

«Срочно!

Абакумову.

Операция «Закарпатский гамбит» входит в завершающую стадию. Установлен «Михай» – капитан милиции Гладкий, имеющий опыт оперативной работы и, естественно, опыт работы по наружному наблюдению.

В целях исключения расшифровки оперативников отдела наружного наблюдения людьми «Михая», среди которых могут быть сотрудники Мукачевского отделения милиции, также владеющие наработками наружного наблюдения, прошу снять всё наружное наблюдение за объектами, исходящими по «Закарпатскому гамбиту».

Всю ответственность по завершению операции беру на себя.

Радистом отправлена шифрограмма «Михая», в которой тот подтверждает дату и время встречи Вербовщика.

Глава 17

Явно уязвленный отказом Сталина передать оперативную разработку американского резидента его ведомству с дальнейшей раскруткой тех лиц, которые подписались сотрудничать с американской разведкой, Лаврентий Павлович Берия сделал еще один заход, чтобы доказать Сталину свою правоту, однако главнокомандующий был неумолим.

– Послушай, Лаврентий, – пыхнув трубкой, прищурился на Берию Сталин, – признайся честно, чего ты добиваешься?

Побледнев от осознания того, что Сталин подозревает его в том, что он вопреки всем фактам пытается все лавры по разоблачению врагов народа приписать себе и своему ведомству, Берия вдруг почувствовал, как у него запершило в горле, и он негромко произнес:

– Я хочу, чтобы были задержаны все фигуранты этого дела во главе с главным исполнителем.

– Так они и будут не только задержаны, но и осуждены нашим советским судом.

– Я глубоко сомневаюсь в этом.

– Но почему? – удивился Сталин.

– Я уже излагал свои доводы и готов повторить их еще и еще раз.

– Так повтори же! – нахмурился Сталин.

– Американский резидент – это высочайшей квалификации профессионал, который разоблачит подставных бандитов сразу же, как только пообщается с ними. И тогда уже нам не видать тех списков, которые должны уйти за границу.

– Так, – пыхнул трубкой Сталин, – и что же ты предлагаешь?

– Серьезно поработать с «Михаем», благо у нас есть еще время для этого, и как только наш американский друг прибудет в Мукачево, взять его вместе с его сопровождением и списками.

Прищурившись, Сталин смотрел на Берию.

– И что же ты, Лаврентий, сможешь предъявить «Михаю», чтобы иметь возможность «серьезно поработать» с ним?

– Думаю, что найдем нечто такое, что заставит его говорить, – уклончиво ответил Берия.

– Хорошо, допустим, в этом деле ты преуспеешь, хотя я глубоко сомневаюсь в том, что «Михая» можно будет взять просто на испуг. Но допустим, даже он заговорит и покажет тебе Вербовщика, причем глубоко законспирированного, но ему-то ты что сможешь предъявить?

– Списки!

– «Списки…» – хмыкнул в свои усы Сталин. – А если он прибудет в Мукачево голым… без списков, которые дожидаются его в другом месте, и он должен будет забрать их уже по ходу продвижения? В этом случае что ты будешь делать? Ну же?! Я слушаю тебя, Лаврентий.

Берия какое-то время молчал, наконец произнес, не глядя на Сталина:

– Предложенная вами схема слишком сложна и многоступенчата, чтобы Вербовщик пошел на это.

– Даже так? – удивился Сталин. – А вот мой личный опыт работы в революционном подполье подсказывает мне, что именно так и только так должен поступить этот резидент.

Пыхнул своей трубкой и закончил, уже не глядя на Берию:

– Слишком серьезный груз он несет своим хозяевам, чтобы всю дорогу по Украине, заметь, Лаврентий, – по освобожденной Украине тащить его на себе. А посему оставь эти дебаты и займись своими делами, которых у тебя тоже невпроворот…

Сталин, обладавший сверхчеловеческой интуицией на «подводные камни» и глубинную опасность даже там, где, казалось бы, ее и быть на должно, оказался прав. «Вербовщик», назвавшийся при знакомстве с Боцманом Степаном Выкристом, не очень-то поспешал покидать Мукачево, где его приютил на своей квартире капитан Гладкий, и, судя по всему, чего-то выжидал. В том, что он пришел в Мукачево без «груза», Андрей даже не сомневался. А это значило…

После мозгового штурма, проведенного ночью в схроне, остановились на варианте, который выдвинул Мося, обосновав его практикой многоопытного мазевого каталы. Мол, когда надо было обуть по полной программе какой-нибудь городишко, в котором водились не только советские бумаги, но также и советские фуцелы [103] , которых начинало трясти при одном только виде листов и листиков [104] , моментально сколачивалась бражка игровых [105] , и в этот городок свозились колоды меченых, подрезанных и прочая-прочая карт, которые только и оставалось что взять в нужное время. Все остальное было делом техники… Игровые, поселившиеся в гостинице этого городка с почти настоящими командировочными удостоверениями, разъезжались по своим городам и весям, а несчастным, но вполне упакованным советским чиновникам, которых начинало трясти от одного только вида листов и листиков, оставалось только пустить себе пулю в лоб или же пойти этапом за растрату казенных денег.

– Так что же, ты хочешь сказать, что наш Выкрист загодя переправил свой груз куда-то в более надежное место, а теперь только ждет удобного момента, чтобы сделать марш-бросок, забрать груз и уже оттуда прыгнуть через границу? – уточнил Крест.

– Думаю, так оно и есть, – подтвердил Мося.

– А чего ж он тогда кота за яйца тянет? – подал голос взрывной Пикадор.

– Может, все-таки в нас засомневался? – покосился на Боцмана Шайтан.

Бокша угрюмо молчал, сам не зная, что думать по этому поводу, и тут вновь слово взял Мося:

– Не, тут ты, Рафик, неправ. В нас он уже не сомневается ни грамма. Мы для него не только колхоз гопстопников, которым человечка в деревянный бушлат одеть, что ему на землю высморкаться, мы для него еще и тот самый товар лицом, за который он еще вполне серьезные хрусты поимеет, когда мы дадим согласие работать на ихнюю засранную разведку. Здесь в другом дело. Носом чувствую, что еще не все листики сошлись в едином месте, и как только будет доставлена последняя партия…

Шесть пар глаз уставились на Бокшу, но Андрей и сам не знал, что делать. Вроде бы и прав Мося, и в то же время…

Однако надо было что-то говорить, на чем-то ставить точку, и он, кивком головы подтвердив выдвинутый Мосей вариант, произнес негромко:

– Судя по всему, Мося прав. Однако как бы то ни было, но готовиться надо к самым неожиданным поворотам. – И пояснил, заметив недоуменный взгляд Волка: – Не для того этот засранец, как скажет наш Мося, прочесал половину Украины, чтобы лопухнуться на последнем заделе. И еще чувствую, что ждать долго не придется. А посему так. Пускаем три бутылки по кругу, плотно закусываем, тем более что закуса выше крыши, и на боковую.

Глава 18

Андрей Бокша как в воду глядел, сказав, что «ждать долго не придется»: уже утром следующего дня, едва над лесистым взгорьем поднялось солнце, послышался условный свист, и из-за деревьев во всей своей красе нарисовался мукачевский штамп по фамилии Гладкий. Как всегда в штатском, но при оружии. Кивнув Кресту, который в этот самый момент застегивал ширинку, выбираясь из кустов, он сказал, чтобы позвали Боцмана, и когда Андрей поднялся из схрона, тронул его за рукав, отзывая в сторону.

– Что, с новостью какой или опять ляля-тополя будем? – буркнул Андрей, в упор рассматривая милицейского капитана. Он бы шматок жизни не пожалел, чтобы узнать, что же за крендель такой кроется за этим рогометом [106] в погонах, однако когда спросил об этом смершевца Новикова, тот только плечами пожал да сказал еще, будто запрос по Гладкому запущен в центральную картотеку НКВД, однако все станет окончательно ясным, когда его допросом займется Лубянка. Однако пока что он был тем самым связующим звеном Степана Выкриста с Боцманом и это самое звено надо было беречь пуще собственного глаза.