Евгений Авдиенко - Последние солдаты империи Страница 39

Первый жизненный опыт, он же – сексуальный, Лидия Ковальски получила в шестнадцать лет в имении графа Потоцкого, куда они с матерью устроились работать на лето. Это случилось через месяц; на одном из приемов по случаю юбилейных именин старого графа собралось несколько представителей родовитых польских фамилий, и Лидия, прислуживая за столом, – она должна была подавать гостям десерт – не сразу обратила внимание, что за ней пристально наблюдают два гостя, отец и сын Лещинские.

Старший Казимир Лещинский, дородный, красивый мужчина лет шестидесяти, богатый польский дворянин из знатного шляхецкого рода пользовался особым расположением Варшавского генерал-губернатора, с которым, поговаривали, имел общие дела по поставкам фуража и продовольствия в русскую армию. С графом Потоцким Казимир был в дальнем родстве и как родственник получил обязательное и безапелляционное приглашение отметить очередные именины.

Его сын Бронислав, окончив Харьковский университет, где он изучал юриспруденцию, отказался от гражданской карьеры и вопреки воле отца поступил на военную службу в 12-й Гвардейский уланский полк, который на тот момент был расквартирован в Киеве. Это решение Бронислава на долгие восемь лет определило отношения между отцом и сыном. Деспотичный и властный Казимир Лещинский не смог простить своему единственному чаду ослушания: пригрозил лишением наследства и снижением ежегодной ренты с имения покойной матери Бронислава. Но молодой человек был упрям и своеволен не меньше, чем его отец. Он хорошо знал, что закон на его стороне и отцу не удастся обойти его в финансовых вопросах, поэтому по прибытии в полк отправил родителю письмо, в котором с уважением, но обстоятельно и четко изложил свою позицию и свой взгляд на эту щекотливую проблему.

Отец внял настойчивой уверенности сына и раз в год через своего поверенного в Киеве выдавал положенную Брониславу сумму, не вступая, однако, со строптивым отпрыском в личную переписку.

Ситуация изменилась в конце 1905 года; узнав, что его сын отличился при подавлении революционных выступлений в Москве и заслужил боевой орден и личное оружие от государя императора, Казимир смягчился и через дальнего родственника передал, что Бронислав может приехать домой для обстоятельного и дружеского разговора с отцом. Что молодой офицер не преминул сделать, так как сам с недавнего времени тяготился этой неразрешенной семейной проблемой.

В родительском доме для бравого ротмистра развлечений было немного; доступные польские крестьянки быстро наскучили молодому человеку, а от шумных компаний и пирушек до утра, к которым он привык во время службы в полку, пришлось отказаться, чтобы не портить хорошего впечатления, произведенного на отца. Бронислав ежедневно и мучительно для себя выслушивал наставления родителя о том, как молодому человеку в его возрасте надлежит устраивать свою жизнь и судьбу, и уже собирался покинуть отчий дом раньше срока, когда узнал о прибывшем с оказией приглашении на именины графа Потоцкого. От безделья и скуки и от того же желания угодить отцу, Бронислав решил поехать, втайне надеясь на какое-нибудь маленькое и легкомысленное приключение, которое всегда может произойти на таком родственном собрании.

Один из соседей старого графа, Юзеф Биллевич, узнав, что Казимир Лещинский прибудет со своим единственным сыном, привез двух своих перезревших, но еще красивых дочерей в надежде, что отец Лещинский польстится на богатое приданное его дочек. Однако Бронислав, мельком взглянув на широкие и румяные лица местных дебелых красавиц и разгадав сей нехитрый трюк Биллевича, стал с удвоенной силой уделять внимание тридцатилетней вдове графине Марии Старобельской, прочитав на ее лице, как в зеркале, естественное желание маленького флирта. И ко времени десерта Бронислав был уже близок к победе, проведя под столом целое наступление на все доступные части тела вдовой красавицы, до которых он только смог дотянуться.

Казимир Лещинский с великодушной улыбкой наблюдал за вниманием сына к вдовой графине, сам он уже второй год пользовался ее услугами, регулярно встречался с ней в Варшаве и, может быть, поэтому не сразу обратил внимание на юную Лидию, которая в тот момент подавала гостям воздушное крем-брюле.

Бросив один-единственный взгляд на подошедшую к нему девушку, Казимир Лещинский был сражен наповал. Красота Лидии, а особенно ее не по возрасту томные зеленые глаза, настолько поразили молодящегося польского ловеласа, что он прямо за столом, без долгих обсуждений и проволочек, договорился с хозяином, что тот уступит ему девушку, которую он, не мудрствуя лукаво, решил официально определить в экономки, а неофициально – в любовницы, о чем с плотоядной улыбкой и сообщил графу Потоцкому.

Бронислав тоже обратил внимание на исключительную красоту Лидии; она словно явилась к нему из его далеких подростковых снов, когда юный Бронислав, еще не познав женщину, именно такой представлял себе свою девушку-мечту; с невинными ресницами, большими зелеными глазами и высокой, не по возрасту развитой грудью. Словно стрелой амура, поразила его пресыщенное любовью, черствое и сластолюбивое сердце обольстительная простолюдинка, и Бронислав решил действовать немедля.

После обеда молодой человек вышел в сад и подробно расспросил у местного дворецкого о Лидии. Узнав о ее короткой жизни все, что только можно, Бронислав, не догадываясь о намерениях отца, решил этим вечером за ней приударить и отправился на кухню, чтобы договориться о вечернем свидании. Но молодая вдовица-графиня не собиралась отпускать своего красивого кавалера; она перехватила Бронислава в диванной и затем целый вечер не отпускала молодого человека от себя. А когда пришла пора гостям разъезжаться, то с претензиями великодержавной собственницы настояла на том, чтобы молодой Лещинский сопроводил ее до порога дома. И Бронислав, как галантный кавалер, был вынужден согласиться, проведя затем целых два дня в объятиях своей новой и страстной любовницы.

Когда же молодой человек, усталый и довольный, вернулся домой, то, вспомнив про прекрасную кухарку, принялся изобретать повод, чтобы навестить старого графа и увидеться с зеленоглазой колдуньей. Каково же было удивление Бронислава, когда Лидия вместе с матерью на следующий день сама появилась в отцовском доме и в первую же ночь осталась в спальне Казимира Лещинского. А наутро, счастливо напевая, принялась хлопотать по хозяйству.

Всю эту первую ночь промучившийся ревностью Бронислав проклинал своего похотливого родителя. Соперничество с отцом казалось молодому человеку чудовищным фарсом. И когда еще через день озабоченный делами родитель на несколько дней уехал в Варшаву, влюбленный ротмистр сразу же перешел в наступление и после короткой и неожиданной атаки овладел Лидией прямо в батюшкином кабинете, где внезапно притихшая при его стремительном появлении Лидия убирала разбросанные книги и бумаги.

Страстные и нежные ответные ласки юной экономки оказали еще большее влияние на пожар любви, который со свежей силой разгорелся в душе молодого человека, особенно когда он почувствовал, как это юное и прекрасное существо, плача и кусая губы, содрогается и бьется под ним, купаясь в сладостных волнах физической любви.

Вернувшись в свою комнату, Бронислав с ужасом понял, что его чувства к девушке гораздо серьезнее всего того, что он испытывал ранее к другим женщинам, и, поразмыслив немного, решил, что по приезду отца, будет честнее и правильнее поговорить с ним о своей возможной женитьбе на Лидии.

Здесь нужно подметить, что неопытная и чистая девушка Лидия Ковальски, каковой была она до первой ночи, проведенной со старшим Лещинским, тоже влюбилась в молодого и красивого Бронислава. Резкий контраст в обращении: грубые и животные требования отца и нежное и трепетное восхищение его сына – пробудили в ней природную и до поры дремавшую чувственность. Отдаваясь молодому Лещинскому, Лидия в первый раз в жизни испытала волшебный миг счастья близости с мужчиной, и от нахлынувших новых чувств, убежав после в сад, долго плакала, сама не зная отчего.

Однако юная польская крестьянка знала свое место; она понимала, что претензии на нее обоих Лещинских не могут быть удовлетворены одновременно и что ей нужно договориться с горячим и темпераментным Брониславом о сокрытии их связи, которая к тому же после отъезда ротмистра к месту службы, грозила обернуться для девушки большой и непредсказуемой бедой. Каково же было ее удивление, когда через три дня, гуляя с ней в роще, окрыленный любовью Бронислав рассказал Лидии о своем намерении сделать ее своей законной женой и по-детски наивно сделал ей, простой польской крестьянке, официальное предложение.

Пораженная Лидия, потупив глаза, долго молчала, и когда Бронислав уже начал терять терпение и в отчаянии заявил, что отказ разобьет ему сердце, она разрыдалась и в слезах молила прощенья за те ночи, которые она, не по своей воле, провела в спальне его отца.