Юрий Жуков - Укрощение «тигров» Страница 39

Шмидт и Воронин ушли из района, стали пробираться к линии фронта. В Краснополье остановились, облюбовали глухой хуторок Думовку. Начали там распространять листовки против фашистов. Постепенно сколотили подпольную группу из 16 человек, раздобыли четыре винтовки, два полуавтомата, гранаты, патроны. Начали охотиться за фашистами.

На борьбу против партизан был прислан карательный отряд в составе 150 солдат. 11 партизан прорвались, шестеро, в том числе и Шмидт, были схвачены. Их пригнали в Сумы и бросили в концлагерь, созданный на территории сахарного завода.

— Всего нас, заключенных, было там пять-шесть тысяч, — глухим, надтреснутым голосом рассказывает этот преждевременно состарившийся человек. — Лежали вповалку на грязном полу. В одном помещении длиной двенадцать метров и шириной восемь метров находилось двести пятьдесят человек. Среди нас было много женщин, стариков и даже детей. Стоял невыносимый смрад. Каждый день выносили десятки трупов: нас морили голодом. Тех, кто еще держался на ногах, выгоняли на уборку помещений, где размещались немецкие лазареты, — в Сумы привозили с фронта огромное количество раненых.

Надсмотрщики зверски избивали нас. Помнится, грозой лагеря был гитлеровский капитан, злой седой старикашка в очках, плюгавый на вид. Он ненавидел нас. Как появится в лагере, так и начинает бить заключенных по зубам. А за ним идут здоровенные верзилы с дубинками, и кому он отвесит пощечину, они того бьют наотмашь…

7 августа прошлого года Шмидту посчастливилось бежать из этого ада: 15 заключенных были посланы на уборку огорода, часовой зазевался, Шмидт прыгнул в кусты — и был таков! Его спрятали незнакомые люди в совхозе Вирты. Там он познакомился с двумя бывшими военнопленными — Алексеем Цыплаковым и Николаем Аносовым, и они решили снова возобновить борьбу, совершая акты саботажа на обмолоте хлеба, который гитлеровцы спешили вывезти в Германию. Позднее, в феврале этого года, Шмидт вступил в партизанский отряд под командованием Василия Литвиненко и сражался в его рядах, пока в район, где действовал этот отряд, не пришли советские войска.

Там, в отряде, Шмидт встретил еще одного беглеца из Сумского лагеря смерти — бывшего председателя правления колхоза одного из хуторов Краснопольского района, от которого узнал продолжение страшной истории этого лагеря.

Оказывается, вскоре после побега Шмидта гитлеровцы перевели своих узников в более надежное, с их точки зрения, помещение тюрьмы. Начались массовые расстрелы. Дважды в сутки приезжала за смертниками крытая машина — в 9 часов 30 минут вечера и в 4 часа утра. Никто не знал, чья следующая очередь. Поэтому весь лагерь постоянно пребывал в страшном моральном напряжении, В 9 часов 30 минут вечера и в 4 часа утра тюрьма оглашалась неистовыми криками. Бились в истерике женщины, громко рыдали дети, кричали старики, проклиная палачей. Гитлеровцы поспешно впихивали своих жертв в машину, и вопли постепенно стихали.

Расстрелы производились в овраге, у водокачки…

Я рассказываю обо всем этом предельно сжато, почти конспективно: факты сами говорят за себя и не нуждаются и комментариях. Пусть же как можно больше людей узнает о том, что происходит по ту сторону линии фронта, и почувствует, с каким нетерпением ждут там Красную Армию!

На обратном пути мы завернули в колхоз «Широкий лан». Нам повезло: мы попали на собрание комсомольской организации. Пока здесь всего 6 комсомолок: Вера Лемишко и Василиса Кочура, окончившие перед войной десятилетку, Дора Собина — до войны училась на втором курсе Харьковского педагогического института, Шура Симоненко, успевшая окончить всего шесть классов, Мария Рожевец и Мария Степченко, окончившие семилетку.

Все они рады-радешеньки, что им удалось спрятаться от гитлеровцев, которые, отступая, угоняли всю молодежь и Германию. Угнали многие десятки юношей и девушек. «Крику-то, крику сколько было!» — восклицает Дора. И вот сейчас девчата обсуждают вопрос о том, как и что надо делать, чтобы поставить разоренный гитлеровцами колхоз на ноги.

Повестка дня большая и разнообразная: как быстрее и лучше убрать урожай; какие подарки получше подобрать для бойцов, идущих освобождать Украину; кто из девчат сплетет венки на братскую могилу; когда выйдет первый номер стенгазеты. По каждому вопросу — жаркое обсуждение. Глаза комсомолок блестят от волнения. Чувствуется, что сам факт созыва этого собрания для них после гитлеровской неволи большой праздник. Как о тяжелом кошмаре, вспоминают они о недавних днях, когда комсомольские билеты надо было прятать где-нибудь под стрехой или в земле, когда советскую газету, сброшенную с самолета, передавали из одного кутка села в другой с величайшей опаской и хранили ее как драгоценность.

Все девчата сейчас с утра до вечера работают в поле, помогают старикам собрать разбросанный колхозный инвентарь, привести его в порядок и пустить в дело. Когда-то «Широкий лан» был богатым хозяйством — одной земли у него 1350 гектаров. Колхоз участвовал во Всесоюзной сельскохозяйственной выставке. Была у него молочная ферма, была свиноводческая ферма, была птицеферма. Все это разграблено гитлеровцами. Уцелела только пасека из 50 ульев, ее спас старый пасечник — инвалид Федот Павлович Стулень, и вот уже колхоз продал государству два с половиной центнера меду.

Жизнь начинает теплиться. Колхоз уже имеет 21 коня. Под руководством пятидесятисемилетнего Кочуры колхозники собрали плуги, бороны, нашли сеялку, готовятся к озимому севу. Они верят, что вот пройдет какое-то время, и «Широкий лан» опять заживет хорошей жизнью, как до войны, а может быть, и еще лучше. Вот только прогнать бы подальше фашистов!..

И прогоним! Еще немного, и там, на западе, где сейчас еще свистит плетка фашистского надсмотрщика, вот так же точно соберутся под сенью вишневых садочков комсомольцы, сядут у хат старики, и пойдет у них спокойный, теплый разговор о хозяйственных делах.

Одного только хочется: чтобы побыстрее наступил этот долгожданный час.

Ротный книгоноша

30. VII, 18 ч. 30 м.

К сведению редакции. По-прежнему нахожусь в 40-й армии, которой командует генерал Москаленко. Сегодня утром мы были у него. Уверяет, что в случае необходимости мы можем быстро оказаться в центре событий, ожидание которых здесь вновь буквально разлито в воздухе. Убивает бездорожье: день за днем льют проливные дожди, дороги раскисли.

Вчера пытались пробраться к Катукову, но по уши увязли в грязи и были вынуждены вернуться в деревню, где вот уже несколько дней находится наша корреспондентская штаб-квартира. Вечером снова был ливень, а сегодня с утра пасмурно, моросит реденький, въедливый, какой-то осенний дождь.

Ощущение собственной беспомощности и зависимости от этой черноземной грязи страшно раздражает. Мучительно думаешь все время о том, что, пока мы здесь сидим, подобно мухам, прилипшим к клейкой бумаге, где-то на соседних участках могут развернуться решающие события.

Машина Фишмана из-за исключительного бездорожья вышла из строя. Вынужден отправить ее в дальний тыл для ремонта сроком на десять дней. Фишман сопровождает машину. Я остаюсь, буду работать с попутными. Опыт показал, что это можно делать без особого труда. Надеюсь, что перебоев в освещении назревающих операций не будет. Снимками вы пока обеспечены.

Передаю передовую статью на тему, которая очень важна для армейских комсомольских организаций.

Мотострелковый батальон с боем вошел в безлюдное село. Полуразрушенные дома еще трели. У разгромленной фашистами школы валялись книги. Панычев подобрал несколько томиков, заботливо счистил с них грязь и передал комсоргу. «Заметьте это место, — сказал он, — как только позволит обстановка, надо будет собрать литературу».

После боя стрелки вернулись к разрушенной школе и собрали много ценных книг. Много литературы было обнаружено и среди развалин домов колхозников. В квартире, где жил когда-то учитель, стоял полуразрушенный шкаф, полный литературы. Так было положено начало библиотечкам, которые по почину заместителя командира батальона майора Панычева были созданы в каждой роте.

Библиотечки вручены на хранение книгоношам, которые носят их в специально сшитых сумках. Они раздают книги по отделениям, рекомендуют интересную книгу бойцам, советуют, что читать, следят за сохранностью книг. Библиотечки пополняются за счет книг, присылаемых шефами из тыла, за счет литературы, получаемой политотделом, за счет пожертвований, сделанных бойцами.

Роты иногда обмениваются книжным фондом. Этот обмен значительно увеличивает возможности обслуживания красноармейца интересной литературой, нужда в которой на фронте исключительно велика.

То, что сделано в мотострелковом батальоне, где заменителем командира майор Панычев, заслуживает всяческой похвалы и подражания. Книга в окопе — великая сила, и мы обязаны эту силу использовать как можно шире.