Клаус Гранцов - Пепел большой войны Дневник члена гитлерюгенда, 1943-1945 Страница 4

Песок, песок, песок… Таково первое впечатление, которое производит этот лагерь. Чтобы добраться до него, нам пришлось довольно далеко шагать пешком из Лебы,[21] так что ничего удивительного, что под конец мы уже хватали воздух ртом, как собаки, а горло у нас вскоре после выхода горело от жажды. Ремни ранца растерли правое плечо до крови, сам тяжелый ранец бил по спине, в ботинках было полно песка…

Так что нам было не до красот окрестностей. Открыть их для себя мы смогли только на следующее утро, когда, перевалив через высокую дюну, сбежали вниз на пляж, чтобы умыться в Балтийском море и почистить зубы. Это воистину чудесно — бежать рано утром, в шесть часов, босиком по песку, загребая его ногами. Жаль, что нам не разрешено купаться, поскольку некоторые из нас не умеют плавать, так что нам позволили только зайти в море по грудь и вымыться. И очень интересно чистить зубы соленой морской водой, оставшийся во рту вкус держится весь день и напоминает о море. Когда мы бежали обратно в лагерь, на востоке поднималось солнце.

Затем во всех трех бараках нашего лагеря начались внутренние работы по устройству. Все обстоит не так уж и плохо, весь пол помещения устлан матрацами, и мы спим по двое на одном таком матраце, набитом высушенными водорослями. Подушками нам служат наши ранцы; ни шкафов, ни тумбочек нет и в помине. Все предельно примитивно, но нам очень нравится, это и есть настоящая романтическая жизнь в лагере.

Надо сказать откровенно, я несколько побаивался здешних порядков, но все оказалось не так уж и плохо. Только один из шарфюреров[22] тупой служака, знающий только две команды — «лечь» и «встать», остальные вполне нормальные ребята.

С едой также все более или менее сносно. Поначалу была изрядная суматоха из-за талонов на продукты, поскольку большинство их с собой не взяли, а отсюда их перевести нельзя. Особенно это неприятно для деревенских ребят, потому что у городских ребят такие талоны есть. У меня тоже не было с собой талонов, только отпускные талоны Герберта, которые я здесь отдал. Их должно хватить, потому что мы все едим из одного котла, но готовят так много, что всем наливают тарелки по полной.

Я уже побывал в наряде на кухне. Одна из поварих очень даже ничего, такая пухленькая, всегда веселая и смешливая. Мы с ней дуэтом поем последние новинки. Больше всего ей нравится напевать «Сегодня папа уходит на работу, а мама остается дома!». Эту песню я еще не слышал, а ведь я знаю их очень много.

В нашем бараке многие из ребят уже испортили себе животы жестким солдатским хлебом. Наш санитар выдает каждому таблетки слабительного. После них мы все бегом мчимся в ближайший овраг. Приходится спешить изо всех сил, потому что до туалетов, сооруженных довольно далеко от наших бараков, просто не добежать. Мы зовем всех, кого потчуют касторкой, «поносниками».

Но куда больше нас всех достают комары! И никто не знает, как от них можно защититься. Я уже весь искусан, наверное, у меня слишком вкусная кровь. А еще здесь есть куриные блохи, да и дома я не мог зайти в курятник, они на меня сразу же набрасывались. Слава богу, что хотя бы всякие доисторические чудовища вымерли. Хорошо бы, чтобы вместе с ними исчезли бы и комары!

Я стараюсь побольше валяться на солнце, кожа загорает, и тогда комариные укусы не так зудят. Каждый день стоит чудесная погода.

Сегодня, в воскресенье, до обеда у нас прошел отличный музыкальный час. Мы расположились на склоне одной из дюн, трое из нас играли на аккордеонах, а все мы разучили много новых песен: «Твой шатер по ту сторону долины», «Дикие гуси летят в ночи», «Высокие ели и звезды в ночи», а также шуточную пародию на церковный хорал.

Один парень из моего барака не хотел петь вместе с нами вторую строфу, потому что там высмеивается пастор. Как мне кажется, это потому, что у него самого отец пастор. Мы вдоволь посмеялись над ним, а наш шарфюрер прогнал его обратно в лагерь. Он и в самом деле завелся совершенно напрасно, потому что в этой песенке вместо пастора точно так же мог упоминаться учитель или доктор, который у лягушек «отрывает лапки с отменной радостью и с наслаждением и лопает их, потушив в остром соусе!». Да, этот музыкальный час поистине был чудесным, и я надолго сохраню его таким в своей памяти: как мы распевали во все горло песни, сидя на белом песке, а перед нами за другими бродячими дюнами расстилалось голубое море с белыми барашками волн, за нами шелестели листьями деревья, а весь мир, как земной, так и небесный, тонул в голубом и белом.

После обеда мы наблюдали за полетами на планерах. У ребят из гитлерюгенда, которые собираются пойти в авиацию, неподалеку от нас есть большой летний тренировочный лагерь. Здесь они могут получить свидетельства пилота категорий А, В и С. Для начинающих есть небольшая дюна, с которой они могут делать короткие планирующие полеты, а для более опытных — самая высокая вершина Лонских Дюн с прекрасным длинным пологим склоном. Мы должны были помогать с подготовкой машин к полету. Какое же это прекрасное зрелище, когда отцепляется буксировочный трос и освобожденный планер внезапно взмывает в воздух!

К сожалению, этот день оказался для планеристов неудачным. Один из начинающих летунов во время короткого скольжения не смог удержать свой планер, и он под конец рухнул на землю, сломал правое крыло и остался лежать, как подстреленная охотником птица. В это время другой планерист стартовал с большого склона, внезапно клюнул носом и, словно коршун на маленькую птичку, врезался в лежащий на земле планер со сломанным крылом! Ну как же это так могло произойти, ведь дюна такая большая! Вот же была нам работа растаскивать эти два планера! А потом надо ведь будет как можно быстрее починить этот планер, чтобы на нем можно было бы выполнять зачетные полеты, которые являются обязательными на экзаменах. Ведь только тех, у кого есть свидетельства категории С, могут взять в летный персонал люфтваффе, а туда стремятся все, кто мечтает о лаврах Мёльдерса[23] и Галланда,[24] и никто не хочет в наземные команды. Ребята хотят попросить разрешения работать ночью, чтобы их планер смог снова подняться в небо.

К вечеру неподалеку от нашего лагеря обосновалась киногруппа из студии УФА. Они собираются снимать в дюнах фильм, действие которого происходит в пустыне. Вот было бы здорово, если бы сюда приехали и киноактеры, возможно даже Генрих Георге[25] или Цара Леандер.[26] Интересно, фильм «Песнь пустыни» тоже снимали в этих местах?

Последняя ночь в лагере на Донских Дюнах. Никто не может спать. Ребята из других бараков устроили нашему сыну пастора представление «святой дух». Они пришли, завернувшись в простыни, в наш барак, вытащили его наружу в чем мать родила и вымазали ему задницу сапожным кремом. Когда он стал кричать, они еще и добавили — начистили до блеска сапожной щеткой. Это было уморительно, стоило посмотреть на эту картинку. Я смеялся до колик в животе, хотя мне было жаль парня. Но он больше не кричал, в общем, перенес все на троечку. Ну а я пошел за ним и помог ему оттереть всю эту ваксу песком на берегу. В барак он вернулся чистеньким!

Сегодня утром мы прощались с лагерем. К нам приехали руководитель районного отделения гитлерюгенда и несколько членов более высокого руководства. Построение прошло просто великолепно, все сияло чистотой и порядком. Недаром нас так гоняли в последние дни, готовя к этой последней линейке. Во время парадного прохода мы запели на три голоса «Высокие ели и звезды в ночи». Но едва мы дошли до слов «все же, Рюбецаль,[27] тебе хорошо бы про это знать», как районный руководитель гитлерюгенда крикнул: «Прекратить пение!» — и стал гонять нас по дюне, по ее склону вверх и вниз. Никто из нас не мог понять, чем мы это заслужили. Я было решил, что мы пели не в такт и недостаточно громко. Но затем он скомандовал: «Стройся!» — и стал нас спрашивать, почему мы пели именно эту песню. Никто из нас не мог ответить на этот вопрос. Почему человек поет ту или иную песню? Да просто потому, что он ее выучил!

Один из отрядных вожатых потом объяснил нам, что петь эту песню запрещено, поскольку она является опознавательным знаком одного молодежного движения, которое борется против гитлерюгенда. Они называют себя «благородными белыми пиратами» и в этой песне вместо строки «раскинулся лагерь вдали» поют по-своему «раскинулся лагерь благородных белых пиратов». А вторую строфу они поют как в правильном варианте, но вкладывают в нее другое значение:

Услышь, Рюбецаль, что мы тебе скажем:Народ и родина потеряли свободу,Взмахни своей дубиной, как в былые дни,И порази наши ссоры и раздоры!

Вот так они выделываются! Ребята, которые борются против нас, против гитлерюгенда, по сути дела сражаются против самих себя, так как мы все состоим в гитлерюгенде.[28] Но как было раньше? Герберт и Эрвин ходили тогда в серых форменных рубахах и состояли в каком-то «молодежном движении», как они тогда себя называли. Может, «благородные белые пираты» тоже какая-нибудь подобная группа? Тогда они должны тайно носить значок своей организации где-нибудь под отворотом куртки или в складках шапки. Но совершенно точно мы так ничего и не узнали.