Пак Голь - Отечество Страница 4

Чор Чун словно очнулся от забытья. Он резко встал, усталость пропала.

— Прошло время говорить о планах… Какие участки шахты можно вывести из строя, чтобы их подольше нельзя было восстановить? Забои, двигатели, копер, электростанции, еще…

Лицо Чун О исказилось гримасой отчаяния. Он удивленно смотрел на товарища и наконец проронил:

— Тебе лучше знать…

Парторг бессильно опустил руки.

— Созови партийное собрание. Впрочем, сначала пойдем к директору. Он на месте?—спросил Чор Чун.

— Иди один, я не могу.

— Это еще что?! Ты же парторг!…

Хан Чун О нерешительно поднялся.

— Директора убедить — не сложное дело, — будто про себя буркнул парторг. Они пошли вместе.

Кабинет директора Хо Хак Пина был недалеко. Тут же помещался и главный инженер. С первых же дней войны, когда шахту стали бомбить, они оба перебрались под землю. Директор, моложавый человек лет сорока, разговаривал по телефону и не обратил внимания на вошедших. Он улыбался: видимо, собеседник сказал что-то смешное.

Положив телефонную трубку, директор поднял глаза на вошедших и протянул Чор Чуну руку.

— Рад гостю. Хотя бы и в этой мышиной норе. Как вам здесь нравится? Ничего не поделаешь… Тут у меня теперь штаб отряда самообороны. А охрана не задержала вас, не удивилась гостю? — он повернулся к телефону, вызвал пост и тем же, как могло показаться, шутливым тоном проговорил:

— …Допустим, вы узнали заведующего отделом труда и не спросили документов… А ведь к нам могут пожаловать и диверсанты с юга. Нежеланные гости. Друзья, не зевать! Договорились? То-то! — и он, рассмеявшись, положил трубку.

Чор Чун не выдержал затянувшихся шуток директора и подчеркнуто официальным тоном начал:

— Товарищ директор, обстановка изменилась. Надеюсь, вы знакомы с обращением Председателя Кабинета Министров? Так вот, не позднее завтрашнего вечера шахту нужно взорвать.

Хо Хак Пин с силой пнул ногой стол и вскочил с места, весь побагровев.

— Взорвать?! — повторил он, прохаживаясь по комнате. — Но в обращении говорится о районах, которые находятся под угрозой вражеской оккупации. Там — да, надо взрывать предприятия… Нет, таких указаний я не получал ни из министерства, ни от Военного совета.

Хо Хак Пин дрожащими руками вынул трубку. Ему с трудом удалось зажечь спичку. Хак Пин глубоко затянулся и тут же закашлялся. Парторг никогда еще не видел директора таким. Распахнулась дверь, вошел главный инженер в толстых роговых очках. В одной руке он держал пивную бутылку, в другой — какой-то тяжелый сверток.

— Эта штучка, пожалуй, вас обрадует больше, чем бутылка, — и главный инженер положил на стол самодельную ручную гранату.

Но директор внезапно оборвал его:

— Ты можешь собственными руками перерезать себе горло? Можешь?

Главный инженер не понял слов директора и в растерянности огляделся вокруг. Только теперь он заметил сидевших с поникшим видом Чор Чуна и парторга. Понял, что случилось несчастье.

— Товарищ директор, садитесь. И вы тоже, — Чор Чун потянул за руку главного инженера и усадил его на стул рядом с собой. Главный инженер осторожно поставил на пол бутылку. Директор продолжал ходить вдоль комнаты, жадно глотая табачный дым. — Из города эвакуировался уездный комитет партии. Все учреждения. И только одна Ковонская шахта по-прежнему будет добывать уголь?—Чор Чун едва сдерживался, но старался говорить спокойно.

— Вот как… Что, испугались? Один останусь рубить уголь. Рабочие и отряд самообороны сумеют постоять за себя. Мы не можем бросить шахту. Да вы поймите, что от нас требуете!—Хо Хак Пин зло бросил на пол потухшую трубку.

— Товарищ директор… Тут все понятно. Положение на фронте ухудшилось. Как же мы будем работать, когда здесь скоро может быть враг? — вступил в разговор Чун О.

Директор внезапно остановился и в упор посмотрел на парторга.

— И ты с ними заодно?

— Дело не во мне; это указание партии, — твердо ответил Чун О.

— Мы передаем вам директиву свыше. В нашей провинции находится заместитель Председателя Кабинета Министров, он облечен чрезвычайными полномочиями и руководит эвакуацией, — поддержал парторга Чор Чун.

— Заместитель Председателя?

— Да.

— Тогда это приказ из центра?

— Конечно.

— Другие предприятия… тоже?

— Разумеется.

— Значит, взрывать?—в голосе Хак Пина не было ни злости, ни раздражения, только какая-то обреченность. Он вернулся за стол, скорее упал, чем сел, на стул, снова закурил.

Молчавший до сих пор главный инженер резко встал и выбежал, захлопнув за собой дверь. В комнате воцарилась тишина. Снаружи по-прежнему доносился тягучий скрип лебедок, ухающие удары копра, лязг ударяющихся друг о друга вагонеток. Глухо ударил где-то в шахте взрыв. Директор вздрогнул, но не поднялся со своего места, будто не было сил оторваться от стула. На его юношески свежем лице четко проступили морщины. На лбу заблестели капельки пота. Теперь он казался постаревшим лет на десять.

Чор Чун видел, как сильно переживает директор, понимал его состояние. Конечно, другого выхода не было. Надо выполнить приказ партии. И эта тяжелая задача выпала на долю его, Чор Чуна, и директора. Такова война — безжалостная, жестокая. Размышляя об этом, Чор Чун пытался приободрить себя, найти силы для предстоящих нелегких разговоров с людьми.

— Надо сейчас же вызвать начальников участков и бригадиров, — сказал Чор Чун. Но Хак Пин, казалось, не слышал.

— Товарищ директор, поймите, время не ждет, надо действовать быстро, — нетерпеливо повторил Чор Чун.

Директор повернулся на крутящемся стуле к телефону.

— Извините меня. Все произошло так неожиданно… Голова пошла кругом… Легко ли расстаться с тем, что создано вот этими руками и куда вложена половина жизни? Взорвать шахту трудней, чем полоснуть себя по горлу ножом.

Он взял трубку.

— Начальникам участков, мастерам забоев, начальникам подвижного состава и механических мастерских, всем бригадирам… Немедленно прекратить работы. Не позднее чем через двадцать минут явиться ко мне. Всем… в строго обязательном порядке…

Секретарь Сон Хи вслух прочла написанное. Что бы это значило? Что? Смутное предчувствие нахлынувшей беды подступило к сердцу.

Убедившись, что все записано правильно, директор бросил в трубку: «Хорошо» — и повесил ее. А через секунду девушка диктовала приказ тем, кому он предназначался.

Хак Пин вынул платок, вытер лоб.

— Здорово вы приспособились к военному времени. Немало пришлось похлопотать, директор?—Чор Чун показал на ручную гранату. Пока Хак Пин говорил по телефону, он успел внимательно ее осмотреть.

— Может, и не так хорошо подготовились, но, откровенно говоря, надеялись собственными силами оборонять шахту, вооружили небольшой отряд. А гранаты — затея главного инженера.

— Хороша штучка. Много успели наделать?

— Две-три сотни есть.

— Будем уходить, прихватим с собой. Они еще пригодятся. Не лишний груз.

— Уходить, говорите… Надо бы договориться о том, кто и что скажет людям. Они сейчас сюда подойдут. Что надо вывести из строя? По-моему… — Теперь директор не был похож на того бушевавшего человека, который и слышать не хотел о том, что шахту надо взорвать. Вернулось обычное деловое спокойствие, словно речь шла о каких-то текущих производственных трудностях.

— Говорите, — кивнул Чор Чун.

— В первую очередь надо взорвать забои и подъемные клети. Это — самые важные участки. Согласны?

— Это, конечно, так. А железнодорожная ветка полностью достроена?

— Почти что да. Если бы не война — давно бы работала…

— Надо и ее повредить. Она может быть полезной оккупантам.

— Что толку, если будет взорвано несколько метров полотна. Может, снимем рельсы? — предложил Чун О, до того казавшийся безучастным.

— Нет, если взрывать, так в первую очередь мост, — возразил Хак Пин.

Чор Чун тоже собирался это сказать, но его опередил директор.

— Итак, кого пошлем? Надо выделить лучшего подрывника. Далековато, да и небезопасно, — обратился Чор Чун к парторгу.

— Лучшего подрывника? Тогда посоветуюсь с начальником шестого участка, — Чун О крутнул ручку телефона и вызвал шестой участок.

Глава 3

Совещание кончилось быстро. Определили, что нужно уничтожить перед эвакуацией. Дали задание подорвать забои и подъемные устройства, подготовить оборудование для отправки в тыл.

Чор Чун последовал за начальником шестого участка. Всю дорогу старый мастер молчал, изредка глухо покашливая. Вид старика говорил о крайней усталости. Глаза ввалились, лицо исчерчено черными от пыли морщинами. Клеть стремительно падала вниз. На подъемной площадке стояла очередная вагонетка с углем. Она быстро поползла вверх. Сопровождавшая ее работница беззаботно напевала какую-то песенку.