Анатолий Полянский - Война - судья жестокий Страница 4

— Ну как, Андрей Иванович, тебе у нас живется? — спросил с ухмылкой Муса, вытирая жирные багровые губы рукавом дорогого халата.

— Вы бы хоть воды нам дали, — дерзко ответил Андрей, не без удивления отметив, что Мундовану известны даже его имя и отчество. Значит, все его догадки насчет предательства кого-то из своих верны на все сто процентов.

Муса нахмурился.

— А ты как думал, нашим воинам, попавшим в ваш проклятый лагерь, деликатес дают? — язвительно спросил он. — Вот и терпи, на своей шкуре почувствуй, каково нашим приходится в ваш подвал.

— Но уж пить им дают, — ответил Андрей.

Муса еще больше нахмурился и что-то сказал на родном языке одному из сидевших на ковре сподвижников. Тот поспешно встал и вышел из палатки.

— Вот ты, старлей, — резковато заговорил главарь бандитов, — терпеть должен. Как и бойцы твои. Вам нужно делать большой ответственный работа. Выполнишь ее, будешь жить. А нет работа в срок, извини, будет как с той солдат голова рубить. Так нам повелел Аллах.

Он огладил бороду, расправил плечи и что-то прошептал. Видимо, молитву. Затем встал; за ним поднялись и другие, сидевшие на ковре. Трапеза, очевидно, была закончена.

— Иди за мной, старлей! — распорядился Муса и вышел из палатки. Андрей последовал за ним в окружении тех, кто был на обеде с главарем. Все они были вооружены не только пистолетами, но и красиво украшенными кинжалами, это, конечно же, говорило о том, что они занимают в отрядах положение не рядовых бойцов.

Они обогнули вершину горы, на пологом склоне которой был разбит лагерь бандитов, и, когда у подножия снова начался лес, остановились напротив отвесно вздымающегося склона. Издали казалось, что он ровный, как бильярдный стол, но, приглядевшись, справа можно было заметить ложбинку, поднимающуюся кверху и поросшую мелким кустарником. Возле нее они и стояли. Здесь была небольшая пещерка.

— Вот тут рыть станем, — сказал Мундован. — Глубоко и далеко. Сперва ход с поворотами делаем, потом зала большая. Тебе понятно, старлей?

Он выразительно посмотрел на Сухолиткова и продолжил:

— Даю семь сутка на выполнение задания. — Муса выразительно посмотрел на Андрея. — Делать будем — жить станем. А если нет… — Он провел ладонью по шее. — Сам понимаешь, старлей, какой конец ждет. Так что стараться надо.

Андрей сразу сообразил, что тут хотят сделать склад. А раз так, то «чехи» никогда их не отпустят, поскольку разведчики будут знать местонахождение хранилища. Следовательно, обещания Мусы — пустые слова. Однако говорить об этом вслух не стал. За семь отпущенных им дней многое может измениться. Уж он-то постарается! Вместо этого офицер сказал:

— Трудно будет все это соорудить за столь короткий срок.

— А ты, как говорят русские, старайся.

— Понятно дело. Только нам потребуется шанцевый инструмент: лопаты, кирки, ломы, мотыги.

— Дадим. Только мало-мало, — усмехнулся командир ваххабитов.

Муса, видно, понял мысль Сухолиткова. Шанцевый инструмент тоже может быть оружием. Он был умен, этот предводитель бандитов.

Чуть наклонив голову, Муса произнес серьезным убеждающим тоном, вероятно, желая, чтобы русский поверил его обещаниям:

— Моими устами говорит Аллах!

Эта клятва, был уверен Андрей, ничего для ваххабита не значила. Однако спорить он не стал: бесполезно.

— Почему не говоришь, старлей? — сердито спросил Муса. — Клятва моя не веришь?

Сухолитков понял, что дальше молчать опасно.

— Нет, господин, — ответил он. — Мы понимаем вас. А работать с лопатой, киркой и ломом нам привычно. Только вот срок уж больно короткий. Грунт-то каменистый. Его трудно долбить.

— Семь дней, больше нет! — отрезал Муса.

И все окружающие закивали, как бы подтверждая его слова. Мундован обернулся к одному из сопровождающих и что-то быстро сказал. Тот в знак согласия склонил голову и засеменил к лагерю. Муса посмотрел на часы и сказал, обращаясь к Андрею:

— Время пошло. Инструмент сейчас вам будут приносить. Но у нас только лопаты имеются. Носилки сами делать будете. Начинайте!

Грунт оказался не таким каменистым, как представлял себе Андрей. Лишь изредка попадались гранитные глыбы небольших размеров. Их нужно было обкапывать и потом выдирать вручную, что замедляло темп работ. Землю вытаскивали носилками и сваливали в овраг неподалеку.

Охрана была солидная: два автоматчика, курсирующих туда и сюда, и два надсмотрщика с бичами. Ежели кто начинал трудиться, по их мнению, медленно, его подгоняли ударами скрученных ремней. На спинах от них оставались багровые полосы, которые долго потом ныли, не давая ложиться на спину.

Кормили их практически раз в день: утром давали только воду, и лишь вечером полагалась похлебка и какая-нибудь каша с микроскопическим куском хлеба. Изредка, уже в сумерках, пленным бросали обглоданные кости, на которых остались кусочки мяса. Сухолитков полагал, что делается это для забавы, потому что сверху на них, подсвечивая фонариком, глядел с десяток бандитов. Видно, надеялись увидеть, как русские дерутся из-за кусочков мяса, специально оставленных на костях. Андрей понял, какого типа развлечения ждут бандиты, поэтому приказал Белому собирать кости, тщательно очищать их от мусора, а затем распределять между бойцами. Вскоре эти забавы прекратились. Боевикам не понравилось то, что федералы не рвут куски мяса друг у друга. Иногда давали селедку. Ели ее, конечно, с жадностью, но зато потом ужасно хотелось пить, а вода была дефицитом. Люди мучились от жажды. И тогда Андрей сказал охраннику, чтобы тот передал шефу: если им не дадут воду, работать они не смогут. Как ни странно, но это подействовало. Со следующего дня их в полдень водили на десять минут к ручью, протекавшему неподалеку от лагеря. Там можно было не только напиться, но и умыться.

Работа продвигалась медленно. Руководил ею старый, изъеденный морщинами чеченец, очевидно, в прошлом имевший отношение к подобным делам. Наблюдая, как трудятся солдаты, он частенько недовольно цокал языком, а иногда сам брал в руки лопату и показывал, как нужно копать. Выражая недовольство, он, правда, никогда не бил пленных. Зато уж надсмотрщики старались вовсю — плети свистели частенько.

Сухолитков давно понял, что новый склад делается в ином месте потому, что старый рассекречен — недаром же туда послали его группу. А вот о местонахождении нового никто не должен знать. И это лишний раз подтверждало, какая участь их ждет по окончании работ. «Чехи» ни за что не оставят свидетелей в живых. Значит, надо было что-то предпринимать.

Ночью, обдумывая еще и еще раз все происшедшее с ними, он понял, что нужно найти способ бежать. Ну, хотя бы сделать попытку побега. Лучше погибнуть в бою, чем от меча чеченца. Но кому можно довериться, если среди них есть предатель?.. Кто это?.. Кто?.. Сотни раз задавал он себе этот вопрос и не находил ответа. Надо бы хоть передать своим в Ханкалу, где у «чехов» новый склад. Но даже этого сделать они не смогут — рации-то у них нет…

Всеми этими мыслями он решил поделиться с единственным человеком, которому доверял безоглядно, — с прапорщиком Белым. Когда все уже храпели, он придвинулся к нему и высказал шепотом то, что накипело на душе. Белый выслушал его внимательно и тихонько ответил:

— Верно мыслишь, командир. Я за побег — обеими руками! Надо попробовать. Времени-то у нас осталось в обрез.

— Да уж, сроки приближаются.

— А что, если завтра рвануть? Ночью. Один станет на плечи другому, двое вынырнут из ямы, снимут часового. И вперед!

— Что ж, план неплохой. Давай его и осуществим. Только ты пока никому об этом не говори.

— Понимаю, командир.

Так и было решено. Однако наутро Сухолиткова прямо с работы повели к Мундовану. За Андреем пришел специальный посланец и, хмурясь, знаком приказал следовать за ним.

Муса встретил старлея хмуро. Посмотрел сверлящим взглядом в упор и отрывисто сказал:

— Плохо работаете! — Нагнул голову, сделав паузу, рыгнул и пролаял: — Мой задание не выполнять! За это нести наказание будете. Теперь спать пять часов. Больше нет! Даю еще два день. Не закончишь, как говорят русские, пенять на себя станешь. По одному каждая день казнить станем. Все. Иди!

Сухолитков не сомневался, что Мундован выполнит свое обещание. И он подумал, что они с Белым решили правильно. Если есть еще у людей силенки, надо не откладывать попытку побега. Весело ж сегодня «чехам» ночью будет! Он не сомневался в своих бойцах. Пойдут за ним, не дрогнут. Ну а уж там, куда кривая вывезет.

С этими мыслями Андрей попытался уснуть. Но сон не шел, хотя отдохнуть пару часиков не мешало бы. Сейчас, когда в лагере противника еще не спят, начинать что-либо делать было преждевременно. Если уж «рвать когти», то перед рассветом, когда «чехи» особенно крепко спят. Да и часовой наверху может задремать, что было бы им только на руку. Легче будет снять его. И тогда у них будет уже хоть один автомат. Ну а остальное оружие придется добывать в бою. А еще старлей подумал о том, что сделал правильно, ничего пока не сказав людям о побеге. Предатель находится среди них и может оповестить бандитов о намерении пленных.