Альберт Зарипов - Лейтенант Дмитрий Петров Страница 4

– А справа-слева кто-то был из наших войск? – уточнил я обстановку.

Петров помолчал с минуту, после чего тихо, но тяжко выдохнул:

– Щас… Скажу… Подожди…

Я молчал, отлично понимая, как ему тяжело и мучительно больно вспоминать и рассказывать мне обстоятельства гибели единственного сына. В эти минуты отец Петров как бы проживал свою жизнь вместе со своим сыном: взбирался с неподъемным грузом на гору, отрывал лопаткой окоп в каменистом грунте, ставил задачи своим бойцам, ел сухпай, пил обжигающий губы чай, радовался хорошей погоде… И не подозревал о надвигающейся катастрофе… И Дмитрий Викторович в очередной раз с болью в душе переносил это жуткое испытание…

– Вы не курите? – я попытался хоть как-то разрядить возникшую напряженно-гнетущую ситуацию и облегчить состояние отца погибшего лейтенанта.

– Нет. Я не курю, – ответил он.

Лично я бы с большим удовольствием и облегчением выкурил полпачки «Примы». Не очень-то приятно, но зато хоть руки перестают трястись.

– Их район имел размеры шесть на семь километров… В нем находились первая, вторая и третья роты 104 парашютно-десантного полка, а также вторая рота из 108 пдп… И еще в пяти километрах от места боя на сопке располагалась пятая рота этого же 104 полка.

– Всё началось на следующее утро, когда ещё не рассвело. Наше передовое охранение заметило несколько боевиков, которые, в общем-то, проходили мимо них. Ну, наши их из бесшумных винтовок всех и уложили. Забрали у них четыре или пять автоматов, после чего стали отходить на высотку. А это оказался головной дозор боевиков, и они услыхали сначала щелчки выстрелов и свист пуль, а когда обнаружили трупы своих, то сразу же открыли огонь. Ну, наши добрались до вершины, и все вместе отбили эту первую атаку. Почти сразу вторая и началась эта бойня. Они шли на штурм высоты волнами и практически без интервалов…

– А чей там отряд был?

– Это были басаевские… И хаттабовские отряды. Они передвигались группами по пятьдесят – сто человек.

– А сам Шамиль? – вновь поинтересовался я.

– И он сам там был. Его позывной – «Идрис», – ответил Дмитрий Викторович. – Наши засекли. А с ним около пяти тысяч боевиков шло…

Я знал, что это было басаевское бандформирование общей численностью свыше пяти тысяч стволов, но тут я впервые уяснил для себя, чей же это был радиопозывной.

Какое-то время мы оба молчали.

– Представляешь… – собравшись с силами, заговорил Дмитрий Викторович. – Они там сражались трое суток… Три дня и три ночи. И погибли они практически все… Если не считать того тяжелораненого бойца, который чудом только выжил… И этих двух…

Я не ответил ему ничего. Естественно, что уже в первый день боестолкновения шестая рота начала нести потери как убитыми, так и ранеными. Эвакуации раненых не было никакой, и изувеченные и истекающие кровью десантники продолжали оставаться на этой высоте. В роте, конечно, был санинструктор, а во взводах даже медбратья с медицинскими сумками, но все эти медицинские работники, как правило, назначались командирами из числа таких же солдат-срочников. Об уровне их подготовки и степени профессионализма по оказыванию первой медицинской помощи можно было и не говорить. В лучшем случае, они смогли бы правильно перевязать рану, наложить резиновый жгут для остановки кровотечения, может, даже вколоть тяжелораненому шприц промедола, если он у них был. Ну а потом?! Я с внутренним содроганием представил себе раненых бойцов и командиров, обездвиженных из-за травмы и терпеливо ожидающих своей эвакуации, которая так и не настала… Затем окончилась всякая стрельба, и эти несчастные увидели обходящих поле боя террористов, собирающих оружие и равнодушно добивающих тех, кто еще дышит… Какими же для них были тяжелыми минуты ожидания своей смерти… Которая уже направляется именно к тебе… И ты под гулкие удары сердца смотришь инстинктивно даже не в глаза врагу, а прямо в черный зрачок автоматного ствола… И ждешь с нарастающим до отчаянья ужасом этой яркой вспышки, после которой не будет уже ничего… Ни серого неба и холодной земли, ни дома и школы, ни друзей и девчонок, ни папы и мамы… НИЧЕГО… Никого… Вот и огонь… В одной секунде сольются тупой удар пули, хруст разрушаемой кости, нестерпимо острая боль и непроизвольный глухой стон… Этот последний отзвук человеческой жизни исчезнет, после чего наступит тишина… Мертвая тишина…

«Боже мой… Хоть бы они были без сознания…» – подумал я с затаенным ужасом. – «А если бы я остался там, где меня перевязали? А я-то ползти мог… А этим раненым куда было деваться? Вокруг же духи…»

– А этот раненый солдатик как живой остался? – неожиданно охрипшим голосом задал я мучивший меня вопрос.

Петров ответил мне не сразу, и я терпеливо ждал.

– Его нашли совершенно случайно. После того, как уже всё закончилось и боевики ушли. Он ведь сначала множественные осколочные ранения получил. А потом его еще и попытались добить… Но ему повезло…

– А почему в первые два дня раненых вниз не спустили? – уже вполне резонно спросил я. – Ну, днем опасно, так ведь ночью можно было их эвакуировать.

– Они запрашивали помощь. К вечеру первого дня, чтобы раненых забрать. А во второй день, чтобы поддержали огнем и подмогу прислали. Ничего не было. Ни в первый день, ни во второй, ни в третий… Последний день…

От его мертвого тона я цепенел еще больше. И леденящий ужас охватывал меня всё сильнее и сильнее.

– Что? Некого было послать им?.. – хрипло произнес я.

– Как не было?! – усмехнулся Петров. – На соседних сопках сидели Точно такие же парашютно-десантные роты… Из их же 104 и 108 полков.

Он зашелестел разворачиваемым листом бумаги…

– Сейчас зачитаю… Как мне тогда говорили, так я и записал… Совсем рядом… С севера в полтора километрах от места боя на высотках располагались ротные опорные пункты 2 и 3 парашютно-десантных рот с интервалом в один километр между собой… Причем третья рота – с 27 февраля и вторая рота – с 25 февраля. А 2-я рота 108 полка была на юге от места боя в целых 3-х километрах на высотах 1200—1400 метров…

– А они хоть обстреливали противника со своих позиций? – почему-то уже обреченным голосом спросил я.

– Они? Нет… – ровным тоном ответил Петров-старший. – Вот второй взвод из третьей роты, который находился в полутора километрах от них… Тот еще имел огневое столкновение… А все остальные – нет…

– Понятно, – уже в который раз неслышно вздохнул я. – А штаб?.. Артиллерия где?..

– Тоже неподалеку, – немного помолчав, сказал Дмитрий Викторович. – Та-ак… Расстояние от места боя до командных пунктов составляло: до 104 полка по прямой – 7 километров и столько же до 108-го полка… Артиллерия – ствольная и реактивная… Перепады высот: альтерерия 550 метров, а 6-я рота 776 метров над уровнем моря…

– Не так уж и много… – кратко проконстатировал я. – А для гаубиц и Града …

В данной ситуации было бы крайне нетактично и неверно говорить моему собеседнику о том, что и расположенные рядом на оборудованных позициях родственные подразделения, и полковые командные пункты с имевшейся у них артиллерией ВДВ, да и другие армейские части и соединения со всей их огневой мощью… Хоть вместе и скоординировано… Хоть в отдельности и поодиночке… Все они были в состоянии оказать необходимую поддержку одной погибающей у них на глазах роте… Но этого так и не произошло… Я смолчал об этом…

Но Петров разбирался в воздушно-десантной тактике не хуже меня и уже говорил почти без лишних эмоций.

– Все они могли… Но не пришли на выручку… Почему?… Ведь ротные и взводные командиры служили вместе и хорошо знали друг друга… В одном полку всё-таки…

– Да и училище одно и тоже все заканчивали… – непроизвольно продолжил я, когда он замолчал.

Если уж говорить прямо и откровенно, то и сами воздушно-десантные войска в настоящее время настолько подверглись жесточайшему сокращению, что боевых соединений осталось не более десятка и офицеры теперь могут знать своих товарищей в других частях очень хорошо… А уж в соседних полках… А тем более ротах…

«Что же произошло со знаменитой десантной взаимовыручкой?.. Назойливо вертелась в моем мозгу одна и та же мысль. – Где же вы были братья – командиры?»

Но отец павшего лейтенанта после небольшой передышки постепенно раскрыл мне истинную суть этой трагедии…

– Вот только там старшим начальником был тот самый заместитель командира полка, которого должны были снять с этой должности за какие-то нарушения. И именно на эту же должность метил комбат Евдюхин. И этот замкомполка всё отлично понимал, что если Евдюхин выйдет из этой заварухи живым-невредимым, да еще и с заслугами и наградами… То ему недолго сидеть на этом стуле ЗКП. И когда Евдюхин запросил по рации помощи, то этот замкомполка ответил, что они сами находятся в таком же положении, у него нет людей свободных и так далее. Тогда Евдюхин, не стесняясь в выражениях, пообещал ему, что если он, Евдюхин, выйдет из этого боя живым, то он лично изобьет эту суку… Но он не вышел…