Анджей Збых - Железный крест Страница 4

– Оставь это, – оборвал его Рейнер, удивляясь твердости своего голоса. – То, что ты сказал сейчас, поможет нам выкрутиться.

– Ты думаешь, нам это удастся? – спросил Дибелиус. – Поразмыслим лучше… Нам известно, что Вонсовский был знаком с более высокопоставленными лицами, чем мы. Я располагаю информацией из абсолютно верных источников, что его приглашали даже в Вавель, ты же помнишь, это было в то время, когда замышляли создать что-то вроде правительства в этой стране. От нас многое зависит, чтобы с выгодой раскрыть это необычное дело.

– А что конкретно? – спросил Рейнер.

– Предлагаю, – сказал Дибелиус, – взаимное сотрудничество. Я хочу в этом деле дать возможность отличиться молодежи. Мой заместитель Лехсе так и рвется к работе. Ты мне тоже говорил о каком-то интеллектуальном офицере. Этот твой, как там его, Клос, что ли, должен быть безукоризненно честным и высоко эрудированным, чтобы раскрыть сети Вонсовского, а также достаточно осторожным, чтобы не замешать наших людей в это дело. Моему Лехсе можно доверять. Он как верный пес.

– Не могу сказать этого о Клосе, – ответил Рейнер. – Самостоятельный, очень самостоятельный, но, на счастье, его поведение не вызывает никаких подозрений.

– Очень важно, – сказал Дибелиус, – чтобы он не был слишком честолюбив. Понимаешь, что я имею в виду? – Не дожидаясь ответа на свой вопрос, он встал из-за стола и сел в кресло напротив Рейнера. С размаху хлопнул его по колену: – Предлагаю задание ему изложить именно так…

– Вы нездоровы, господин обер-лейтенант? – спросил Курт, ставя возле кровати Клоса вычищенные до блеска сапоги. – Может, сходить в аптеку?

– Благодарю, я вполне здоров. Принеси мне лучше завтрак, сейчас я встану. Была какая-нибудь почта?

– Вы забыли, видимо, господин обер-лейтенант, что сегодня воскресенье.

– А у тебя никогда не трещала голова с похмелья? – с улыбкой спросил Клос.

– Может быть, принести вам простоквашу?

Курту так хотелось чем-нибудь угодить своему хозяину, что он даже не подумал о своем послеобеденном отдыхе. Правда, когда Клос спросил его, не желает ли он развлечься, Курт чистосердечно признался:

– Конечно, хотелось бы сходить в кино, если господин обер-лейтенант позволит. Что же касается похмелья, то, по-моему, лучше всего простокваша, хотя, когда я был в России, научился там и кое-чему другому. Лучше всего огуречный рассол, – закончил Курт.

Клос решил, что позволит Курту пойти в кино, но скажет ему об этом только после обеда – пусть парень хоть еще немного позаботится о своем начальнике. И пусть думает, что обер-лейтенант Клос в прошлую ночь изрядно выпил, хотя в действительности это было не так.

Неожиданности начались в ночь на субботу. Он крепко спад, когда затрещал телефон, поставленный им на пол около кровати.

– Тетя Ванда тяжело заболела, – послышался голос в телефонной трубке. – Ее увезли в госпиталь в Варшаву.

– Was? – гаркнул он в трубку, как и подобает немецкому офицеру, внезапно разбуженному глубокой ночью.

– Проведать ее можно в воскресенье в госпитале Езуса, – сказал кто-то по-польски, будто и не слыша окрика.

Клос снова крикнул по-немецки, что это ошибка и польская наглость, а потом с размаху бросил трубку на рычаг телефона.

Для тех, кто прослушивал его разговоры, должно быть ясным; какой-то поляк по ошибке соединился с квартирой немецкого офицера и получил надлежащую отповедь. Но Клос уже не мог сомкнуть глаз в эту ночь. Псевдоним Ванда имел ротмистр Вонсовский, которого он видел несколько часов назад в его охотничьем домике. А госпиталь в Варшаве мог означать только одно: арест. Голос майора Рутинского, состоявшего камердинером у Вонсовского, Клос узнал сразу. Информация о возможности посещения означала контакт. Количество букв в последнем слове, услышанном в телефонной трубке, означало время.

Итак, в воскресенье, в пять часов, в ранее условленном месте встретится Клос с тем, кто сообщит ему подробности ареста Вонсовского. Лишь в воскресенье, в пять пополудни, а сейчас только наступал рассвет субботнего дня. Он вспомнил Вонсовского, который так недавно обнимал штандартенфюрера Дибелиуса, и сейчас этот самый Вонсовский…

Нет, все это не укладывается в голове. Что могло быть причиной провала? Неужели Дибелиус, приехав на охоту, заранее задумал арестовать Вонсовского? Что могло попасть в его руки? Может быть, те две пачки стодолларовых банкнот, которые привез ему Клос?

С чувством облегчения он вспомнил, что деньги передал Вонсовскому завернутыми в газету. К тому же он был в перчатках и не мог оставить отпечатков пальцев. Но есть Вонсовский, который его знает. Он, безусловно, твердый человек и опытный офицер разведки, но всякое бывает.

Дибелиус хвалился, что у него начинали говорить даже самые стойкие. Одновременно возникает другая загадка: как удалось избежать, ареста Рутинскому? А может быть, Дибелиус арестовал и его, а тот продал ему Клоса, а телефонный звонок – цена, которую Рутинский уплатил Дибелиусу за спасение своей головы? Но Клос тут же отказался от этой мысли.

На всякий случай он убрал, как мог, в квартире, пользуясь тем, что Курт еще спал, сжег над пепельницей несколько тонких листков бумаги с заметками, содержание которых знал на память, и отправился на службу.

Фельдфебель Патшке, начальник тайной канцелярии, подбежал к Клосу в коридоре.

– Шеф желает вас видеть, господин обер-лейтенант, уже дважды оправлялся о вас.

Клос в изумлении посмотрел на часы. Сержант понял его жест:

– Нет, вы не опоздали, его Рейнер явился слишком рано.

Клос постучал в массивные двери. Вытянулся, подойдя к письменному столу полковника.

– Прошу вас, садитесь, господин обер-лейтенант. У меня к вам долгий разговор.

Обходительный тон, безупречные манеры, только какая-то тревога в глазах. Неужели Рейнер чего-то боится? Полковник жестом пригласил обер-лейтенанта в кресло. Столь любезным он еще никогда не был.

– Я очень ценю ваше отношение к службе и доверяю вам, господин Клос. А поэтому приступим сразу к делу. Задание, которое я хочу вам поручить, очень важное и весьма деликатное. Именно поэтому я и решил доверить его вам, надеясь, что вы, как настоящий немецкий офицер, отличитесь. При этом удачно выполненное задание может принести вам награду фюрера – Железный крест; провал может стоить вам жизни. И не только вам, господин Клос. Но вам в особенности, запомните это, – подчеркнул Рейнер.

– Люблю рисковать, – ответил Клос, – риск – благородное дело.

– Мы арестовали опасного агента, господин обер-лейтенант. Арест был произведен ведомством нашего друга Дибелиуса. Но, принимая во внимание важность этого дела, дальнейшее расследование мы решили проводить вместе. Это касается как службы безопасности, так и абвера. Поэтому я хотел бы это деликатное дело поручить именно вам, господин Клос, и весьма опытному, имеющему многолетнюю практику криминальной работы офицеру СД гауптштурмфюреру Лехсе. Вы его знаете?

– Да, знаю. Но кого арестовали? – спросил Клос, уже почти уверенный в своих предположениях.

Не отрываясь от бумаг, лежащих на столе, Рейнер рассказал Клосу о том, что произошло в охотничьем домике. При этом он не сумел скрыть своей неприязни я Дибелиусу, которому только благодаря сильному опьянению удалось открыть тайник. Затем Рейнер сообщил, что камердинер Вонсовского скрылся, и описал содержание тайника, но в какой-то момент внезапно остановился на полуслове.

– Все подробности найдете вот в этих бумагах. А сейчас хотел бы особо обратить ваше внимание, господин обер-лейтенант, на деликатность этого дела. Как вам известно, Эдвин Вонсовский аристократ, состоящий в родстве с двумя весьма знатными немецкими фамилиями. Было бы досадно и прискорбно, если бы… – Он замолчал.

Клос кивнул головой в знак того, что все понял.

– Прошу извинить меня, господин оберет, – медленно начал он, делая вид, будто слова даются ему с трудом. – Когда я приехал к вам с приказом генерала Верлингера, мне показалось странным, что Вонсовский находится с штандартенфюрером Дибелиусом в самых дружеских отношениях. Если мое впечатление было ложным…

– Нет, не было, Клос. Мы часто бывали у него все, а том числе и я. Вонсовский также посещал дом варшавского губернатора, а однажды был приглашен даже в Вавель. И скажу вам больше, я видел его в Берлине в доме… – Оберет вдруг заколебался: – Все дело в том, что ни один из этих визитов не должен быть связан с делом Вонсовского, не должен! Вы поняли? Если вы, господин обер-лейтенант, в чем-то сомневаетесь, скажите сейчас же. Я еще могу освободить вас от этого деликатного задания.

– Не имею никаких сомнений, – ответил Клос, – если речь идет о верности нашему фюреру, господин полковник.

– Этого мне вполне достаточно. С понедельника вместе с Лехсе можете приступить к выполнению задания. Не спешите, действуйте внимательно и осторожно. Я хочу, чтобы вы, господин Клос, правильно меня поняли. Мы с Дибелиусом не имеем права щадить врагов рейха, независимо от их положения и родственных связей. Однако мы не можем позволить, чтобы это скандальное дело бросило тень на ни в чем не повинных людей, которые, может быть, легкомысленно поддались личному обаянию Вонсовского, оставаясь при этом порядочными немцами и национал-социалистами. Какими методами будете вести следствие, это ваше личное дело. Но одно должно быть вне всякого сомнения: действовать надо эффективно, беспощадно в отношении врагов, с соблюдением необходимой тайны…